Тайна Высокого Замка
Шрифт:
— Опять маклер!
Усилием воли Дарина хотела отвести от себя мысль, что маклер мог выследить Петрика. Но весь день она уже никуда не отпускала Ганнусю и Петрика, заперла дверь, занавесила окно и каждую секунду ждала «непрошенных гостей».
А когда стемнело, Дарина собрала свои скудные пожитки в узелок и, никем не замеченная, ушла с детьми в более безопасное убежище.
Глава восемнадцатая. Жди, как любимые ждут…
Первого сентября 1939 года германские вооружённые силы вторглись
И тогда Советское правительство сочло священным долгом подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белорусам, населяющим Польшу, которые столько выстрадали под панским ярмом, находясь на положении бесправных наций, а ныне брошены на волю случая.
Красная Армия получила приказ перейти границу Польши и взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.
Как внезапно приходит весна после бесконечно долгих зимних стуж, так пришёл этот незабываемый сентябрьский день.
В бомбоубежище, где Марина Стебленко, Дарина и их дети провели душную ночь, людей было набито, как зёрна в мешке. И вдруг, точно солнечный луч, ворвалась туда какая-то женщина и бросила в темноту:
— Выходите! Они уже пришли!
Ослеплённые солнцем, выходили люди из тёмных подвалов. Одни быстро, порывисто, другие робко, с опаской поглядывая на танки.
Со всех сторон слышались восклицания:
— Вызволители вы наши дорогие!..
— Ох, товарищи!..
— Братья…
— Мы никогда не теряли надежды!..
— Как мы вас ждали…
— Настал светлый час!
Кто-то маленький, беловолосый смущённо протянул смуглому командиру танка букет алой пахучек комнатной герани, сорванной в открытом окне своего полуподвального жилья. Этот «кто-то» был никто иной как Петрик, видевший, какой горячей благодарностью сияли, полные радостных слёз, глаза женщин и мужчин, обнимавших своих освободителей.
— Дивчино, будь ласка, глоток воды, — обратился к Ганнусе молодой стройный танкист с чёрными кудрями над высоким лбом.
— Прошу пана… товарищу, — зачерпнув из ведра кружечку воды, протянула танкисту Ганнуся.
— Просто «товарищ», без «пана», добре?
Ганя смущённо опустила тяжёлые ресницы.
Молодой танкист жадно пил воду, не сводя глаз с Ганнуси.
— Как мы вас ждали… ждали, как свою волю… — задушевно прошептала Ганнуся, прямо взглянув в лицо молодому танкисту.
Вот с этого мгновенья всё это и началось, как потом они вспоминали.
— Сынок, — обратилась к молодому танкисту Дарина. — Не слыхал ли часом, из Берёзы Картузской узников уже освободили? Ихний батько там…
Нет, молодой танкист этого не знал, чем опечалил Дарину.
— По местам! — послышалась команда.
Танкист поспешно расстегнул левый карман комбинезона, достал фотокарточку и на её обратной стороне чётким почерком написал:
«ЖДИ, КАК ЛЮБИМЫЕ
Александр Марченко».
— Как вас зовут? — спросил он, отдавая Ганнусе открытку с надписью.
— Ганя Ковальчук, — покраснев, промолвила девушка.
— Я вас найду, Ганя… Непременно найду… Если вы меня будете ждать, Ганя…
«Буду ждать!» — хотела крикнуть ему вслед Ганнуся. Но она этого не сделала. Её смущали и мама, и тётя Марина, и особенно Петрик.
Часть вторая
Глава первая. Снова вместе
В горсовете, куда Петрик пришёл с мамой получить ордер на новую квартиру, мальчику вдруг показалось, что в приёмной самого главного начальника, под высокой живой пальмой рядом с письменным столом, сидит за пишущей машинкой бывшая буфетчица из бара «Тибор» и одним пальцем что-то выстукивает.
Прошло три года с тех пор как Петрик в последний раз видел тётку Олеся, поэтому не удивительно, что мальчик заколебался: «Она или не она?»
У секретарши чёрные гладкие волосы скромно уложены валиком. Она не курит. Губы у неё совсем не накрашены. С людьми секретарша разговаривает тихо, учтиво, вежливо.
— Будьте любезны подождать минут десять, — попросила она маму. — Ваш ордер сейчас подпишут.
«Обознался, — с облегчением перевёл дух Петрик. — Нет, конечно, это не Олеся тётка…»
Мальчик поудобнее уселся на мягком диване рядом с мамой. Кротко сложив руки на коленях, он принялся разглядывать висевшую на стене картину, где Ленин задушевно беседовал с крестьянами.
В приёмную вошёл молодой человек с энергичным, мужественным лицом.
Секретарша сразу же перестала стучать на машинке и скорбно свела брови, точно ей внезапно стало очень больно.
— Ну как, товарищ Гаврилюк? — едва слышно спросила она. — Что сказал профессор?
— Пока врачи с трудом разбираются в его болезни.
Гаврилюк устало опустился в кресло.
— Как он вас встретил? Узнал? Был рад вас видеть?.. — и вдруг осеклась, в глазах блеснули слёзы. — Ох, никак не могу примириться с тем, что он уже ослеп…
— Не надо падать духом. Я хлопочу, чтобы Степана отправили в санаторий. И вы поедете с ним. Поставим мы нашего друга на ноги.
— Теперь бы только жить да жить… Вы сберегите его…
— Кто-кто, а мы то знаем, как он своей молодой кровью щедро жертвовал для освобождения нашего многострадального народа.