Тайна заброшенной часовни
Шрифт:
— Ну, — сказал Пацулка.
— В таком случае вы должны понимать, — смущенно продолжал магистр Потомок, — что после того как я сделал столько дел, ничего путного по вопросу организации охраны предложить не могу. Теперь понимаете?
— Понимаем, — сказала Ика. — Да, в конце концов, это и неважно. Мы уже все решили. С десяти до двенадцати дежурю я, от полуночи до двух — Катажина, с двух до четырех — Брошек, с четырех до шести — Влодек. А в шесть уже светло. Так что охрана обеспечена. Ну как? Здорово?
Магистр
Прихватив спальный мешок, магистр отправился в заросли крапивы за часовней. А Ика приступила к изготовлению чучела, которое должно было заменять очередных дежурных в их постелях.
Прощаясь пред сном, Ика и Брошек пожали друг другу руки. Очень крепко.
— Будь осторожна, — попросил Брошек.
Ика улыбнулась — очень нежно, но так, чтобы Брошек этого не заметил. А потом сказала:
— Я сегодня понаблюдала за магистром и знаешь что решила?
— Что? — спросил Брошек.
— Что иногда взрослые мало чем отличаются от детей. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, — сказал Брошек и повторил еще раз: — Правда, будь осторожна!
— Ладно, — улыбнулась Ика. — Пока.
Тут следует отметить, что во время Икиного дежурства Брошек в самом деле очень волновался. Гораздо сильнее, чем когда сам сидел на посту в палатке магистра.
Нужно также сказать, что волновался он напрасно. В ту ночь в Черном Камне еще ничего не случилось. Грозные силы природы угомонились, дождь постепенно ослабевал, и уровень воды в реке стал потихоньку снижаться.
Около пяти утра даже на несколько секунд выглянуло солнце. Тогда как раз дежурил Брошек.
— Здравствуй, солнце, — прошептал он.
В этой главе, пожалуй, рассказывать больше не о чем. Пятничные ливни прекратились, да и календарная пятница уже миновала.
Наступила суббота. Но о том, что случилось в субботу, — в следующей главе.
СУББОТА: «ДИКИЕ БАБЫ»
— Известно ли вам, — спросил за завтраком Брошек, — что произошло сегодня около пяти утра?
— Около пяти утра? — удивилась Икина мама. — А ты откуда знаешь? Возвращался в эту пору с бала или из межпланетного путешествия?
За столом воцарилось смущенное молчание. Но ненадолго. Брошек, не растерявшись, улыбнулся, спокойно доел кусок хлеба с медом и сказал:
— Откуда я возвращался, еще надо обдумать. Вообще-то, мучаясь бессонницей…
— Ах, вот оно что… — протянула мама.
— …я выглянул в окно и обнаружил необычное
— Ну-ну? — заинтересовался отец.
— В четыре часа пятьдесят две минуты, — торжественно объявил Брошек, — на семь секунд… показалось солнце.
— Хе-хе-хе, — засмеялся отец. — И этот человек утверждает, что у него бессонница! Дорогой мой, — обратился он к Брошеку, — тебе просто приснился странный и необычайно прекрасный сон.
— Нет, — сказала Икина мама. — Я знаю… я видела… Это не был сон.
Отец не обратил внимания на ее многозначительный (весьма многозначительный) тон и бодро вышел из-за стола.
— Дамы и господа! — воскликнул он. — С завтрашнего дня в этом доме можно будет веселиться напропалую. Потому что сегодня вечером нижеподписавшийся завершает свой труд, в связи с чем предлагаю прокричать в мою честь троекратное «гип-гип ура!».
Этот призыв был подхвачен с неподдельным энтузиазмом. И не только потому, что возвещал о начале новой эпохи развлечений и проказ, в организации которых отец подчас проявлял недюжинные способности. В тот момент гораздо важнее было сгладить впечатление, которое произвело неожиданное мамино замечание.
Ика тем не менее обрадовалась совершенно искренне.
— Ах, папусик! — воскликнула она. — Значит, ты завтра возвращаешься к жизни?
— Так точно! — произнес отец, ударив кулаком в выпяченную колесом грудь. — А если будете хорошо себя вести, я в самые ближайшие дни прочитаю вам свою диссертацию. Уверен, что она вас заинтересует, — добавил он с жестокой улыбкой.
— Мы в этом не сомневаемся, дорогой, — сказала мама. — Напомни только название, чтобы мы могли заранее подготовиться к твоему авторскому вечеру.
Тогда отец торжественно провозгласил:
— Название звучит так: «Фармакодинамика метилксантинов, в частности теобромина и теофиллина».
Воцарилась напряженная тишина.
— Теобромина и теофиллина? — слабым голосом переспросила мама.
— Да! — воскликнул отец.
И тут великий Альберт предала друзей. Ее единственную заинтересовало предстоящее чтение. Она даже захлопала в ладоши.
— Здорово! Правда, здорово! Только почему вы не включили в этот ряд кофеин?
Хотя отец был отлично осведомлен о разносторонних интересах великого Альберта, даже он опешил и, поморгав, вздохнул:
— Я тебе объясню в другой раз. — А уходя, сказал сам себе: — Нет, в мое время молодежь была не такая.
— Спасибо, — сказала Икина мать, поднимаясь из-за стола. — А теперь мне бы хотелось обменяться парой слов с Икой и Брошеком.
Вся пятерка встревоженно переглянулась. Расколоться или пока еще не раскалываться? Все взоры, естественно, обратились на Пацулку. Тот, немного подумав, решил вопрос однозначно: приложил палец к губам.