Тайна
Шрифт:
— Твой отец знает моего брата. А мой брат…
Тут Лацо спохватился и замолчал, но немного погодя все-таки закончил:
— Мой брат никого не боится и никого не позволит обижать.
Ему очень хотелось побольше рассказать Зузке о Якубе, но он понимал, что этого делать нельзя.
— Мой отец тоже такой и даже еще смелее!
Лацо не стал ей возражать. На площадке лестницы Зузка вдруг спросила:
— А ты умеешь прыгать через две ступеньки?
— Никогда не пробовал. У нас нет таких высоких лестниц.
— Это нетрудно, погляди!
И
— Давай дружить! Хочешь?
— Хочу.
— Где ты родился?
— В деревне Вербовое.
— А я знаешь где? В Советском Союзе.
— В Советском Союзе? — недоверчиво переспросил Лацо.
— Да. Папа там работал, мы вернулись в тридцать восьмом году.
Зузка говорила чуть слышно, но видно было, что она очень гордится этим обстоятельством. Довольная впечатлением, которое произвели на Лацо ее слова, она убежала. Лацо в задумчивости постоял с минутку у дверей, потом встряхнулся и позвонил.
Дверь ему открыла тетя. Она провела мальчика на кухню. Дядя был в соседней комнате и вместе с каким-то человеком просматривал бумаги.
— Что же ты у них так засиделся? — сказала тетя, подвигая к Лацо тарелку с лепешками и чашку чая. — О чем они тебя расспрашивали?
— Ни о чем. Просто Зузка рассказывала мне о школе, — уклончиво ответил Лацо.
— Об отце смотри никому не говори. Славы тебе это не прибавит, а нам может повредить… Ешь досыта и ложись. Утром я тебя разбужу и отведу в школу. Если там потребуют, чтобы пришел отец, скажем, будто он в больнице. Ну, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, тетя.
Лацо остался в кухне один. Ему не хотелось есть. У окна стояла постланная складная кровать. Он разделся, погасил свет и скользнул под одеяло.
Ему вспомнился родной дом, и стало грустно. Мама, наверно, уже уложила Ферко, сидит теперь у его постели и, может быть, думает о нем, о Лацо. Нет, пожалуй, она думает об отце: как он себя чувствует, не бьют ли его. А может, беспокоится о Якубе: здоров ли, не холодно ли ему. Да, конечно, о Лацо она не думает — ведь он у тети, здесь его никто не обидит…
Лацо заново пережил весь этот шумный первый день, проведенный вдали от родных. Большой город, о котором он так много слышал, показался ему совсем чужим. Вот тетя и дядя, до чего же они боятся, чтобы им не попало из-за Лацо! А Зузка, наверно, хороший товарищ. И родилась в Советском Союзе! Об этой стране Лацо уже слышал. Как-то вечером Якуб читал вслух газету отцу с матерью; Лацо тоже к ним подсел и старался не упустить ни слова, хотя многое тогда осталось для него непонятным.
— В Советском Союзе рождается новая жизнь, и люди там совсем другие, чем у нас, — объяснял Якуб. — Подумать только — ведь всюду на земле могло быть так же чудесно… Живи, работай, радуйся жизни — все для тебя, и завидовать некому…
Зузка родилась в Советском Союзе. Значит, Зузка «другой» человек? Не такая, как Лацо? И настанет ли
Лацо уснул с мыслью о будущей поездке домой и о встрече с Якубом, который все может объяснить и никогда не сердится, если Лацо чего-нибудь не понимает.
Глава IV. Стремень и Иван
Тетя Тереза повела Лацо в школу, которая помещалась на той же улице, в красивом белом угловом доме. В канцелярии мальчика сразу записали, даже не спросив про отца. Тетя поспешила вытолкнуть Лацо в коридор, чтобы не мозолить глаза директору, носившему мундир гардиста, и не пробудить в нем излишнего любопытства. Она живо разыскала дверь с табличкой «IV А» и простилась с племянником.
Изо всех классов в коридор доносился отчаянный шум. Робея, крепко зажав под мышкой привезенные из Вербового тетради и книги, Лацо приоткрыл дверь. Ученики сразу же притихли — видимо, подумали, что пришел учитель, — но, увидев Лацо, снова зашумели. Толстый мальчик в клетчатой рубашке подбежал к Лацо, засунул руки в карманы и высокомерно спросил:
— Что тебе здесь нужно?
— Я буду учиться в вашем классе, — спокойно ответил Лацо.
— А ты откуда явился? — продолжал мальчик, бесцеремонно оглядев новичка с ног до головы.
— Я приехал из Вербового.
— Кто он такой? — спросил другой ученик; он был маленького роста и залез на парту, чтобы лучше видеть.
— Должно быть, деревенщина, — насмешливо сказал толстяк. — Так откуда, говоришь, ты приехал?
Лацо не ответил. Теперь вокруг него собралась уже целая группа ребят. Они с любопытством уставились на новичка и ждали, что он скажет. Лацо чувствовал себя неловко.
— Теленок какой-то, он и говорить толком не умеет, — издевался мальчик в клетчатой рубашке.
Ребята засмеялись. Вдруг вперед протиснулся высокий, худой паренек.
— Не лезь к новичку, Ланцух! — прикрикнул он на толстяка. — Ну чего ты задаешься!
Вмешательство высокого мальчика еще больше распалило Ланцуха. Он презрительно повел плечом и сжал кулаки.
— Погоди, я с тобой разделаюсь так, как тебе и не снилось! — огрызнулся Ланцух, наступая на защитника Лацо.
Но сочувствие ребят было явно не на его стороне. В толпе раздались выкрики:
— А ну-ка, дай ему, Ондра!
— Всыпь как следует!
— Иди, садись со мной, новичок! — весело окликнул Лацо какой-то паренек.
Когда Лацо стал пробираться к парте, Ланцух подставил ему ножку. Лацо споткнулся и уронил на пол связку книг и тетрадей. Нагибаясь, чтобы поднять книги, Лацо услышал вызывающий голос Ланцуха:
— Может, хочешь драться?
Какой-то мальчик оттеснил плечом ребят и подбежал к Лацо, чтобы помочь ему.
— Эй, Иван, возьми, — крикнул он, бросив тетради и книги на парту. — Ондра, держись! — И он стал протискиваться к тому месту, где высокий мальчик наступал на Ланцуха.