Тайная Миссия
Шрифт:
Гладкий, блестящий мех Сликит, ее горделивые манеры и неприятный холодок в голосе отпугивали от нее других кротих, между тем как пораженные ее элегантностью кроты в ее присутствии либо лишались дара речи, либо тенью следовали за нею, стремясь предупредить любое ее желание. Будь они более наблюдательны, они непременно подметили бы то, что она так тщательно пыталась скрыть, — странную смесь холодности и неуверенности в себе. Она была несомненно умна и остра на язык, так что кроты научились в ее присутствии высказываться с особой осторожностью.
Об ее истинной роли как члена тайного отряда грай-ков-соглядатаев, тайных агентов и шпионов тогда никто не подозревал. Между тем летописцы — за малым исключением, — введенные в заблуждение ее наружностью и явным интересом
Вскоре стало очевидным, что всюду, где бы она ни появлялась, немедленно начинались споры и раздоры, особенно среди писцов, давших обет безбрачия. Наибольший эффект она оказывала на пожилых. Находясь рядом с ними, она выглядела такой чистой, такой беззащитной, что вызывала в них чувства, которые они, наперебой добиваясь ее благосклонности, возможно, и предпочитали считать братскими, отеческими или родственными, хотя по существу они отнюдь таковыми не являлись.
Итак, перед возвращением Брейвиса незаметно и постепенно, подобно тому как гниль подтачивает корни дерева под травою, раздоры и зависть стали разъедать изнутри Священные Норы. О роли, которую в этом сыграли У ид и Сликит, тогда еще не догадывались. Да и как было догадаться, если кто, как не они, являли собою образец самого горячего поклонения Камню?! Кто, как не они, — и особливо эта очаровательная юная особа, к тому же такая умница, — стремились возможно глубже постичь истинное учение? Разве не проявляли они себя как наиболее милосердные и уравновешенные, когда речь заходила о тех же грайках? Разве не говорили они, что слухи об их деяниях, скорее всего, преувеличены, а на самом деле эти грайки вовсе не столь ужасны; мало ли чего могут о них наговорить! В действительности же грайки, мол, известны своим радушием и своей ученостью. Да, возможно, их устав и кажется кое-кому слишком суровым, но, вероятно, для тех диких мест, где они живут, как раз такой и нужен. К тому же, говорят, они нашли способ борьбы с мором посредством соблюдения очистительных мер и соответствующих ритуалов…
Все эти доводы вполне устраивали обитателей Священных Нор. Эти доводы усыпляли их страхи по поводу того, что творилось вокруг; они подтверждали преобладающее мнение, будто грайки не представляют собой значительной угрозы, откуда следовало заключение, что самое лучшее — ничего не предпринимать. Так, сами о том не подозревая, аффингтонцы допустили в свою среду двух главных агентов грайков, деятельность которых была прервана самым неожиданным и драматичным образом лишь возвращением Брейвиса.
Это произошло в середине сентября. Усталый и израненный, он явился в Норы с севера; у него был вид глубокого старика. Несмотря на полное изнеможение, он потребовал немедленно допустить его к главе Аффингтона. Во время встречи он не только описал во всех подробностях страшную опасность, грозящую обители, но, к своему ужасу, узнал о двух чужаках, принятых Аффингтоном, в которых он не замедлил опознать шпионов, печально известных под именами Уид и Сликит.
Оказалось, однако, что уже слишком поздно. Уид и Сликит исчезли, оставив за собой зловещие улики поспешности своего бегства: помощник писца Фаун и летописец Уолд были найдены в западном крыле мертвыми. Они были весьма профессионально разодраны когтями. Брейвис предположил, что эти двое что-то заподозрили и попытались помешать бегству шпионов. Однако даже перед лицом этих, казалось бы, неопровержимых доказательств, сторонники Медлара все еще пребывали в. нерешительности. Было даже высказано мнение, что эти двое могли быть убиты кем-то другим, незаметно проникшим в обитель. Брейвис решительно отверг это предположение.
— И все же такая возможность существует! — упорствовал один умник. Он отказывался сомневаться в собственной непогрешимости и не желал признавать, что следует готовиться к обороне.
Своей нерешительностью и промедлением Аффингтон
Однако с докладом Брейвиса, с его точностью и скрупулезным изложением деталей все же нельзя было не считаться. Он говорил, что грайки уже переправились через Темзу и захватывают близлежащие селения, стремительно приближаясь к Аффингтону. Они почти не встречают сопротивления, поскольку все системы еще не оправились от очередного мора. Брейвису не было известно, были ли методы грайков по обращению в свою веру поначалу менее жестокими; в настоящий момент они стали так сильны, что действуют быстро, стремительно и только грубой силой. Кроты настолько истощены долгими годами голода и болезней, что покоряются без борьбы; тех же, кто не смирился и отказался принять Покаяние и склониться перед Законом Слова, истязают, морят голодом, а затем, сломив сопротивление, обучают Слову. Наиболее упорных подвергают публичной казни через прокалывание носа; в отдельных же случаях, где есть соответствующая почва, их просто топят в жидкой грязи. Явившись в очередное новое поселение, грайки начинали с казни, чтобы каждому кроту стало ясно, что они шутить не намерены.
Далее Брейвис сообщал, что грайки дисциплинированны и прекрасно организованы. У них создан аппарат надсмотрщиков — надзирателей обоего пола. Обычно, захватывая крупное поселение, они сгоняют туда всех уцелевших из более мелких систем. Поскольку в каждом поселении после чумы остается много мертвецов, гниющих там, где застала их смерть, грайки придумали свой способ уборки. Эту работу у них выполняют особые бригады чистильщиков. Ее обычно поручают больным, слабоумным и бродягам — отбросам общества, которых все боятся и презирают. Их селят отдельно, и они убирают системы, вынося трупы на поверхность. Эта работа используется грайками и как один из видов наказания: редко кто из чистильщиков живет долго — они вскоре сами заражаются либо чумой, либо какой-нибудь другой смертельной болезнью.
Брейвис, который с риском для жизни незамеченным внедрился в свой родной Бакленд и даже прикинулся новообращенным, узнал, что целью захвата грайками Аффингтона является не что другое, как окончательное и бесповоротное уничтожение веры в Камень. Поскольку аффингтонцы оказались столь неосмотрительны, что дали обмануть себя, приютив Уида и Сликит, то необходимо немедленно предпринять соответствующие шаги, — предупреждал Брейвис. Вторжение может произойти в самое ближайшее время.
И все же, как это ни невероятно, сверхосторожный Медлар настоял на представлении доклада в письменном виде, с тем чтобы почтенный совет старейшин мог внимательно рассмотреть его и уже потом решить, какие меры следует предпринять…
Один лишь Спиндл был свидетелем того, каких нравственных сил, каких мук стоило Брейвису подчиниться этому приказу. Но одно дело — пуститься в разведку, бросив вызов Медлару, на что Брейвис решился ранее, и совсем другое — ратовать в пользу срочных мер, прежде чем совет старейшин вынесет вердикт и вопреки прямому указанию главы обители… Чтобы изложить свой доклад, Брейвису потребовалось две ночи и два дня.
Спиндл впоследствии не раз вспоминал, с каким отчаянным ожесточением трудился Брейвис, не давая себе передышки, — ведь он знал, что счет идет не на часы, а на минуты… За все время он остановился лишь однажды, и то лишь затем, чтобы предупредить Спиндла — нет, приказать ему — в случае нападения грайков спастись любой ценой, даже если для этого ему придется сделать вид, будто он отступился от своей веры и принял новую.
Предупреждение, как оказалось, было своевременно, и самые мрачные опасения Брейвиса не замедлили оправдаться.
Грайки шли с севера; они двигались по гористым западным тоннелям и с южных долин. Черные, молчаливые, яростные в схватках и беспощадные; не задающие вопросов, не ведающие ни снисхождения, ни жалости, они шли прямым путем к единой цели — обнаружить оригинал «Книги о Слове», который, по их убеждению, все еще находился в Священных Норах, выследить крота но имени Босвелл и уничтожить Аффингтон, чтобы истребить самую память об этом святом месте.