Тайная Миссия
Шрифт:
Для розыска Босвелла они использовали двух бедных замученных кротов. Те должны были назвать имена всех пленников. Бедняги вначале отказывались выдавать своих собратьев. Тогда им вырвали глаза, изранили уши и исполосовали все тело, пока сами они не стали умолять положить конец их мукам. И смерть была дарована им. Это были как раз те, повешенные за нос, которых много-много месяцев спустя обнаружили Босвелл и Триффан.
После первой атаки уцелели немногие, и среди них — Спиндл со своим господином, Брейвисом. Спиндл потерял остальных и вскоре был схвачен. Однако, когда грайки узнали, что он всего лишь служка и хорошо знаком с тоннелями, ему сохранили
Однако это случилось уже потом. Вначале же Спиндлу, как и всем другим таким же, как он, пришлось пройти через все мучения допросов с пристрастием, во время которых многие были хладнокровно уничтожены. Спиндл же спасся тем, что прикинулся полным дураком и сам вызвался перейти в новую веру. Его выспрашивали о Главной Библиотеке и о наличии других книгохранилищ. Он сказал, что о таких не слышал, и ничего нового им не сообщил. Снова и снова его, как и прочих служек, заставляли опознавать тела, чтобы выяснить, нет ли среди них Босвелла, и прошло немало времени, прежде чем грайки поверили, что Босвелл давным-давно ушел в Данктон и уже много лет не давал о себе знать.
Грайки не открывали, зачем им понадобился Босвелл, однако было ясно, что он им нужен живым.
Они пытались обнаружить оригинал «Книги о Слове», по слухам, хранящийся в Библиотеке, но о ней никто не знал, и ее так и не нашли. Остальные рукописи, судя по всему, их не интересовали. Это были грубые, невежественные кроты, способные только убивать.
Однако, как рассказал Спиндл, несколько дней спустя в Священные Норы прибыло высокое начальство, среди них — Уид, Сликит и кто-то еще, кого Спиндл не видел. Они, как выяснилось, оказались крайне недовольны разгромом Библиотеки и тут же распорядились наказать виновных. Надсмотрщики из команды Уида самолично убили нескольких грайков, руководивших захватом Аффингтона. Очевидно, Уид по каким-то одному ему известным причинам был заинтересован в сохранении Библиотеки.
Прошло еще несколько дней после расправ и беспорядочного грабежа, а затем грайки, забрав несколько уцелевших служек, оставили Аффингтон и направились на юго-запад, в сторону Эйвбери. Эту систему они намеревались захватить следующей, оставив пока Шибод на западном фланге, а Данктон на восточном. Как удалось выяснить Спиндлу, грайки собирались сделать Эйвбери центром сосредоточения всех сил восточного региона, а затем, ко Дню Летнего Солнцестояния, возвратиться в Аффингтон и, завершив его окончательное уничтожение устройством празднества с совершением магических ритуалов, предать его потом полному забвению.
Были ли захвачены системы Данктон и Шибод к моменту появления здесь Босвелла и Триффана, Спиндл не знал, однако не сомневался в том, что и они в конце концов падут, разве что за это время появится вождь, способный объединить и повести за собой сторонников истинной веры.
Окончив свою страшную повесть, Спиндл понуро замолчал. Босвелл вставлял кое-какие замечания по ходу рассказа, Триффан же до сих пор только слушал.
— А ты? Как тебе удалось бежать? — спросил он наконец.
Спиндл усмехнулся.
— Мой неказистый и изможденный
— Что ты делал, когда они все отсюда ушли?
— Ничего, — сдавленно вымолвил Спиндл, как видно, заново переживая то страшное время. — Несколько дней я ничего не предпринимал. Там было еще двое или трое уцелевших, но мы не говорили между собой. Потом они пропали куда-то. А я… Не знаю… Я думал лишь о том, чтобы припасть к Камню, как я делал давным-давно, когда был еще ребенком. Я отправился в Долину Камней, что возле поселения на Семи Холмах, и нашел там прибежище. Я просил о поддержке, просил совета. Самую Долгую Ночь я провел один, у камней; там прочел все молитвы, какие знал. После этого я понял, что мне надлежит делать: я все же служка Священных Нор — так где же мне быть, как не там?!
С этими словами Спиндл посмотрел на них прямым, открытым взглядом. По этому взгляду обоим стало ясно, какого огромного мужества, какого напряжения всех душевных сил стоило Спиндлу его трудное решение. В одиночку, в смертельном страхе, без малейшей надежды на помощь он вернулся в Аффингтон и сквозь груды замученных и растерзанных тел пробрался в Библиотеку!
— И что же ты там делал? — мягко спросил Босвелл.
— Стал подбирать уцелевшие книги и одну за другой уносил их в Семь Холмов. Там я спрятал их на случай, если грайки снова вернутся. А потом… Мне нужно было… — Тут он запнулся и, несмотря на вопросы Триффана, так и не объяснил, что собирался сказать.
— На это у меня ушла куча времени, но я сделал все, что мог, — продолжал Спиндл. — Не раз я взывал к Камню о помощи, а бродягам я не доверял. Вы — первые, кому я открылся, но вы явились слишком поздно. Близится Весеннее Равноденствие, и боюсь, грайки не сегодня-завтра вернутся. Сегодняшний мой приход сюда должен был стать последним, потому что целых книг уже почти не осталось. Когда я вас услышал, то подумал… Мне показалось… Я испугался, что это снова они…
— И, несмотря на это, ты решил один защищать от них Библиотеку, — произнес Босвелл, не скрывая своего восхищения.
— Это был мой долг, — просто произнес Спиндл.
— Ты сделал не только это — разве не так? — загадочно бросил Босвелл.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — с испуганной поспешностью проговорил Спиндл.
— Ты собирался рассказать об этом, но страх остановил тебя, — сказал Босвелл.
— Я… мне… — панически залепетал Спиндл с полными ужаса глазами.
— Тебе незачем нас бояться, — успокоил его Босвелл.
— Я боюсь вовсе не вас! — в отчаянии возопил Спиндл. — Не вас, а их! Не могу! Второй раз мне такого не пережить!
И тут Босвелл сделал то, что уже сделал однажды, в первые минуты встречи со Спиндлом: он с улыбкой положил на его лапу свою. Тотчас же Свет и Покой воцарились в Библиотеке, и Триффану вспомнились слова Босвелла о Спиндле: «Велики мужество и стойкость этого крота». Вновь, как и в тот момент, Триффаном овладела уверенность, что его дальнейшая судьба будет связана со Спиндлом, и он задрожал всем телом, ибо знал: теперь начинается его собственная миссия; трудна и опасна будет она, и еще не известно, достанет ли у него веры и сил, чтобы исполнить ее.