Тайная Миссия
Шрифт:
Триффан смело встретил ее взгляд. Он словно видел Хенбейн впервые: солнце освещало ее гладкие бока, глаза светились темным светом, когти и плечи поражали мощью. Ее силуэт четко выделялся на фоне безоблачного синего неба.
— Откуда ты родом? — крикнула Хенбейн через шумящий поток.
— Из Семи Систем веду я свой род, — отозвался Триффан. Он не слышал своего голоса. Казалось, само Безмолвие вещало его устами. — И к ним я возвращусь.
— К чему ты стремишься?
— К тому, чтобы восславить Камень; к тому, чтобы исполнить миссию его
— Ах да, Босвелл! Весьма достойный крот, этот ваш Босвелл!
Триффан услышал в ее голосе то, что желал услышать больше всего на свете: Босвелл еще жив! Сердце его забилось от счастья!
— Для тебя он все равно что мертв. Он там, где ни один крот и никакой Камень его не достанет.
Ее высокомерный тон не обманул Триффана. Босвелл не умер — это самое главное! Он не должен был умереть — теперь ему и это стало ясно. Триффан смотрел на Хенбейн и не испытывал уже никакого сердечного трепета: у нее не осталось над ним никакой власти.
— Откуда в тебе столько силы, крот? — почти ласково и с неподдельным интересом спросила Хенбейн. Уид недоуменно покосился на нее.
— От Камня, которому посвятил себя.
— Ты писец?
Триффан молча кивнул, а остальные подошли к нему и стали рядом, будто показывая, что теперь, когда то, о чем они прежде только догадывались, подтвердилось, они считают своим долгом подчиняться ему и защищать его всеми силами.
— При следующей нашей встрече я не допущу, чтобы ты ушел живым, — тихо проговорила Хенбейн. — А до той поры… до той поры всякий, кто заговорит с тобою, даст тебе кров и последует за тобою, будет вздернут за нос именем Слова. Ты — отщепенец, тебя будут гнать отовсюду; с этой минуты тебя больше нет. И никогда не будет тебе прощения, никогда не узнаешь ты покаяния. Я обрекаю тебя на пожизненное одиночество!
Триффан воздел обе лапы и тихо сказал:
— Камень да смилуется над тобою и твоим Словом. И да одарит Камень Босвелла Безмолвием своим!
Хенбейн вздыбилась, словно ослепленная нестерпимо ярким светом.
— Я не нуждаюсь в твоей милости! — пронзительно вскрикнула она. — Я не нуждаюсь в твоем Камне и в этом его Безмолвии!
За ее спиною в немом молчании замерли скрученные ветрами древние деревья Хэрроудауна.
— Может, придет день, когда ты будешь… — произнес Триффан.
— Договаривай! — нетерпеливо выкрикнул Уид, потому что, как истинный грайк, ненавидел умолчания и тайны.
Но Триффан не стал отвечать ему. В сопровождении Спиндла и остальных он начал выбираться на высокий берег и ни разу не оглянулся, хотя понимал, что, оставив выгодную позицию у воды, может быть без труда настигнут и схвачен. Однако Хенбейн не отдала приказа продолжать погоню, а распорядилась всем возвращаться обратно в Бакленд. Она уходила последней. Одиноко стоя на берегу, она провожала взглядом Триффана, пока тот не скрылся из вида.
— Что же ты такое, Триффан из Данктона? — прошептала
Хенбейн поднялась наверх, и первой, кого она увидела перед собою, была элдрен Феск — мрачная старуха с желтыми клыками, безобразная, никем не любимая — бесполезное, никчемное существо.
— Это твоя вина! — произнесла Хенбейн.
Она замахнулась, острые ее когти рассекли облезлую грудь Феск, и та упала замертво.
— Ты во всем виновата! — продолжала она вопить, и кровь оставалась на земле, там, где ступали ее лапы, и все грайки затрепетали и боялись поднять на нее глаза.
Один Уид продолжал как ни в чем не бывало улыбаться: он выжидал.
— Этот крот направится прямиком в Данктон, — наконец заговорил он. — Теперь, когда ты объявила его вне закона, ему больше негде укрыться. Возможно, мы напрасно доверились донесениям, будто бы после мора и пожаров Данктон совсем опустел.
— Ты прав, — отозвалась Хенбейн. — Если из этой системы выходят такие, как Триффан, то нам следует организовать туда поход и истребить под корень всех тамошних камнепоклонников. Таково повеление Хенбейн! Такова воля Слова!
Затем, обращаясь к гвардейцам, распорядилась:
— Чтобы ни один из вас не смел говорить, будто этим кротам удалось избежать наказания Слова или будто они сорвали наши замыслы! Это не так. Мы казнили писца Брейвиса, и в этом наша великая победа. Другой — теперь все равно что мертвец. Остальных — под страхом казни зарубите себе на носу — Слово пока что пощадило потому, что они еще ему понадобятся. Именно поэтому я дала им уйти.
«Чтобы ни один не смел это обсуждать…» — приказала она, и все же обсуждать стали. Шептались о Триффане, о том, как он спасся, убив десять или одиннадцать кротов. «Да нет, гораздо больше, — уверяли грайки, — наверно, больше сотни полегло»; о ярости Хенбейн и о том, как ей пришлось вернуться ни с чем; о смерти ненавистной Феск… Слухи расползались и множились, хотя в открытую говорить боялись: у Хенбейн были длинные лапы и длинные острые когти.
— Его зовут Триффан…
— Он убивает наповал с одного удара…
— Странное имя, наверно, он из Шибода.
— Шибода?
— Ну да, это система, где обитают дикие, могучие кроты, они там до сих пор и не думают поддаваться Слову!
Это было верно: грайки так и не покорили Шибод, и по его поводу среди них ходили мрачные слухи. То, что имя «Триффан» происходило из Шибода и что этот самый Триффан заставил дрогнуть Хенбейн, способствовало упрочению грозной славы Шибода.
В то же время возможная связь Триффана с этой системой придавала больше веса и ему самому.