Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
Шрифт:
РАСПРАВА НАД ЛИТЕРАТОРАМИ.
Поскольку в руководстве ЕАК преобладали национальные писатели и поэты, главным объектом репрессивной атаки стала еврейская литература, которая уже в течение нескольких лет, начиная с выхода громких идеологических постановлений 1946 года, служила излюбленной мишенью для агитпроповской критики. Причем первоначально «борьба с проявлениями еврейского национализма» в литературе проводилась посредством самой еврейской печати, прежде всего газетой «Эйникайт» [1080] , тогда как стоявшие за всем этим функционеры из аппарата ЦК, используя служебные каналы, бомбардировали начальство секретными бумагами соответствующего содержания. 7 октября 1946 г. заведующий отделом УК ЦК М.И. Щербаков направил секретарю ЦК Кузнецову пространную записку со следующим несколько вычурным заголовком — «О националистических и религиозно-мистических тенденциях в советской еврейской литературе». В ней в резко негативном тоне давалась оценка военному и послевоенному творчеству Маркиша, Фефера, Бергельсона, Гофштейна, Фининберга, Талалаевского и других известных еврейских авторов. Особенно тщательно чиновники со Старой площади выискивали в их сочинениях «родимые пятна» сионизма, покоящегося на «идее воссоединения еврейства в одном государстве». Проявления таковой были обнаружены в стихотворениях Фефера «Тени
1080
Эйникайт. — 1946. — 24 сент., 12 окт.
«Говорю вам, сердце мое трепетало от удовольствия, когда в отчете г-на Смита [1081] об экспериментах по взрыванию (так в тексте. — Авт.) в США и о работах по внутриатомной энергии имя Альберта Эйнштейна я нашел на первом месте».
За все эти прегрешения предлагалось привлечь к ответственности нерадивых литературных критиков, не давших должной оценки «порочным» произведениям, еврейскую секцию ССП, редакцию газеты «Эйникайт», которая «недоглядела», печатая материалы, будто бы оставляющие «впечатление необоснованного выпячивания роли евреев» [1082] .
1081
Речь идет о сделанном 12 августа 1945 г. физиком из Принстона Г.Д. Смитом докладе правительству США по атомному проекту «Манхэттен», переведенном в 1946 году на русский язык и изданном в Москве в виде книги «Атомная энергия для военных целей».
1082
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 125. — Д. 459. — Л. 24–29.
Прошло несколько месяцев, и в конце декабря неутомимый Щербаков вновь обратился к Кузнецову по тому же поводу. На сей раз он потребовал призвать к ответу профессора И.М. Нусинова за одобрительную рецензию в журнале «Советская книга» на книгу военных стихов Маркиша, выпущенную Гослитиздатом на русском языке. Особенно возмутила Щербакова апелляция литературоведа к восхищенному отзыву о поэме Маркиша «Война» американского еврейского писателя Я. Гладштейна, что было квалифицировано как «подобострастное расшаркивание» перед «ярым реакционером, ненавидящим Советский Союз» [1083] .
1083
Там же. — Д. 562. — Л. 1.
Однако до разбирательства на секретариате ЦК (как предлагал Щербаков) этих «вопиющих» фактов дело так и не дошло. На защиту еврейских поэтов вдруг неожиданно встал руководитель Агитпропа Александров. В феврале 1947 года он ознакомил Кузнецова со следующим заключением своего заместителя А.М. Еголина:
«Управление пропаганды изучило сборник Переца Маркиша «Стихотворения и поэмы» и пришло к выводу, что утверждение о религиозно-националистической окраске, якобы присущей его творчеству, бездоказательно, наоборот, в его произведениях ярко отразилась идея братской дружбы народов нашей страны… Упоминаемый в рецензии (Нусинова. — Авт.) Яков Гладштейн пользуется в прогрессивных кругах зарубежного еврейства большим авторитетом… Выступление против Якова Гладштейна в советской печати в настоящее время может нанести нам ущерб» [1084] .
1084
Там же. — Л. 2–5.
Казалось, подобно тому, как Савл из Тарса, этот яростный гонитель первых христиан, вдруг преобразился в апостола Павла, так и Александров вдруг неожиданно духовно переродился и воспылал любовью к преследуемым им прежде евреям. К сожалению, в реальной жизни чудес не бывает. Просто политический барометр, в том числе и из-за ситуации на Ближнем Востоке, показывал в начале 1947 года «ясно» для советских евреев, и Александров с его обостренным аппаратным чутьем уловил это. Но самое главное, он вынужден был защищать интересы руководимого им Агитпропа, в чью подведомственную сферу вторглась конкурирующая структура — управление кадров ЦК. В общем, в данном случае Александров главным образом оберегал себя и свое ведомство, а не еврейскую литературу, к которой относился так же, как к поносимой им примерно в это же время «Черной книге».
Прошло около двух лет, и внутриполитическая погода резко переменилась, став особенно неблагоприятной для евреев. Не прекращая атаки на космополитов, Фадеев [1085] в начале февраля 1949 года обратился в ЦК с предложением распустить объединения еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске и закрыть литературные альманахи «Геймланд» (Москва) и «Дер штерн» (Киев). Агитпроп тут же поддержал эту «инициативу», направив Сталину соответствующее обоснование, согласованное предварительно с первыми секретарями ЦК компартий Украины и Белоруссии Хрущевым и Гусаровым. Принцип национальной однородности, положенный в основу организации объединений еврейских писателей, был назван Агитпропом ошибочным, а их деятельность — националистической. Такими же националистическими объявлялись и альманахи, что подкреплялось подборкой фрагментов опубликованных в них произведений еврейских авторов, снабженной тенденциозным комментарием. Нашлись и «объективные» причины: утверждалось, что объединения еврейских писателей «не имеют перспективы для роста писательских кадров», а издание альманахов финансово «убыточно».
1085
Показательно, что именно Фадеев был в свое время инициатором создания объединений (секций) еврейских писателей в рамках ССП, что подтверждается показаниями последнего председателя Московского объединения Квитко, данными им на закрытом процессе по «делу ЕАК». Так же по представлению Фадеева секретариатом ЦК 28 июля 1947 г. было санкционировано издание альманахов «Геймланд» и «Дер штерн»[1648].
8 февраля подготовленная Фадеевым и Шепиловым ликвидация еврейских литературных организаций и изданий была санкционирована постановлением политбюро, подписанным Сталиным [1086] . Однако в этом решении, носившем во многом формально-символический характер, не было особой практической нужды. К тому времени, когда оно вышло, почти все ведущие еврейские писатели и поэты были арестованы. Так что
1086
Там же. — Оп. 3. — Д. 1074. — Л. 24. Оп. 118. — Д. 305. — Л. 20–22.
1087
Там же. — Оп. 132. — Д. 229. — Л. 4.
Не остался в стороне и Главлит, приступивший к изъятию из библиотек и книготорговой сети книг арестованных еврейских литераторов, а также таких произведений, как книга Л.Г. Дейча «Роль евреев в русском революционном движении» (М.—Л., 1925) и изданная Гослитиздатом антология народной еврейской поэзии [1088] . Все они вошли в черный список запрещенных изданий, фигурировавший в приказе Главлита от 6 июня 1949 г. [1089]
«Еврейские националисты от литературы» были «обезврежены» «органами» не только в Москве — И.М. Добрушин, И.М. Нусинов, Дер Нистер, С.В. Гордон, Н.Г. Лурье, М.М. Грубиан, А.Ю. Гонтарь и др., но и повсеместно, в том числе на Украине, — А.Я. Каган, Г.И. Полянкер, М.А. Талалаевский, И.Н. Килнис, X. Лойцкер, директор кабинета еврейской культуры при АН УССР Э.Г. Спивак и др., в Белоруссии — А.Х. Платнер и др., в Молдавии — Я.М. Штернберг и др.
1088
Выступая в начале марта 1949 года на партсобрании редакции «Правды», писатель Кожевников возмутился до глубины души тем, что редактировавший антологию критик Лейтес, «содействуя проникновению буржуазных националистов в литературу», поместил самой первой народную еврейскую песню, начинавшуюся стихами: «Бай, бай, вырастешь большой, поедешь в Америку, там белый хлеб»[1649].
1089
Там же. — Оп. 125. — Д. 634. — Л. 118. Оп. 132. — Д. 240. — Л. 89. Д. 149. — Л. 1–2.
Судьбы арестованных еврейских литераторов не были одинаковыми. Наиболее трагический конец был уготован писателю С.Д. Персову, сотрудничавшему с ЕАК с первых лет его существования. В 1943 году через комитет он получил от еврейской прессы США предложение собрать материалы о Светлане Сталиной. Американцев интересовали примечательные факты биографии дочери советского вождя, чем она занимается в свободное время, ее культурные привязанности и увлечения, отношение к Западу. Пока шла война, Персов много путешествовал по стране и собрал помимо прочего богатый материал о евреях-героях, начиная с рядовых бойцов, сражавшихся в партизанских отрядах, и кончая крупными военачальниками и руководителями оборонной промышленности. Потом подготовленные на его основе биографические очерки (в том числе о сыне раввина, авиаконструкторе С.А. Лавочкине, директоре артиллерийского завода в пермской Мотовилихе А.И. Быховском) были направлены в США. После войны писатель принимал участие в создании книги на русском языке «Партизанская слава», которая должна была выйти в свет в издательстве «Дер эмес». Однако в 1946 году, как вспоминал позже главный редактор этого издательства М.С. Беленький, ЦК счел ее содержание вредным и националистическим, и уже готовый тираж издания был пущен под нож. Тем не менее Персов не пал духом. В 1946–1947 годах он подготовил серию очерков «Евреи завода Сталина в Москве», статьи о столичном электромашиностроительном заводе «Динамо» и об управляющем трестом «Запорожстрой» В.Э. Дымшице. Все эти и другие отправленные в Америку материалы квалифицировались потом следствием как закодированная шпионская информация об оборонно-промышленном потенциале Советского Союза. Поэтому и московский автомобильный завод им. И.В. Сталина, и другие описанные Персовым предприятия превратились со временем в объекты «оперативной разработки» госбезопасности как центры американо-сионистской агентуры. 22 ноября 1950 г. на закрытом заседании военной коллегии Верховного суда СССР, которое проходило под председательством Чепцова, Персову был вынесен смертный приговор.
В тот же день военная коллегия приговорила к расстрелу и русскоязычную журналистку М.С. Айзенштадт, печатавшую свои статьи под псевдонимом «Железнова», которую в свое время благословил на работу на этом поприще Эренбург. 4 апреля 1950 г. ее арестовали, инкриминируя ей в том числе и подготовку совместно с Персовым так и не вышедшей книги очерков о выдающихся представителях еврейской технической интеллигенции. Кроме того, ее обвинили в том, что она состояла в «шпионской», то бишь корреспондентской сети ЕАК, и собирала вместе Персовым в Москве и Московской области [1090] «разведывательную информацию» для последующей отправки за границу. Будучи чрезвычайно энергичным и напористым человеком, Айзенштадт навлекла на себя беду еще и тем, что, используя связи своего мужа, Л.А. Айзенштадта (Железнова), до войны работавшего ответственным секретарем в редакции «Правды», а после войны — ответственным редактором издававшейся Главпуром «Иллюстрированной газеты», она проникала в военные штабы, кабинеты высшей номенклатуры, на оборонные заводы. В результате в 1943 году появился очерк о директоре сталинградского завода «Баррикады» Л.P. Гоноре. Уже в мирное время она, наладив по заданию Михоэлса контакты с руководством наградной службы военного ведомства [1091] , собрала материалы и написала 30 очерков о евреях, ставших в годы войны Героями Советского Союза. А всего Айзенштадт-Железновой удалось получить данные на 85 евреев, удостоенных высшей советской награды, и эта информация в апреле 1946 года была передана американскому журналисту Б.Ц. Гольдбергу. Потом на Лубянке ей это припомнят. Зафиксируют там и имевшее место в том же 1946-м ее обращение к М.А. Суслову с протестом против включения в выпущенную Гослитиздатом книгу произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина сатирической сказки о ростовщике-еврее, которую она расценила как политически вредную и антисемитскую. В апреле 1954 года Чепцов, приговоривший ранее Айзенштадт-Железнову к смерти, выдаст ее матери, Е.С. Казаринской, лживую справку о том, что журналистка была осуждена к десяти годам лишения свободы без права переписки и скончалась 10 октября 1951 г. в лагере от воспаления легких [1092] .
1090
Корреспондентами ЕАК в других городах были: А.Я. Каган в Киеве, А.Х. Платнер в Минске, Г.Ш. Ошерович в Вильнюсе, И.Н. Эмиот в Биробиджане, З.Ш. Каган в Риге. Все они, за исключением последнего, были репрессированы.
1091
В частности, она сотрудничала с заместителем начальника управления по награждению и присвоению воинских званий Министерства вооруженных сил СССР А.П. Токарем, который впоследствии был арестован и 23 июля 1951 г. приговорен к 25 годам лагерей.
1092
Костырченко Г.В. Указ. соч. — С. 155–156.