Тайная жена Казановы

Линн-Дэвис Барбара

У Леды были русые волосы с каштановым отливом. При солнечном свете и на открытой воде они приобрели странный пурпурный оттенок – неужели она их покрасила? На шее девушка носила странный золотой кулон на черной бархатной ленте. Кулон был толстый, квадратный, резной, но узор на кулоне Катерина разглядеть не могла. Плечи и спину Леда не распрямляла, поэтому ее живот казался чуть-чуть вздутым. Но Катерина заметила, что гондольеры смотрят на нее так, как будто она – неземная красавица. Наверно, все дело в ее глазах – они были голубыми, как у англичанок или ирландок, и наводили на мысли о дальних странах.

Леда

была родом из знатной флорентийской семьи Строцци. Ее настоящее имя – Филлида, как сообщила ей Марина, когда они шли по коридорам монастыря, чтобы забрать своенравную девчонку. Это греческое имя ей дал отец. Но в детстве она могла выговорить только «Леда», и это сокращенное имя прижилось. «Леда», – повторяла про себя Катерина, наблюдая за сидящей на борту девушкой. Бог Зевс так сильно возжелал мифологическую Леду, что овладел ею, превратившись в прекрасного лебедя.

Спустя час они приплыли к дому Катерины, стоящему на широком солнечном fondamenta [1] напротив острова Джудекка. Чары Леды словно рассеялись, гондольеры бесцеремонно сбросили ее сумки на тротуар прямо перед входной дверью и уплыли. Сундук с ее остальными пожитками доставят через день-два.

1

Тротуары вдоль каналов в Венеции. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

Леда повернулась спиной к сумкам и лениво стояла, пока Катерина доставала ключи. Она вошла следом за хозяйкой в дом. И только там Катерина поняла, что сумки так и остались лежать, забытые на тротуаре.

– Леда, у меня слуг нет. Если тебе нужны твои вещи, ты должна сама перенести сумки.

Впервые с момента их знакомства в глазах Леды засветилась заинтересованность.

– А почему у вас нет слуг? Дом выглядит довольно богато. У нас было четырнадцать слуг, включая моих наставников.

Катерина почувствовала, что своими словами девушка не хотела ее обидеть. Леда просто сказала правду. Поэтому Катерина ответила ей вежливо:

– Слуг нет. Мне в жизни прислуга ни к чему.

Леда посмотрела на хозяйку, потом вышла на улицу и взяла самую легкую из сумок. Катерина дала ей еще пару вещей, а сама навьючилась, как ослик.

Самовлюбленная девчонка. Когда она отсюда уедет?

Катерина покормила Леду ужином, но сама сказалась не голодной. Это была неправда, Катерина очень хотела есть. Пока никто не видел, она съела несколько ложек пасты с бобами прямо из кастрюли и жадно, словно крестьянка, набросилась на твердый хлеб. Густой соус стекал по подбородку и капал на сорочку. Ей было стыдно за свое обжорство, но ужинать с незнакомым человеком она не хотела. Она сказала Леде, что пораньше ляжет спать.

Катерина решила уступить Леде свою спальню, а сама перебралась в комнату поменьше, которая находилась дальше по коридору. Ее спальня была самым уютным помещением в доме, в мавританском стиле с двойным арочным окном, выходящим на канал Джудекка. Комната до самого вечера была залита солнечным светом, и Катерина уже давно наслаждалась тем, что считала дни, каждый раз провожая

ленивый закат. В спальне изголовьями к окнам стояли две узкие кровати, выкрашенные в зеленый цвет с золотым отливом.

Катерина уступила свою комнату отчасти из вежливости. Она не хотела, чтобы Леда чувствовала себя несчастной в свободной комнатке с одним-единственным крошечным окошком. А еще Катерина не хотела, чтобы Леда рылась в письмах, хранящихся как раз в этой свободной спальне. Откровенно говоря, она могла бы просто перенести в другое место шкатулку из слоновой кости, где она хранила под замком эти послания. Но эта маленькая комнатка последние годы стала казаться нежилой, благодаря волшебству этих писем. Как будто шкатулка излучала тайну, наполнявшую воздух. Сегодня вечером это ощущалось больше обычного. Визит в монастырь Санта Мария дельи Анджели всколыхнул непрошеные воспоминания.

– Синьора! – услышала Катерина шепот Леды у дверей маленькой комнатки. Ставни были плотно закрыты, повсюду царила темнота. Она поняла, что заснула, но сейчас проснулась и ее одолевал голод.

– Синьора! – на сей раз громче.

Катерина промолчала.

На следующий день было воскресенье, и Катерина пригласила Леду сходить на мессу в находившуюся неподалеку церковь Сан Грегорио. Утром она пребывала в более благостном расположении духа.

– Но как вы меня представите? – поинтересовалась Леда и, положив руку на живот, присела на кровать.

У Катерины не было заранее готового ответа. Да уж, раньше она соображала гораздо быстрее, но те времена давно позади.

Леду вдруг осенила мысль.

– Можем сказать, что я ваша племянница. Племянница из Флоренции, которая…

– Нет, племянница не подойдет. Если бы ты знала моего брата, то поняла бы почему. Любое упоминание его имени – и мы разворошим улей со сплетнями.

– Тогда я назовусь своим именем, – сказала девушка. – Леда Строцци, которую сначала бросил любимый, потом собственный отец, а теперь и матушка настоятельница. Можно сказать, что вы просто очередное звено в этой цепи.

Такая неприкрытая откровенность испугала Катерину.

– Да брось ты, Леда. Мы скажем… что ты… двоюродная сестра Бастиано, недавно овдовевшая. Это печальная история. Больше никто ничего спрашивать не будет.

– А кто такой Бастиано?

– Ой! – Катерина отвернулась, чтобы взять с комода с зеркалом пару сережек. – Мой муж. – Она гадала, окажется ли Леда любопытной и станет ли дальше расспрашивать.

– У вас есть супруг, синьора? И где он? Это его комната? – Она захихикала. – Я что… спала в его постели?

Катерина постаралась все объяснить:

– У меня действительно есть муж. Чаще всего он живет этажом ниже и… часто ездит в Падую по делам.

Леда удивленно смотрела на Катерину, наверное вспоминая, как к ней прикасался ее возлюбленный, и недоумевая, как муж может жить отдельно от жены. Катерина потупила взгляд.

– Синьора… – Леда резко поменяла тему разговора. – Вы мне поможете уложить волосы?

– Разумеется! – ответила Катерина.

Похоже, Леда из вежливости пытается отвлечь ее от неприглядной обыденности: постоянно находящегося в разъездах мужа, отсутствия слуг. В этом доме не было даже канарейки. Стояла могильная тишина, как на кладбище.