Тайная жена Казановы

Линн-Дэвис Барбара

– Он привык к более интимным отношениям. – Пьетрантонио скосил на меня лукавый взгляд. – А не к четырнадцатилетней девчонке, которая до сих пор молится перед сном.

– Откуда ты знаешь? – вспылила я, видя, что он складывает ладоши, показывая, как я пылко молюсь.

– Не пойми меня превратно… – засмеялся он. – Мне очень хотелось бы, чтобы он в тебя влюбился. Это еще больше укрепило бы наши деловые связи. Но… особых надежд не питаю.

Я густо покраснела, смутившись его намеков.

– Мы все можем измениться в лучшую сторону, – напомнила я, повторив фразу,

которую часто говорит наш приходской священник, отец Людовико.

– Все можем изменить, да? – передразнил меня Пьетрантонио. – Ну-ну, говори дальше… раз ты так хорошо разбираешься в мужчинах.

Оставшуюся часть пути я предпочла молчать.

Через несколько минут мы подошли к таверне. Мне всегда было интересно, где Пьетрантонио проводит время, и теперь я могла убедиться в этом воочию. Мои глаза привыкли к полутьме внутри, куда свет проникал лишь через пару полузакрытых ставнями окон. Все воняло сладковатым дешевым вином с запахом абрикос и фиг. Потрепанные мужчины и пара явно вульгарных женщин сидели за столом и играли в карты. Я чувствовала себя не в своей тарелке, неуютно, но, кажется, никто не обратил на меня никакого внимания. Взгляды собравшихся были прикованы к поблескивающей серебром горстке цехинов.

Пьетрантонио провел меня к перегородке, отделяющей часть помещения. За ней меня ждал Джакомо.

Он тут же вскочил, когда увидел меня.

– Ну, наконец-то! – Он покрыл мою руку поцелуями. Я тут же расслабилась, ничуть не жалея о своем решении прийти сюда.

Подняв голову, я с досадой заметила присутствующую здесь синьору Кастелло. Любовницу моего брата. Возлежа на диване, стоящем у боковой стены, она послала мне воздушный поцелуй. Я не стала обращать внимание на эту мерзкую женщину. Она была замужем за каким-то несчастным, который был, видимо, настолько плох, что она предпочла ему моего брата.

Пьетрантонио подошел к своей любовнице. Ее платье было высоко задрано, он приветствовал ее, положив руку ей на голое бедро, выше чулок и подвязок.

– Я купил тебе подарок, – сказал Джакомо, пытаясь отвлечь меня от такого отталкивающего зрелища. И подарил мне пару длинных кожаных перчаток. Ярко-синего цвета с черным геометрическим рисунком. Мне их носить было не с чем, особенно они не подходили к цветному индийскому хлопчатобумажному платью, которое было на мне в тот день. К узору в мелкую веточку и цветочки. Я даже задумалась – после неприятного разговора с братом, – не купил ли он эти перчатки для кого-то другого, а потом решил отдать их мне.

– Какие… необычные! – запнулась я, примеряя подарок. Перчатки оказались как раз впору.

– Этот цвет напомнил мне о прекрасной птичке в клетке, – ответил Джакомо, взял меня за руку в перчатке и поцеловал запястье. Его губы с наслаждением скользили вверх и вниз по моей руке: от внутреннего изгиба обнаженного локтя до кончиков замерших в ожидании пальцев.

Я зарделась от удовольствия. Какие же ядовитые у меня мысли! Эти перчатки явно предназначались мне. Я поклялась себе, что стану именно такой женщиной, которой пристало носить подобные перчатки: красивой, живой и необычной.

– Не

останавливайся! – поддразнил нас с дивана мой брат. – Она ждет настоящего поцелуя! – Пьетрантонио стал щупать синьору Кастелло, а потом подарил ей поцелуй, о котором только что говорил. Она в ответ толкнула его на спину и взгромоздилась сверху. Он вытащил ее груди из сорочки и обхватил каждую ладонью. Женщина стала расстегивать пуговицы на его бриджах, жадно пытаясь пробраться внутрь.

Я отвернулась к стене, испугавшись того, что происходило на моих глазах. Но на стене оказалось огромное зеркало в позолоченной раме. Я все прекрасно видела и слышала, как мой брат что-то бормотал от удовольствия.

Лицо мое горело, и мне кажется, что я сказала в стену какую-то глупость о своих новых перчатках.

Следующее, что мне запомнилось, как Джакомо развернул меня к себе лицом, закрыв своим телом происходящее. И заставил меня забыть все то, что я только что видела, думать исключительно о нем. Помнить, что я выше всего этого.

Он целовал мои черные локоны и белое напудренное лицо и говорил мне, что я его ангел.

Глава 6

– Быть такого не может!

– Нет, может!

– Твой брат занимался любовью с женщиной в твоем присутствии, в одной комнате?

От такой новости моя кузина Джульетта в изумлении открыла свой розовый ротик. Она была похожа на рыбу – и я невольно захихикала.

– Что здесь смешного, Катерина! Это… ужасно! – Джульетта взяла красный мелок, которым рисовала с натуры срезанный нами в саду букет лилий. Мы сидели в p`ortego в моем доме, возле окна, где было хорошее освещение.

– Да… это ужасно, но неужели ты не видишь, каким внимательным оказался ко мне Джакомо? Он закрыл их от меня собственным телом!

– Тот лишь факт, что Пьетрантонио развратный тип, не делает синьора Казанову белым и пушистым, – заметила кузина, откладывая мелок.

Я нахмурилась. Джульетта была моей кузиной и самой близкой подругой. Но ей было уже шестнадцать, и она полагала, что эти два года дают ей право учить меня, как жить.

– Катерина, почему ты так себя ведешь? – Она встревоженно смотрела на меня, под ее глазами темно-медового цвета залегли едва заметные тени. Пара аккуратно завитых золотисто-каштановых локонов обрамляла ее личико в форме сердечка.

– Как?

– Ты такая своенравная. Тебе прекрасно известно, что ждет тебя в будущем. – Она разгладила красно-розовую, расшитую красной нитью юбку, убедившись, что все складочки на месте. – Однажды ты выйдешь замуж за успешного торговца и будешь вести добродетельную, спокойную жизнь.

– Может быть, ты и права, но пока я немного поиграю. – Я подмигнула ей, но кузине было невесело.

Она понизила голос до шепота:

– Зачем ты идешь на такой риск за спиной своего отца? Я уверена, что он… он выберет для тебя, когда придет время, достойного, подходящего человека. – Но Джульетта при этом опустила глаза, словно сама не до конца верила в то, что говорила.