Тайное становится явным

Зверев Сергей Иванович

«Хорошая фамилия, – отметил про себя Туманов. – Добрая». Провел второй удар, в толчке, обеими ногами. Субъект с неплохой фамилией загремел по трапу. Третий удар он сделать не успел (хотя мог – во вкус вошел). Страхующий сверху оказался не спящим, рубящий удар по затылку выбил из реалий. Так что прелестей воздушного путешествия он не помнил. «Станция», где его выгрузили, оказалась не Бологое, не Каховка, а город Картышево, о чем недвусмысленно сообщала облезлая надпись на здании барака. «Дурмашиной» врежут и в «дядькин дом» свезут, – с тоской подумал Туманов. «Дурмашиной» (шприцом) действительно врезали. Но повезли не в тюрьму, а в другой большой город, Красноярск, в тамошний аэропорт Емельяново. Он уже не вязал лыка и с трезвой точки зрения оценивать события не мог. Из белесой дымки выплывал новый самолет – с надписью «Лесавиа» на фюзеляже –

собственность красноярской авиабазы охраны лесов. Новое путешествие, острая надобность забыться сном… Прибытие. Знакомая вышка, приземистые лачуги по краям взлетного поля, Ми-8, ждущий его нетерпеливо, как любовник жаркого свидания. Столбовое… Здравствуйте, девочки. Мы с вами уже встречались…

– Знаете, странно, Павел Игоревич, – гнилая луковица, меняя очертания (как ему удается?), продолжала кружить в полуметре. – Девочка Алиса, сбежавшая из страны чудес, – нехорошая девочка. Ее надо вернуть и примерно наказать. Вы с похвальной точностью сообщили нам адрес – улица Громова, 39, квартира 117, но когда люди прибыли, их поджидали другие люди, которые не хотели, чтобы нехорошую девочку вернули и наказали. Одного они убили, а второго заставили в панике ретироваться. Невозможное дело, Павел Игоревич: и те, и другие имели удостоверения сотрудников безопасности, но, тем не менее, оказались по разные стороны баррикады. Прокомментируйте, пожалуйста.

Лом тебе в зубы, а не комментарий… Под какой личиной орудует «Бастион», Туманов не знал; технику его работы – тем более, – сколько воды утекло. Пусть тянут из него то, о чем ему не доложили. Но он невольно проговорился, этот шельмец. Дина на свободе и успела подстраховать Алису. Иначе не взялись бы охранять квартиру Губских. Ну что ж, спасибо за сведения, можно спать спокойно, дорогой товарищ. Если уснешь. В аду на сковороде и то попроще. Там определенная температура поддерживается. А здесь перепады – до того мучительные, что скоро треснешь от контраста. То морозильня, то душегубка, то газовая камера…

– Мне больше нечего вам сказать, уважаемый…

Отговорила роща. Молчание. Луковица куда-то отъезжает, линяет. В глазах – пляски, в ушах – песни. Луковица стремительно размножается. Вот их две, три, четыре…

– Уберите его. Пусть отдохнет.

Неплохое решение, парни. Куда-то тащат. Пара тумаков – авансом, за будущие прегрешения. Укольчик в шею – на прививку, третий класс… Тесный бокс, снабженный зарешеченными отдушинами с внутренними подзакрылками-лепестками. Железная кровать, на панцире тонюсенькая мешковина. Когда в отдушины подают жаркий воздух, получается парная с сухим паром, кровать накаляется и лежишь, как пескарь на сковороде. Когда холодный – стены покрываются изморозью, койка – инеем, и получается довольно милое эскимосское иглу, сотканное из ледяных пластов. Лежать тоже неприятно. И стоять не в радость (пол холодный, пятки костенеют). Можно только прыгать и сквозь слезы материться – мня себя страстотерпцем. Сколько дней он здесь – давно со счета сбился. Может, три, может, шесть. Часы отобрали, пищу приносят нерегулярно, а охрана сообщать календарную дату отказывается наотрез. Когда очнулся в первый раз, сразу сообразил – подземелье! В нем дух особенный. И мысли с чувствами притуплены. Поднялся, тюкнулся носом в одну стену, в другую. Под потолком горит вполнакала лампочка, пол из серого металла, закрылки… В углу «отхожая» труба. Разозлился – пуще некуда… Дверь отворилась, вошел охранник и без лишних базаров получил в челюсть – не вынесла душа. Убрался с шумом. Но позади мерцал второй, дотянулся прикладом до Туманова, вернул должок. Здоровенный такой мужик, и автомат – не «пэпэшка» пустотелая, а солидный АК-47, трижды модернизированный и улучшенный. Аж челюсть загудела… Когда очнулся – над душой целая делегация – все живописные, что компашка хромого Сильвера – поднял было руку: мол, кончай, братва, погорячился, идем на мировую. Так поздно – вышел из доверия. Хлестнули по ребрам, по почкам, по бедру – в наиболее болезненную мышцу. И «контрольный» – из баллончика в лицо. Пока чихал и моргал, протащили по лабиринтам преисподней. Коридоры, тоннели. Бросили в каменный мешок, который впоследствии оказался электрифицированным – вспыхнула направленная в глаза лампа и вошел человек. Голова, обескураженная столь скотским обращением, уже тогда погнала пургу: хронология событий стала как-то переворачиваться, болтовня путаться с воображаемой, а память пропадать. «Интервьюерам» потребовалось немало усилий, чтобы

в замысловатом бормотании узника свести концы с концами.

Свели. Укол, еще укол. Голос Александра Николаевича – мужика со спущенными штанами – он уже подзабыл (мало ли голосов звучало в жизни). Но стоило услышать, как моментально пронзило: он! В «мешке» присутствовали двое, кроме Туманова, и дабы не нарываться на большую порку, он решил не упоминать про спущенные штаны. Второй вошел позднее… или нет, вошли вместе, после того как вспыхнула лампа. Глаза щипало, и состояние было такое, словно ему ввели «расслабляющее», а не «бодрящее». Зрение искажалось, туман застилал глаза, да еще этот свет… Он видел немногое: две мужские фигуры, компьютер (хорош «мешок») в освещенном углу. Один перелистывал бумажки, другой курил – выпуская дым в потолок.

– Я же говорил вам, Павел Игоревич, прощаться не будем. А вы, признайтесь, не поверили?

– Тогда и здороваться не будем, – прошептал Туманов.

– Юморист, – хмыкнул курильщик.

– Малый с головой, – пояснил Александр Николаевич. – Этот тип уже был у нас. 4 июля, целые сутки. К нему применили препарат типа «кармафтезин», Кудрявцев поработал с гипнозом, Штофман прошелся по своим психопатическим приколам. Фото ввели в систему, и получилась презабавная картинка. Туманов П. И., он же Горожан Д. Е., он же Налимов Д. И., Шумилин С. А. И так далее, и так далее. Подвигов два вагона. Последний – физическая ликвидация группы Казанского-Беляева и стремительный уход на дно. Ищут пожарные, ищет милиция… Находим мы.

– Презабавно, – согласился курильщик.

– Середина октября – бежит от своих подельников, 4 июля – от нас. Мне кажется, его тогда плохо обыскали: ножик проворонили. И мало обработали. На чем экономим, коллега? Много шума, покалеченных, убитых. Просто монстр какой-то. Поиск в тайге не дает результатов. Первая группа, отправленная вдогонку, благополучно им уничтожена, ваш покорный слуга едва не накладывает в штаны. Коллега-дама (царствие ей небесное) – в шоке. Вторая группа, посланная на Ми-8, попадает впросак – беглец меняет направление, и группа два дня кормит комаров. Удачливый парень, не находите?

– Не случайно.

– Список «Гамма». Не случайно. Практическое подтверждение витиеватых умозаключений доктора Смелина, высказанных им на собрании Капитула в январе 48-го года. Вопреки утверждению Георга Лихтенберга, что в вычурном стиле не следует искать глубокую мысль, умозаключения не высосаны из пальца. Кстати, Вадим Егорович, кто громче всех кричал, что окружать базу кольцом средств спецсигнализации нерационально? Не припоминаете?

– Извините, Александр Николаевич, это единичный случай. Я продолжаю утверждать, что введение дополнительного кордона усложнит нашу жизнь. Служба безопасности встанет на дыбы. Случайный лось, птица, белка, ветка, замкнувшая цепь, элементарная поломка в реле… Да помилуйте, Александр Николаевич. Не набегаешься. Разве в этом главная проблема? Вы еще предложите собак, охраняемый периметр, вышки до небес…

– Где документы, Вадим Егорович? – ведущий сменил тему. – Вы отправили их в центр?

– Разумеется, Александр Николаевич.

– На тайнопись проверили?

– Чисто.

– Копии, надеюсь, сняли?

– Обижаете.

– Прочитали? Ну и каково мнение?

– Я не специалист, Александр Николаевич. У каждого свой профиль. Мы работаем на «земле», коллеги – на «небе» – им и карты в руки. У меня не сложилось определенного мнения. Требуется доскональная проверка изложенных в бумагах фактов. Что нам известно? В Комсомольске консорциум «Накосима» заключил долгосрочный договор с администрацией – на поставки рыбы. В Советской Гавани отмечены контакты представителей якудза и китайских триад. В Усть-Куте – попытка подкупа «руководящей верхушки» компанией «Камота», занимающейся дорожным строительством. Но одной ли цепи эти звенья?

– Если фальшивка – тогда нашим другом щедро пожертвовали.

– Не слишком ли дорогая жертва, хотите вы сказать? Согласен, не копеечная. Но если нас хотят в чем-то убедить, то она того стоит.

– А как вам версия насчет «троянского коня»?

– Э-э… Вы знаете, Александр Николаевич, я не тугодум, но как-то не соображу…

– Бумажки – отвлекающий маневр. Основной сюрприз – перед вами. Немеркнущая народная мудрость: дай курице грядку, пусти козла в огород… Заложи в человека целевую программу, и он будет действовать в полном с ней соответствии, невзирая на то, кто он есть по статусу: подозреваемый, узник, висельник…