Тайны мирового разума и ясновидение

Мизун Юрий Гаврилович

...аборигены Нового Южного Уэльса хоронят умерших либо в прямом положении на боку, либо скорченными, либо по­ставленными вертикально, либо кладут их в пустое дерево, ко­торое ставят на помост и покрывают бревнами, либо жарят и едят...

Малайцы устраивают временные похороны. Кота в Юж­ной Индии кремируют почти все тело, оставляя часть черепа. А настоящие похороны устраивают позже, убедившись, что душа окончательно решила переселиться. В промежутке между этими церемониями умерший считается присутствующим. В общине кота он сохраняет свою социальную роль до похорон. Если его жена беременеет после его клинической смерти, но до похорон, то умерший считается отцом ребенка, который наследует его имя, клан и имущество. Их общество учитывает отсутствующее у нас различие между смертью и готой".

Что же касается философии жизни и смерти, которую отра­жают все описанные выше обряды захоронения умерших, то она везде и всегда исходила из того непременного факта, того убеж­дения, что сама по себе смерть не является концом, а есть только переход

к новому состоянию, очередная фаза постепенного раз­вития. Большинство погребальных обрядов несомненно говорит о том, что совершающие их умерших считают все еще живыми. При этом они принимают меры предосторожности для того, что­бы обезопасить себя от тех, кого они хоронят. Похоронный об­ряд должен обеспечить, чтобы те, кого похоронили, держались в стороне, не вмешивались в дела живых. Чтобы это обеспечить, египтяне снабжали умерших всем необходимым. У других наро­дов этого старались достичь другими способами. Но суть оста­валась одной и той же: к мертвым относились как к живым. И, видимо, основания для этого имеются. Представляет принципи­альный интерес переход от жизни к смерти, к клинической смер­ти или "готе", или, проще говоря, процесс умирания. Специалис­ты исследовали его достаточно подробно. Здесь очень важно было выявить те общие моменты, которые свойственны всем, как тем, на кого угроза смерти навалилась внезапно, так и тем, кто вступил в медленный процесс естественного умирания или уми­рания по болезни. Полученные специалистами результаты крат­ко сводятся к следующему.

Наиболее показательны предсмертные состояния людей, у которых угроза смерти возникла неожиданно, то есть у тех, кто находился на волосок от смерти. Были проведены анализы по­добных случаев. Один из них предпринял швейцарский геолог Альберт Хейм. Провести такое исследование его заставила судь­ба: сам он в 1962 году сорвался со скалы в Альпах и все это пропустил через себя. Это побудило его найти уцелевших счас­тливчиков и поделиться с ними опытом. Их оказалось 30 чело­век. Все они пережили падение в горах с реальной угрозой самой жизни. Оказалось, что все они практически пережили одно и то же. Все их переживания укладываются в три периода, следую­щие последовательно друг за другом. Вначале несчастному хо­чется избежать опасности. Он старается сопротивляться проис­ходящему (конечно, безрезультатно). Одновременно что-то как будто понуждает человека покориться опасности. Затем начина­ется второй период, когда падающий четко осознает бесполез­ность всякого сопротивления. Он становится отрешенным. Его мысли больше не заняты происходящим. Их занимает что угод­но, только не надвигающаяся смертельная угроза. Сообщается, что один из сорвавшихся альпинистов свидетельствовал, что испытал в это время "мелкую" досаду и даже некоторый умозри­тельный "интерес к происходящему". Известны и более курьез­ные факты. Так, падавший с крутого обрыва ребенок беспоко­ился только об одном — не потерять свой новый перочинный ножик. А выброшенный из автомобиля на огромной скорости студент беспокоился о том, что может порвать свое пальто. Одно­временно он переживал за свою футбольную команду. После второго наступает третий период, в продолжении которого по­гибающий просматривает кинофильм своей жизни. Так, упавший с километровой высоты парашютист рассказывал, что вначале он пронзительно кричал, затем понял, что погиб и жизнь кончи­лась. "Вся прошлая жизнь пронеслась перед моими глазами. На самом деле. Я увидел лицо матери, дома, в которых учился, лица друзей, абсолютно все". Геолог Хейм, с которого мы начали рас­сказ, говорил, что "видел себя семилетним мальчиком, идущим в школу четвероклассником, стоящим в классе рядом с любимым учителем Вейцем. Я вновь проигрывал свою жизнь, как будто был на сцене, одновременно смотря на нее с галереи". Эта третья стадия свойственна переживаниям только в случае внезапной угрозы. Падающие и тонущие всегда переживали что-то подоб­ное. Когда же угроза наступает медленно, кинофильма из про­шлой жизни, как правило, не появляется

После периода просмотра своей прожитой жизни наступает еще один период, когда наступает необычное мистическое со­стояние. Конечно, каждый из этих периодов может длиться одну или несколько секунд. Тем не менее мистическое состояние у каж­дого проявляется по-разному. Падающий альпинист ощущал, по его словам, следующее: "Мое тело билось о камни, ломалось, и превращалось в бесформенную массу, однако мое сознание не реагировало на эти физические повреждения и совершенно не интересовалось ими". Хейм, проведя указанное исследование, пришел к заключению, что смерть от несчастного случая в горах очень приятна, а те, "кто погиб в горах, в последний миг своей жизни созерцали свое прошлое, испытывая состояние преобра­жения. Отринув телесные страдания, они пребывали во власти благородных и мудрых мыслей, небесной музыки и чувства по­коя и умиротворения. Они летели сквозь светлые, голубые, вели­чественные небеса; затем мир внезапно останавливался".

Как это ни покажется странным, примерно то же самое (кро­ме кинофильма о прошлой жизни) переживают и умершие от бо­лезни и т.п. При этом, конечно, продолжительность периодов исчисляется не секундами, а часами, днями и неделями.

Опрос двухсот умирающих от неизлечимой болезни боль­ных, проведенный Элизабет Кюблер-Росс, позволил ей выделить пять периодов, пять стадий отношения человека к неизбежной его смерти. Вначале — это категорическое отрицание такой воз­можности, затем заболевший возмущается, почему

это случилось именно с ним. После этого наступает период страха и депрессии. На последнем этапе, когда страх преодолевается, больной не без помощи близких и родных постепенно начинает испытывать чув­ство умиротворения и покоя.

Эти факты не просто любопытны. Они свидетельствуют о том, что практически у всех людей переход от жизни к клиничес­кой смерти происходит по одному и тому же сценарию. Значит, этот период жизни представляет собой некую самостоятельную фазу развития человека. Более того, подобные результаты были получены у людей абсолютно здоровых, но у которых те же ста­дии умирания были вызваны искусственно.

В научной литературе (не только медицинской, но и истори­ческой) специалисты часто сравнивают развитие общества (ци­вилизации) с развитием — жизнью отдельной личности. Так, го­ворят о юности или детстве человечества и т.д. В данном случае проводится параллель между приведенными периодами умира­ния отдельных индивидуумов и осознанием угрозы смерти всей цивилизации. Такая параллель действительно вырисовывается. Судите сами. На заре своей истории люди не осознавали, что им угрожает смерть. Ответственность за смерть люди возлагали на определенные силы, не считая ее естественной. Затем историчес­ки следует период, когда люди осознали реальность, естествен­ность угрозы смерти. Она в это время представлялась как завер­шающий этап жизненного пути. Если первый период связывают хронологически с цивилизациями, населяющими Дельту, то вто= рой период приходится на иудейско-эллинские цивилизации. Впоследствии (третий период) люди пытались отрицать смерть, пытались преодолеть ее реальность. Мы находимся в четвертом периоде нашего падения со скалы, то есть, находясь на краю пропасти (так считают специалисты), испытываем чувство по­коя и умиротворенности.

Исследования показывают, что именно такое чередование состояния человека (а возможно и общества?) является оптималь­ным с точки зрения выживания. Если организм в это время не истратил свою энергию, а предусмотрительно сохранил ее, то у него имеются шансы восстановиться даже после продолжитель­ного полного отключения мозга. Если эта энергия истрачена, то и такая возможность практически исключена. По-видимому, этим же обстоятельством объясняется психологическая подготовка умирающего (исповедь, причастие). Только в этом случае речь идет не о возможном выживании физического тела, а о посмерт­ном состоянии его души. Но об этом несколько позже.

Далее логично рассмотреть переживание (если можно так ска­зать) человека после момента фиксации его клинической смерти.

Жизнь после смерти

С остояние после клинической смерти в настоя­щее время исследуется весьма широко, по­скольку развитие современных методов реа­нимации позволяет многих из тех, у кого была зафиксирована клиническая смерть, возвра­тить к жизни. Но мы начнем не из результатов этих исследований, а из более раннего свиде­тельства. Речь идет о посмертном опыте, опи­санном К.Икскулем в статье "Невероятное для многих, но истинное происшествие", опубликованной в журнале "Троицкий цве­ток", 58, 1910 год. К.Икскуль, о посмертном опыте которого идет речь, не верил в загроб­ную жизнь, хотя и был крещеным в Право­славии. Об этом опыте иеромонах Серафим (Роуз) писал: "Перенесенное им (К.Икскулем) лет восемьдесят назад имеет и сегодня для нас большое значение и даже представляется промыслительным в свете нового современного посмертного опыта, ибо это единственный по­смертный опыт души, идущий намного даль­ше кратких фрагментарных переживаний, при­водимых в новых книгах и пережитых воспри­имчивым человеком, который начал с совре­менного безверия, а пришел к признанию ис­тин православного христианства — и на­столько, что закончил дни свои монахом. Эта маленькая книга может быть использована как "контрольный" случай, по которому мож­но судить о новых случаях. Она была одобре­на как не содержащая ничего противного пра­вославному учению о загробной жизни одним из ведущих православных писателей-миссионеров начала века, архиепископом Никоном Вологодским".

В указанной статье К.Икскуль описывает последнюю аго­нию своей физической смерти, когда он испытал ужасную тя­жесть, которая прижимала его к земле. Далее автор пишет: "Вдруг я почувствовал, мне стало легко. Я открыл глаза и в моей памяти, с совершенной ясностью до малейших подробнос­тей, запечатлелось то, что в эту минуту я видел.

Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский пер­сонал... Меня удивила эта группа: на том месте, где она стояла, была койка. Что же теперь там привлекало внимание, когда меня там уже не было, когда я стоял посреди комнаты?

Я подвинулся и глянул, куда глядели все они.

Там, на койке, лежал я!

Не помню, чтобы я испытывал что-либо похожее на страх при виде своего двойника, меня охватило только недоумение: как же это? Я чувствовал себя здесь, между тем и там тоже я...

Я захотел осязать себя, взяться правой рукой за левую — моя рука прошла насквозь, попробовал схватить себя за та­лию — рука вновь прошла через корпус, как по пустому про­странству... Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я нахо­дился, оказалась совсем непригодной для меня — она не воспри­нимала и не передавала звуков моего голоса, и я понял свою полную разобщенность со всеми окружающими, свое странное одиночество, и панический страх охватил меня. Было действи­тельно что-то ужасное в том невыразимом одиночестве...