Тайны митрополита
Шрифт:
– Да нет у меня ворогов-то! – пожал плечами пенсионер.
– Ну, не поладил с кем, может.
– Да я-то тут при чем?!
– А при том, что верно ты говоришь: похожи вы с Угришкой были! Так мне сдается, что не его хотели, да тебя достать! Да обознались! Как в монастыре Троицком, келью когда подпалили! Или забыл уже?! И ждали в месте укромном, и дело бы свое сделали, кабы не брат твой названый. Вон делов-то, удавку накинуть, а потом, для верности, шею своротить. И будь ты хоть богатырь, а что сделаешь-то, когда за спиной ворог твой.
– Некомат, что ли?
– Не видывали его, – отрицательно покачал головой князь. – Как утек из монастыря Троицкого, так ни слуху ни духу.
– А связали чего? – переменил тему пришелец.
– Да мало ли чего, – пожал плечами Донской. – Ты же с мастеровыми вон как разбушевался! Вдруг бы и на нас с владыкой кинулся?
Еще пару
Участок выбрать оказалось делом несложным. Уповая на волю князя, ткнул Николай Сергеевич в первый свободный от растущих построек: «Тут, мол, будет хата».
– А чего за стеной-то? Как простолюдин? – не понял его Дмитрий Иванович.
– А то, что земли за тыном где взять для диковин [80] , а?
– Твоя правда, – пожал плечами правитель.
И затюкали топоры, и захрипели, затрещали стволы огромных деревьев вековых, валящихся под топорами мастеровых. И ведь отгрохали избу! И такую, что и князя пригласить не стыдно. Правда, и здесь без конфузов не обошлось. Твердо задумал Николай Сергеевич печь настоящую поставить в доме своем. А то ведь без печи какие валенки? И прогресс какой? Да и смекнул уже пришелец, что хоть и лучше чувствовать себя стал, как в прошлом оказался, да про хвори свои забывать мало-помалу начал, а ведь нет-нет, но дает о себе поясница знать. Особенно по слякоти. Оно ведь, как огонь в очаге ни поддерживай, да по полу сквозняки все равно. Да и все равно; как погас костер, так и все: нет тепла. А еще, и дым, и копоть, и горло вечно першащее да воспаленные глаза. До смерти надоело это Николаю Сергеевичу. Вот и озадачился. А тут и награда да с милостью княжьими – в помощь. Вон и людей дал, и камня позволил набрать сколько угодно. Так что теперь уже и трудовик всерьез призадумался: а может, не просто печь, но сразу на лежанку замахнуться? И в доме ладно, и костям – дело милое. А еще твердо решил жилье свое в привычном стиле выполнить: с комнатами отдельными то бишь. И не пятистенок, а сразу – на несколько комнат отдельных. Ведь, как ни крути, но слова про женитьбу ох как за живое зацепили Николая Сергеевича! И ведь верно говорится: бес в ребро! Взыграла кровь немолодая. Да так, что твердо решил: как Тверд из похода вернется, так и озадачится поиском бабы. Ну, так, чтобы и статью, и возрастом – Булыцкому пара.
80
В Москве времен Дмитрия Ивановича внутри крепостной стены располагались дома зажиточных горожан, но при этом плотность застройки была высокой. За пределами стены располагались дома людей попроще. Плотность застройки была невысокой, и поэтому дома были с землей.
Ну а пока хату сладит, да с углом – кабинетом то бишь отдельным, где бы спокойно занимался он делами своими, не тревожимый ни бабой, ни детками. И для женки – комната отгороженная отдельная. И едальная, то бишь столовая. И сенцы. И подклет. А еще задумал второй этаж жилым сделать. Ну, типа мансарды. Вооружившись берестой, разъяснил он мужикам, что да как. Где да как перегородки ставить, да проемы дверные, да сами двери… Мастеровые, добро, не упертые попались, ну и наученные… кулаками. Они лишь затылки поскребли, глядя на замысловатые чертежи, что набросал им Николай Сергеевич, да меж собой о чем-то перегутарив, взялись за дело.
Работа у мастеровых спорилась ладно. Так, что уже на двенадцатый день вырос на клочке земли новый сруб, чудно внутри исполненный. Ведь если площадка земляная посреди избы вопросов не вызвала, то две внутренние перегородки и дыры в крыше да перекрытии для будущего дымоотвода, и лестница с пролетом, мягко говоря, вызвали недоумение. Хотя, чего там говорить, мастеровые, хоть и подивились, да вещи многие ладными нашли. Не в каждый, конечно, дом, но в те, что побогаче уже можно было бы кое-что и принять. Радуясь новострою, гость из будущего два бочонка с медом хмельным прикупил. Один – мастеровым в благодарность, другой – для себя; новоселье справить. Но то – после того, как печь поставит.
А пока, призвав на помощь своих недавних знакомых пацанов, он уже вовсю возился с печью.
А еще, глядя на маету с печью да блоками каменными, да как Никола мучается, не пойми чем пытаясь скрепить камни, приволок Никодим как-то рогожку, полную смерзшихся кусков глины.
– Ну-ка, Никола, попробуй! – разбядяжив ее с невесть откуда появившимися ледяными кусками песка и чего-то еще там добавив, предложил горемычный. Пожав плечами: «А, мол, чего терять-то?» – Булыцкий испытал жирную субстанцию, получившуюся после оттаивания комьев и перемешивания фракций в одном чане. – Ты по два ряда-то за раз клади. Не боле, – глядя на творение товарища, продолжал Никодим. – Камень тяжел, да глину выдавит прочь. Негоже будет.
– Твоя правда, – смахивая со лба пот, выдохнул Николай Сергеевич. – В жизнь лежанок не делал, – и так и сяк разглядывая творение свое, продолжал он, – а тут – решился.
– Что за лежанка-то?
– Печь большая. В брюхе огонь горит да каменья изнутри греет. Прокалит как следует, так и спать можно на ней верхом. Камень-то, он долго тепло отдает. Хоть бы и ночь на дворе да стужа с ветром, а на печи – тепло!
– Так из камня решил? Плинфа не нужна, что ли? – почему-то насупился одноглазый.
– С чего взял-то?! – удивился пенсионер. – Мне кирпич, что воздух, нужен.
– Так из камня чего ладить начал?
– А ждать мне тебя сколько? Морозы вон вот-вот ударят; и не укопаешь землицу-то, если и найдешь глину ладную. А как накопаешь, сколько ждать, пока плинфа выйдет? А мне сейчас печь нужна; хоть бы и князю показать, да и тепла в дом. – Видя, что товарищ все еще сомневается, пенсионер добавил: – Стар уже. Косточки-то по теплу стосковались!
– Ну, как знаешь, – пробурчал в ответ тот, – денег девать если некуда. – Правда, после этого еще более рьяно взялся за поиски, носясь туда-сюда по окрестностям да комочки собирая.
А печь росла. По мере того, как ряд за рядом поднималась она к потолку, уже углядел недочеты конструкции, которые решил сразу же и устранять. Разбирая и собирая по новой свое творение, Булыцкий, под шуточки товарища, упорно тянул свое детище к потолку. Впрочем, Никодим шутил беззлобно и, несмотря на усталость, охотно присоединялся, попутно расспрашивая про то да се. А Булыцкому – уже радость. Рассказать, объяснить, показать, самому что-то вспомнить да понять. Опять же и пацанята тут. Сначала – занятия по арифметике, затем – возня с печкой, пока мамки по домам кликать не начнут. И трудовику хорошо, – руки молодые в помощь, и пацанве: и наука, и дело необычное, и харч. Оно ведь, пока в монастыре жил пришелец, так и не заморачивался особенно, что да как, а тут… Любопытства ради потолкавшись на рынке, пенсионер смог оценить щедрость князя, сто пятьдесят рублей выделившего; на рубль один можно было купить несколько пудов зерна, репы, несколько бочонков квашеной капусты и кваса, более пуда муки и это еще не полный список. Тут и Матренина помощь – под руку: хозяйкой ладной оказалась; всегда чем накормить было хоть пацанье, а хоть и мастеровых, князем в помощь присланных, хоть и уговору такого не было. И все бы ничего, если бы не сестрица Твердова. Уж как с первой встречи не заладилось, так и дальше пошло-поехало! Мегера ведь мегерой! Хоть и жила в доме мужа покойного, так все равно наведывалась частенько, чтобы с видом высокомерным отчитать Матрену на виду у всех или еще чего учудить. Видать, поперек горла ей и Булыцкий, и пацанье, и мастеровые, и, когда гончара она встречала, – Никодим. Потому и стремился трудовик прочь из дома чужого поскорее в свой перебраться. Может, оно и по-другому стоило бы вести себя при Алене, да воспитанный в ином совсем духе, Николай Сергеевич и помышлять не мог о том, чтобы на женщину голос повысить, тем более что понимал; гость он здесь, и, пусть чисто формально, но прав у сестры Тверда больше распоряжаться в доме брата старшего.