Тайны Парижа

Террайль Понсон дю

– Что она любит меня и не должна долее скрывать этого от меня.

Старик с недоверием покачал головой. Арман спросил:

– Значит, она придет?

– Да, сударь.

– Когда?

– «Идите, – сказала она мне, – я следую за вами».

И как будто судьба захотела оправдать слова старого слуги: в эту минуту позвонили у ворот.

– Это она! – прошептал сын полковника, бледный и дрожащий от волнения.

Он бросился в соседнюю комнату, окна которой выходили во двор.

Маленькая карета остановилась у подъезда.

Из нее вышла женщина, тщательно закутанная. Это была Дама в черной перчатке.

Арман хотел было броситься к ней навстречу, но силы изменили ему, и он остался прикованный к месту, на верхней площадке лестницы, дрожащий, не дыша и без голоса. Иов стоял позади своего господина и поддерживал его.

– Ах, – пробормотал старый солдат, – я никогда не испытывал страха на поле сражения, а вот теперь я чувствую, как дрожь пробегает по телу… мне кажется, что вместе с этой женщиной войдет к нам несчастье…

В это время Дама в черной перчатке быстро подымалась по лестнице. Очутившись около Армана, она подняла вуаль и улыбнулась грустной улыбкой, но на этот раз не насмешливой, какая бывала у нее иногда. Арман взял ее руку, поцеловал, хотел сказать что-то, но не мог, так велико было его волнение. Он увлек ее в залу, предложил кресло и знаком попросил Иова выйти.

– Ах, уж эта мне женщина! – повторил старый солдат, уходя. – Ах, эта женщина… Я думаю, что это олицетворенная судьба…

Дама в черной перчатке села, и, продолжая держать ее руку, Арман опустился перед нею на колени.

– Наконец-то, – пробормотал он. – Наконец-то. вы согласились приехать ко мне…

Она взглянула на него печально и спросила.

– Вы все еще любите меня?

– Люблю, – прошептал он. – И вы никогда не поймете, как я страдал в течение недели, когда вы лишили меня своего присутствия…

– Может быть, – проговорила она.

– Однако, – продолжал он со слезами в голосе и устремляя на нее свои большие глаза, в которых было столько нежности, что они делали его иногда похожим на женщину, – однако я всегда повиновался вам, исполнял ваши приказания, не рассуждая, я был в ваших руках орудием и был счастлив своею судьбою… Ах, сударыня, что такое я сделал, чем заслужил такую немилость?

– Ничем, – сказала она, улыбаясь.

– Значит… в ваших глазах… я не виновен.

– Нет, мой друг!

Он восторженно поцеловал ее руку.

Она продолжала, спокойно и добродушно улыбаясь:

– Друг мой, вы жалуетесь на меня и, может быть, вы правы. Долго избегая вас, отталкивая вашу любовь, исчезая от вас, я кончила тем, что позволила вам победить себя. Ваши постоянство и привязанность тронули меня. Я согласилась, чтобы вы поехали со мною в Баден, я сделала вас участником моей мести, и у вас хватило мужества…

Тень пробежала по лицу Армана, который вспомнил гнусную роль, которую он сыграл относительно графини Д'Асти.

– Но, – поспешила прибавить Дама в черной перчатке, – оставим эти тяжелые воспоминания,

друг мой; вы вернулись в Париж вместе со мною; я обещала видеться с вами каждый день, даже по два раза в день. Мой отель был открыт для вас; вы входили туда во все часы дня, и я всегда принимала вас…

– Вы были добры… – прошептал Арман.

– Однажды, – продолжала она, – вам отказали в приеме, и так как вы настаивали, то вам подали письмо от меня. Я умоляла вас прекратить ваши посещения…

– О! Это было жестоким ударом для меня, – с живостью перебил молодой человек.

– Я это знаю, мой друг.

– Вы знаете?

– Да, потому что я стояла у окна, спрятавшись за занавесью, и видела, как вас поразил мой отказ.

– И с тех пор, – продолжал Арман, – я писал вам ежедневно, но мои письма оставались без ответа.

– Выслушайте меня, – сказала она. Он замолчал и взглянул на нее. Она продолжала:

– Да, на первый взгляд, я жестока и несправедлива. Но разве вы забыли уже, что я вам говорила в тот день, когда вы нагнали меня по дороге в Германию: «Если вы хотите любить меня и ехать со мною, то должны ожидать всего, не удивляться никакой странности в моей жизни и не спрашивать о тайне моего непонятного поведения»?

– Это правда, – прошептал молодой человек. – Но разве вы не посвятили меня в тайны вашей жизни, не сделали меня сообщником вашего ужасного замысла, разве я не сделался в ваших руках, как вы сами только что сказали, послушным орудием?

– Да, конечно, а так как вы настаиваете, то я открою вам и последнюю тайну.

Арман вздрогнул.

– То, что я задумала, еще не окончилось Баденом, так как, по моему приказанию, вы были секундантом несчастного Фредерика Дюлонга, который в настоящую минуту умирает.

– Ну, и что же?

– Оно не кончилось также и в Париже, – прибавила Дама в черной перчатке.

– Как! А де Флар?

– Де Флар не был последним из убийц, которых я преследую.

Арман снова вздрогнул.

– Тот, кого мне остается убить, – продолжала Дама в черной перчатке, – был их начальником, образовал их ассоциацию, толкнул на путь преступлений, того…

– Что же? – спросил с тревогой Арман.

– Того я хочу погубить без вашей помощи.

Она произнесла эти слова с дрожью в голосе, как будто ужасная борьба происходила в ней.

– О, разве я не принадлежу вам телом и душою? – воскликнул Арман. – Я готов исполнить все, что вы мне прикажете…

«Майор прав, – подумала Дама в черной перчатке, – судьбы не избежишь».

Затем она прибавила вслух:

– Ну, что ж, пусть будет так! Вы снова сделаетесь моим орудием. Вы будете в моих руках ужасным орудием мести. Я хотела избегнуть этого, но судьба решила иначе.

– Я вас люблю, – страстно прошептал Арман. Молодая женщина встала и протянула ему руку.

– Приходите ко мне завтра, – сказала она. – Я буду ждать вас в полдень. Прощайте.