Тайны Парижа
Шрифт:
Слова эти сопровождались усмешкой, в которой можно было прочесть приговор флорентинке, приговор безапелляционный и неумолимый, как судьба, роль которой играл этот человек.
X
Вот что произошло вечером в день бегства Леоны. Из улицы Порт-Магон флорентинка в сопровождении полковника отправилась на улицу Шоссе д'Антэн, в квартирку, убранную со вкусом, окна которой выходили в большой сад. Во дворе к услугам молодой женщины
– Вы выедете вечером, – сказал ей полковник, – и в карете. Нужно избегать встречи с Гонтраном до тех пор, пока не разыграется наша комедия. Все зависит от ее постановки. Вечером вы поедете в Оперу, закрыв лицо вуалью, чтобы вас не узнали. Вот билет от ложи, которая находится в бельэтаже у самой авансцены, так что публика почти не заметит вас; ложа де Верна напротив вашей.
– Хорошо, – сказала Леона, – понимаю. Если ложа пуста, я не сниму вуали; если же в ней кто-нибудь будет…
– Нет, – возразил полковник, – как раз наоборот.
– А! Превосходно, поняла… он узнает, что это я…
– Именно.
– И его любопытство будет возбуждено.
– Вы угадали.
– Итак, – добавила флорентинка, – от любопытства до любви, от любви… до безумия…
– Только один шаг, – подсказал полковник.
Он оставил Леону в ее новом жилище, советуя ей надеть в Оперу все черное – цвет, наиболее оттенявший ее ослепительную красоту, а сам отправился на улицу Виктуар.
Так как де Берн был у полковника, то последний должен был отплатить ему визит. А потому ничего не могло быть естественнее посещения полковника Леона. Де Берн уже с месяц находился в Париже.
Накануне, как известно, он всадил пулю в шею шевалье д'Асти и сам был слегка ранен в бок; но рана его была настолько легка, что он считал излишним ложиться в постель; одевшись по-домашнему и полулежа на оттоманке в курительной комнате, он разговаривал со своими двумя новыми приятелями, когда вошел полковник.
– А! Это вы! – приветствовал его хозяин. – Милости просим; не получили ли вы сведений о Лемблене?
– Да, сегодня утром, – ответил полковник, – жизнь его вне опасности, но выздоровление его затянется надолго.
– Тем хуже!
– А как другой? – спросил де Берн одного из своих друзей.
– Ах! – ответил тот. – Рана шевалье настолько тяжела, что врач ни за что не отвечает. Шея прострелена.
– Без сомнения, раненый – один из ваших друзей? – с простодушным видом спросил полковник.
– Увы! Нет. Это один из моих противников. Рука у меня, к несчастью, очень тяжелая.
– Как! У вас опять была дуэль?
– Вчера утром на Кателанском лугу.
– С кем?
– С шевалье д'Асти.
– Я с ним не знаком, – сказал полковник, – но часто слыхал это имя.
– Мы
– Без сомнения, из-за какого-нибудь пустяка?
– О! Как вам сказать…
В таком случае я догадываюсь: причиной была женщина, как в большинстве дуэлей.
Вы ошибаетесь, полковник, причина была еще проще: мои друзья уверили меня, что мне для того, чтобы прославиться, не хватает любовницы и дуэли на пистолетах. Чтобы найти первую, нужно время, а повод к дуэли найти ничего не стоит… Я увидал господина, лорнировавшего меня» спросил его о причине – и дело готово.
– Вы мне напомнили доброе время 1815 года, – в восторге вскричал полковник, – когда регулярно три раза в неделю бонапартисты бились с роялистами! А львицу вы отыскали?
– Нет еще, но я ее уже наметил…
– А! – протянул полковник.
– Вы знакомы с Леоной?
– Я встречал ее.
– Неужели она так красива, как об этом говорят?
– Очаровательна! – в восторге воскликнул полковник.
– И умна?
– Как черт, но… Полковник остановился.
– А, – спросил де Верн, – что значит это «но»?
– Леона не свободна.
– Неужели?
– Она влюблена в маркиза Гонтрана де Ласи, который ради нее наделал множество глупостей.
– Превосходно! Я отобью ее у него.
– Я немножко знаком с де Ласи; этот человек способен убить за женщину, если бы даже он уже разлюбил ее.
– Или его убьют, – просто заметил де Верн и тотчас же прибавил: – А где можно встретить Леону?
– Каждый вечер в Опере.
– Одну?
– Почти всегда.
– Сегодня же вечером я поеду в Оперу.
– Она сидит обыкновенно в ложе у авансцены с правой стороны.
– Отлично, неделю назад я взял ложу у авансцены с левой стороны, и как раз против нее.
– Она постоянно сидит под вуалью, – прибавил полковник, рассказывая все эти подробности с добродушием газетного репортера.
– Черт возьми! И она никогда не снимает вуали?
– Никогда. Де Ласи, ненавидящий музыку, не хочет, однако, лишать ее удовольствия бывать в Опере, но запрещает ей снимать вуаль, так как он страшно ревнив.
– Хорошо! – спокойно сказал де Верн. – Уверяю вас, что она снимет вуаль для меня.
Де Верн еще несколько времени поговорил о пустяках; полковник вскоре ушел и отправился прямо к Леоне, чтобы дать ей новые инструкции.
Ровно в восемь часов Октав де Верн, войдя в зал, уселся в ложе с двумя друзьями, теми самыми, которые были у него во время визита полковника. Взгляд его тотчас же устремился на ложу, о которой говорил полковник. Но она была еще пуста.
Октав ждал с нетерпением; прошел час, никто не появлялся.