Тайны русской души. Дневник гимназистки

Бердинских Виктор Аркадьевич

Ну и Мишенька! И он меня в такое умиление привел, что я не могла ему не ответить – тоже таким искренним, хоть и не таким милым (письмом)…

Ну так вот – это одна удивительная вещь. А вторая состоит в том, что – на все мои надежды на приезд Маруси Шутовой – в пятницу (31 марта) я получила от нее открытку, где она пишет, что не приедет, ибо отпускают ее на три дня только, и билета нет, а купить невозможно, и ехать – упаси Бог!.. Ну я и сложила лапки…

В субботу (1 апреля) – по папиному поручению – ходила в Собор 244 , по Нюриному (поручению) – к Соне Александровой, до смерти устала… Иду домой, в окне вижу – Маруся (Шутова)! Ну и сейчас же, конечно, выбранила ее за то, что она меня разочаровала.

– Ну так что

ж, – говорит, – тем приятнее сегодня…

Она сидела у меня в субботу долго, рассказывала – койчто, но очень мало… Между прочим, она сказала, что в Питере Керенскому верят больше, чем всем, что когда какое-нибудь встречается сомнение, так всегда вызывают Керенского, и что он скажет – то и будет, тому и верят. Что он сыграл б'oльшую роль, чем Родзянко, что он симпатичен – такой молодой, бледный и милый. Что он так много работает, сведущ и такой дельный, что приятно на него смотреть, приятно с таким человеком работать…

244

Возможно, Свято-Троицкий кафедральный собор в Вятке.

4 (апреля), вторник

Маруся (Шутова), вероятно, уехала вчера (3 апреля). По крайней мере, она так хотела. И подъехала я к ней с просьбой – отвезти Юдиным посылочку. Вчера же вечером, часов в семь, она заходила, и мы ей вручили десять фунтов 245 муки…

Я очень рада, что она побывала. Что-то новое – свежее, живое – вошло в нашу скучную квартиру. Мне немножко и совестно, и обидно, но здесь мне не хватает чего-то. Чего – я не могу определить, как ни стараюсь. Но нет чего-то. Недостает. И делается совсем скучно-скучно:

245

Фунт – единица массы в системе русских мер. Один фунт = 0,40951241 килограмма = 1/40 пуда = 32 лотам = 96 золотникам = 9.216 долям. Десять фунтов = примерно 4,1 килограмма.

Чего-то нет, чего-то жаль,К чему-то сердце рвется вдаль… 246

Перефразировать начало романса:

Шелестят лепестки опадающих роз…Грустно вянут внизу, на столе.За окном – капли мелких, неласковых слезТонут в дымчато-пасмурной мгле…Это небо тоскует и плачет порой…Ах, зачем в Светлый праздник тоска?!И зачем по душе грусть проходит волной,Как по небу плывут облака.Слышно звон колокольный, – нерадостный он.Вдохновенья порыва в нем нет…Ах, куда же девался ликующий звон?Где же, где же немеркнущий свет?..

246

Кого-то нет, чего-то жаль,Куда-то сердце рвется вдаль.Я вам скажу один секрет: – Кого люблю, того здесь нет… Текст припева из старинного романса, известного в различных вариантах и под разными названиями: «Ваня», «Понапрасну, Ваня, ходишь», «Пятерочка», «А на последнюю, да на пятерочку» и др.

Ну, это – непредвиденное лирическое отступление…

Лучше рассказать о третьем «диве». В первый день (Пасхи) к нам заявился Гриша (Куклин). Очевидно, сестрица ему до такой степени надоела, передавая тетины слова о том, что он у нас не бывает, что уж пошел – чтобы отвязаться… При этом со мной он не сказал ни единого слова. С Зиной (сестрой) – также. Очевидно, хотел показать, что, по тетиным словам, пришел «не для барышень, а их стариков (или старух – не помню хорошенько) поздравить»…

Мне не очень нужно исключительное внимание, но, право, обидно сделалось. Почему такое пренебрежение? Я никогда не относилась к нему худо. И почему-то в Питере, когда он у меня был, – разговоров нашлось…

Если он и на весь мир сердит – я полагаю, что если он пришел, так, значит, у него с Зоновой неудовольствие вышло – так из этого не следует, что больного человека обижать надо. Правда же – обидно…

Перерыв.

Папа пришел сейчас из (Казенной) палаты: говорит, что встретил Гришу (Куклина) – под ручку с Зоновой…

Вот сейчас –

солнышко выглянуло, да уж поздно. Скоро три (часа пополудни). Папа пришел – будем обедать. А то я хотела к Зинаиде Александровне (Куклиной) идти. И хорошо бы – его (Гриши) нет!.. Хотя – в то же время – мне и хочется, чтобы он был дома в это время…

6 апреля, четверг

Вчера (5 апреля) мы с папой были у Зинаиды Александровны (Куклиной). Гриши не было. Забегала несколько раз Зонова… В общем, посидели некрасочно… Конечно, не потому, что Гриши не было. С него теперь все краски слиняли, и осталась одна гримаса. Подкрасить уж он никак не мог. Конечно, я их обоих плохо знаю, но сегодня мне показалось, что она (Зонова) значительно красочнее, и ее краски прочнее – не линючие…

Она, между прочим, сказала мне, что «Зина (сестра) была бы очень хорошей помещицей. Я бы ее в поместье куда-нибудь с удовольствием отвезла. Ей так это подходит…».

– Ну, Зину – в поместье, а меня куда? – спрашиваю.

– Вас уж и не знаю – куда… В салон разве?..

– Что вы, годна ли я в салон, помилуйте!..

И разговор перешел на что-то другое…

Теперь я думаю, что – правда: мне только и место – в салоне. Там, где всё сглажено, углы закруглены, деревья подстрижены и (женщины) наряжены в модные платья – вот там мне место. Там не терпят ярких красок, громких звуков и живых движений. Во мне как раз ничего этого нет. Нет жизни. Замазана она чем-то, приглажена, зализана. Получилась туманная, бесформенная масса… «Смешались контуры, и краски, и черты… в царстве мертвого бессильного молчанья…» – как говорит Бальмонт 247 в своем «Болоте» 248 .

247

Бальмонт Константин Дмитриевич (1867 – 1942) – поэт-символист, переводчик, эссеист, один из виднейших представителей отечественной поэзии «Серебряного века».

248

В сборнике «Под северным небом» (1894).

Впрочем, будет об этом – скучно…

После отъезда Маруси (Шутовой) стало еще пустее на душе. И ничем, ничем не могу я эту пустоту заполнить… 9 часов (вечера).

Только что ушла Вера Жирнова 249 . Мы ведь с ней большими приятельницами были в гимназии – и теперь с удовольствием встречаемся. Она у меня уже во второй раз здесь. Девица на все руки – в лазарет поступила (завтра (7 апреля) пойдет в лазарет в первый раз), и в обществе «Просвещение» участвует – по библиотечной секции («приглашаю – говорит, – туда всех»), и на лекциях для учительниц бывает, и на студенческих собраниях… Словом – везде, куда нужно рабочие руки. Вот этот человек живет для чего-то, что-то делает. И такой жизнерадостный, простой, веселый! Делает дело и, может быть, даже не думает о том – то ли делает, так ли делает и нужно ли это делать? Как часто многие… Делает, не мудрствуя лукаво… Вот уж она – не из тех, кто «положивши руку на плуг, оглядывается назад»… 250 Говорили мы с ней без умолку. Перевспоминали всех соучениц, курсисток многих, петроградцев-санитаров; поговорили о собственных приключениях и разных происшествиях, о письмах, которые получаются и которые пишутся или будут написаны; о студенческом журнале и т. д.

249

Возможно, из семьи Жирнова Иосифа (Осипа) Михайловича (1860? – 1918) – секретаря и активного деятеля Вятского губернского комитета кадетской партии. Арестован большевиками, расстрелян 20 августа 1918 года.

250

Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9:62).

Вера говорит, что журнал испортил себе всё дело тем, что первый номер был написан почти исключительно одним лицом, и что вообще лиц, сочувствующих издательству, и сотрудников очень мало. Но что, по-видимому, впоследствии это дело наладится, так как второй номер вышел уже гораздо лучше, несмотря на участие в нем учеников средних учебных заведений. А вот Маруся Шутова говорит, что студенчеству стыдно брать на себя этот журнал – лучше отдать его молодежи средних учебных заведений, так как журнал, издаваемый ими в гимназии еще, был гораздо содержательнее этого. Вот и посуди тут!.. Надо купить номерок и прочесть самой…