Тайны Вечного города. Термы Нерона

Дерендяев Андрей

И быстро направился к выходу.

– Брат! – Феликс отодвинул от себя еду. – Фений Руф – военный. И вряд ли ходит по улице в одиночестве.

– И врагов у него хватает и без заговорщиков, – поддержала его Туллия. – Защищая императора он, так или иначе, подвергает свою жизнь опасности. Уверена, он прекрасно понимает степень грозящей ему опасности. Сядь и успокойся. К тому же прошло уже слишком много времени. Если Фения Руфа и хотели убить, то давно или уже сделали, или как минимум попытались.

Слегка

успокоенный доводами друзей, Фабий вернулся на диван. Некоторое время они еще посидели, обсуждая планы на завтрашний день, но вскоре, сильно устав за длинный, все еще неокончившийся вечер, решили отправиться спать. Туллии выделили просторную комнату с широкой кроватью и большим окном, выходящим в сад. Помещение часто служило спальней для гостей и находилось на втором этаже. Феликс расположился у Фабия. Брат часто оставался ночевать у него, поэтому имел в доме собственное ложе с горой подушек и огромным толстым одеялом.

Спал Фабий плохо. Ворочался, переживал и в итоге почти не сомкнул глаз. Едва небо начало светлеть, он встал и отправился на кухню, решив позавтракать. Насилу впихнул в себя кусок вчерашнего хлеба, немного сыра и холодное мясо. Сильное волнение гнало прочь аппетит и желание есть. Выпил воды и вышел в сад. Прохлада утра немного успокоила, привела в чувство. Пройдясь мимо цветочных клумб, он унял бешено колотящееся сердце.

“Хватит нюни распускать. Сделал все, что мог и даже больше. Сейчас уже поздно что-либо менять и переделывать. Остается только надеяться на лучшее”.

Немногим позже проснулась Туллия. А спустя полчаса заспанный, зевающий во весь рот Феликс. Дочка Цинны выпила воды, а вот брат, проявив завидный аппетит, позавтракал весьма плотно и основательно. Съел большой ломоть хлеба с сыром, несколько сваренных вкрутую яиц, большой кусок холодного жареного мяса, целую горсть сушеных фиников и парочку сочных груш.

– Я хочу отправиться в тюрьму и забрать отца, – объявил Фабий, когда они вышли с кухни. – Заодно удостовериться, что Фений Руф выполнил обещание.

Утро перевалило за середину и дом почти полностью проснулся. Показались хмурые, невыспавшиеся слуги, со своей половины выглянула Аврелия.

– Ты так маме ничего и не рассказал? – прошептал Феликс ему на ухо.

– Сложится все удачно, она не будет попусту волноваться.

– А если неудачно?

– Тогда… – Фабий не нашелся, что ответить и отправился готовиться к поездке.

Но неожиданно Аврелия мягко его остановила, поинтересовавшись:

– Когда к нам зайдет адвокат? Я бы хотела с ним поговорить. Какие шансы на благоприятный успех?

Внутри все похолодело.

– Он очень занят, всю ночь готовился, из дома отправится сразу на суд, – принялся он сочинять скороговоркой. – Я к отцу. Хочу проведать, узнать,

как он…

Мама покачала головой. Фабий отметил про себя ее красные, усталые глаза и проступавшие сквозь толстый слой косметики темные круги под ними. Уголки губ нервно подрагивали, щеки отдавали болезненной бледностью.

– Ты ничего не скрываешь? – она слабо улыбнулась. – Есть за тобой такой грешок. Думаешь, что таким образом защищаешь меня. Поверь, лучше самая страшная правда, чем иллюзорная неизвестность.

Он вдруг захотел все ей рассказать, но, открыв рот, сказал совсем другое:

– Все хорошо. Адвокат толковый, лучший из тех, кто решился защищать папу. Считает, что у нас неплохие шансы.

– Неплохие?.. – Аврелия погладила Фабия по голове. – Езжай, ободри его. Ему сейчас необходима наша поддержка. Я бы отправилась с тобой, но боюсь, не сдержусь, и расплачусь. А меньше всего, что ему сейчас надо – видеть наши слезы. Не волнуйся, за мной зайдет Эмилий. Он проводит меня в суд.

Едва вышли во двор, как Феликс тут же набросился:

– Не понимаю тебя! Смысл утаивать правду?

Туллия, соглашаясь с братом, коротко кивнула.

– Хватит! – отрезал Фабий. – Вам покажется смешным, но я действительно пытаюсь защитить маму. Все! Точка. Больше не хочу говорить. И без вас паршивое настроение.

Он выбрал маленькую повозку, на которой обычно развозил клиентам бочки с вином, запряг самую быструю и выносливую лошадь и уселся впереди, взяв в руки вожжи. Выехали на улицу.

– Нас не остановят? – забеспокоилась Туллия, усаживаясь поудобнее. – Ведь повозкам днем запрещено ездить в городе.

– У каждого правила есть исключение, – успокоил ее Фабий. – За хорошую сумму оно коснулось и меня.

Конь, завертев головой, громко заржал и повозка, стуча колесами, покатилась по узким городским улочкам, направляясь в сторону центра. На Капитолийском холме, возле храма Юноны Монеты, их остановил прыщавый стражник с наглым, высокомерным лицом. Позади него стояли еще двое, молодых и таких же ухмыляющихся. По довольным улыбкам и новой форме создавалось впечатление, что все трое приняты на службу совсем недавно.

– Нарушаем… – стражник оскалился, широко улыбнувшись. – Придется задержать, штрафик наложить… Хотя вижу, торопитесь… – Он многозначительно подмигнул. – Договоримся? Люди вы хорошие… понятливые… В отличие от крестьян.

– Разумеется, – холодно бросил Фабий. – И понятливые. И торопимся. И еще разрешение имеем.

И ткнул документ прямо в ошарашенную физиономию представителя власти. Не дожидаясь ответа, натянул поводья и повозка, набирая скорость, покатилась дальше.

– А что у тебя за документ такой? – полюбопытствовала Туллия. – Никогда о таком не слышала.