Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
Его рассуждения об оправданности измен были чистой спекуляцией, но его чувства показались мне искренними. Я ласково накрыла ладонью его скрюченную руку.
– Думаю, я вас понимаю.
Он покачал головой.
– Нет, не понимаете, потому что свое сердце вы еще никому не отдали.
Я криво усмехнулась.
– Откуда вы знаете?
– Оттого что, дитя мое, в вас есть что-то нетронутое, несмотря на все ваши свободные манеры.
– Вас удивит новость, что я не девственница, сэр Фредерик?
– Я говорил не о теле, –
Я заерзала на диване.
– Мы ведь говорили о вас, а не обо мне, – мягко напомнила я емуи попыталась убрать руку, но он неуклюже сжал ее в своей.
– Посидите со мной еще немного. Я давно так нежно не держал женскую руку и не вдыхал запаха женщины. Я теперь совсем старик, – слегка улыбнулся он мне, – и не причиню вам вреда.
Я послушалась и оставила свою руку в его, размышляя, много ли вреда он уже успел мне причинить.
Как только мне удалось вежливо уйти, я оставила сэра Фредерика. С некоторым раздражением я поняла, что так и не спросила его об участии Джулиана Гилкриста и Артемизии в том, что происходило в гроте, хотя они и бывали там явно гораздо позже, чем он. Что-то в нем было, некое доминирующее начало в его личности, из-за чего в его присутствии у меня совершенно не получалось следовать намеченному плану. Я испытывала симпатию к этому старику, но еще более чувствовала всю силу его характера, способность притягивать к себе людей, будто магнитом. Сложно было вообразить, какой природной мощью он обладал в былые дни; но теперь, оказавшись снова одна, я вволю ругала себя за промах.
Дальше по плану у меня была комната Гилкриста, но я решила сперва заглянуть к Стокеру. Я обнаружила его в одиночестве в комнатах мисс Толбот; с ней самой я столкнулась в дверях. Она была в ужасном настроении, цветисто ругалась на то, что вынуждена отрываться от работы, а при виде меня лишь слегка фыркнула. Проскользнув к ней в мастерскую, я увидела, что Стокер сидит, с ног до головы укутанный в бархатный плащ.
– Что это на тебе такое? – спросила я. – Не очень-то героический наряд, особенно для Персея. Так ты больше похож на очень несчастную деву-весталку.
Он надулся.
– Здесь чертовски холодно, и мисс Толбот сказала мне, что я могу погреться, пока она ходит за очередной порцией угля. А ты чем занималась?
Я кратко пересказала ему свою беседу с сэром Фредериком, естественно, опустив все замечания старика о моих собственных сердечных делах.
– В общем, он не скрывает того, что бывал одним из посетителей грота, – заключила я.
– Распутник, – категорично заявил Стокер. Я ничего не сказала, но посмотрела на него так, что он покраснел до кончиков ушей. – Ну хорошо, не мне рассуждать о морали, я в этом тоже не эталон, – признался он.
– Есть еще кое-что, – быстро сказала я; мне как-то не
Я рассказала ему о том, что сэр Фредерик может передвигаться с помощью двух палок, а не только в батском кресле.
– Кажется, он более здоров, чем мы подумали вначале, – закончила я. – Как считаешь, он мог это совершить?
Мне не очень приятно было задавать подобный вопрос, но следовало рассмотреть и этот вариант. Он пожал плечами.
– Многое возможно, особенно в минуту сильных чувств. Я и сам не отказался бы кое-кого сейчас убить, – добавил он с горечью в голосе.
– Что тебя беспокоит, Стокер? – спросила я. – Ты хмуришься, как девица на первом балу, которую никто не пригласил на танец.
Он указал на свое покрывало.
– Это! Ты там носишься с подозреваемыми, а я тут заперт с женщиной, которая обращается со мной как с куском мяса.
Я строго на него взглянула.
– Ты должен допрашивать ее! – напомнила я.
– Это чертовски трудно, ведь она не разрешает мне говорить, – парировал он.
– Почему это?
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Она что-то говорит про выражение лица, хочет, чтобы на нем отражались героизм и благородное страдание, а весь эффект теряется, когда я буднично болтаю с ней о погоде. Она и слова мне не дает сказать после того, как я принимаю нужную позу.
– Да, не повезло, – посочувствовала я. – Но она же должна давать тебе время размяться. Можно притвориться, что у тебя что-то защемило. Или скажи ей, что у тебя ревматизм, – предложила я.
– Ревматизм? Мне тридцать один! – сказал он обиженно. – Это пока не по возрасту.
– Неужели? – послышался голос из дверей. Я не заметила, как вернулась мисс Толбот; оставалось только надеяться, что она не подслушивала наш разговор. Но она выглядела совершенно спокойной, может быть, слегка задумчивой – такое выражение лица часто встречается у людей искусства, когда кажется, будто они слушают музыку, которую не могут уловить окружающие. Она торопливо зашла в комнату с пригоршней угля в руке.
– Вот, нашла. Этот дурак Гилкрист не постеснялся забрать себе весь мой уголь и думал, что я не замечу, – пробормотала она и повернулась к Стокеру. – На место, прошу вас. Мы потеряли минут десять, не меньше.
Стокер занял прежнюю позу на возвышении в центре комнаты, а она принялась так и сяк поворачивать его конечности, будто это был манекен. В одной руке он должен был держать меч, а в другой – мерзкую восковую голову. Она должна была напоминать нам о Медузе, побежденной Горгоне, убийство которой Персеем было славнейшим из его достижений.
Мисс Толбот обошла вокруг Стокера, несколько раз изменяя наклон его головы.
– Голова должна встать правильно, тогда за ней подтянется и все остальное, – сказала она скорее себе, чем кому-то из нас, остановилась и смерила его взглядом, а затем жестом подозвала меня к себе.