Тайны военной агентуры
Шрифт:
Корабли были повсюду, и для находившихся на них людей эта историческая флотилия была «самым впечатляющим и незабываемым зрелищем», которое им когда либо приходилось видеть. Оказавшиеся наконец в пути солдаты почувствовали себя гораздо лучше — несмотря на качку и ожидающую впереди смертельную опасность. Люди по-прежнему находились в напряжении, но вместе с тем ощущали некоторое облегчение, теперь каждый просто хотел поскорей взяться за выполнение возложенной на него задачи и покончить с ней. На десантных судах и транспортах люди писали последние письма, коротали время за бесконечными карточными играми и разговорами, а капелланы, как
Прошло не так уж много времени с начала плавания, когда многие солдаты, которые прежде проводили часы в беспокойстве, прикидывая свои шансы уцелеть, уже потеряли терпение и не могли дождаться, когда они ступят на берег. Морская болезнь, словно эпидемия, поразила 59 конвоев, особенно тяжелые, грузно раскачивающиеся на волнах десантные суда. Впрочем, каждый солдат был снабжен таблетками против укачивания, а в его снаряжение входил элемент, обозначенный в списках необходимых для десантника вещей с характерной армейской лаконичной конкретностью: «Пакет рвотный, один».
Некоторые пытались читать книги — книги, которые в своем большинстве представлялись в тех обстоятельствах чудными и странными, не имея с ними ничего общего. Капеллан Лоренс Дири из 1-й дивизии, находившийся на транспортном судне «Эмпайр Энвил», был удивлен, увидев британского офицера, читающего «Оды» Горация на латыни. Сам Дири, которому предстояло высаживаться в секторе «Омаха» в первой волне вместе с 16-м пехотным полком, пробел этот вечер за чтением «Жизни Микеланджело» Саймондза. На соседнем десантном судне капеллан Джеймс Дуглас Гиллан, канадец, открыл томик, строки которого имели смысл для каждого этой ночью, и чтобы успокоить свои нервы и нервы своих товарищей—офицеров, открыл библию на 23-м псалме и прочитал вслух: «Господь — мой пастырь; я не хочу...»
Было чуть больше четверти одиннадцатого вечера, когда подполковник Майер, начальник контрразведки 15-й армии, выскочил из своего кабинета — в руке он держал, наверное, самое важное сообщение из тех, что немцам удалось перехватить за всю войну. Майер знал теперь, что втбржение начнется в ближайшие 48 часов. Он вбежал в столовую, где генерал Ганс фон Зальмут играл в бридж в компании своего начальника штаба и еще двух офицеров, и выпалил:
— Герр генерал! Послание, вторая часть... вот оно!
После секундного размышления фон Зальмут приказал объявить по 15-й армии полную боевую готовность.
Вместе со своими товарищами — парашютистами рядовой 82-й воздушно-десантной дивизии Артур «Голландец» Шульц готовился к погрузке в самолет, которой они ожидали на взлетном поле: на нем был перетянутый ремнями десантный комбинезон, парашют не был надет и висел на правой руке, его лицо было зачернено угольной пылью, голова выбрита, за исключением узкого хохолка, идущего от затылка ко лбу, который делал его похожим на ирокеза. В назначенное время кто-то крикнул: «О’кей, поехали!» Грузовики тронулись и повезли их к ожидающим самолетам.
Воздушно-десантные части союзников грузились на самолеты и планеры по всей Англии. Самолеты с парашютистами команд наведения, которым предстояло первым выброситься в районы десантирования, чтобы подать сигналы остальным, уже улетели. В Ньюбери за выруливающими на взлетные полосы транспортными самолетами из окна штаб-квартиры 101-й воздушно-десантной дивизии наблюдал генерал Эйзенхауэр вместе с небольшой группой офицеров и четырьмя корреспондентами.
Эйзенхауэр стоя смотрел, как самолеты один за другим разгонялись и, медленно отрываясь от земли, набирали высоту. Над полем они начинали делать круги, становясь в воздушный строй. Засунув руки глубоко в карманы, Эйзенхауэр стал неотрывно смотреть в ночное небо. Коща огромное соединение транспортников последний раз проревело над аэродромом и взяло курс на Францию, «Рыжий» Мюллер из Эн-би-си посмотрел на главнокомандующего и увидел в его глазах слезы.
Несколькимй минутами позже на идущих через канал кораблях флота вторжения тоже услышали постепенно усиливающийся рокот самолетов, которые волна за волной стали появляться в небе и уходить в сторону Нормандии. Потом гул моторов начал затихать. Стоявшие на палубах судов люди продолжали вглядываться в темноту. Никто не мог произнести ни слова. А вскоре после этого к плывущему внизу флоту из-за облаков стали пробиваться первые желтоватые лучи солнца, мигнувшего тремя точками и одним тире, что на азбуке Морзе означало «V» — «Победа».
На командные посты 7-й армии со всей Нормандии стали поступать сбивчивые и противоречивые сообщения. Разбирающие их офицеры узнавали, что где-то видели какие-то смутные фигуры, в другом месте слышали выстрелы, а еще где-то обнаружили висевший на дереве парашют. Что-то явно затевалось — но что? Сколько парашютистов приземлилось — два или двести? А может, они были просто выбросившимися с парашютами экипажами подбитых бомбардировщиков? Или это серия нападений, устроенных французским подпольем? Никто ни в чем не был уверен, и на основании поступающей информации никому в штабах 7-й армии и 15-й в районе Па-де-Кале не хотелось поднимать боевую тревогу — тревогу, которая позднее могла быть признана ложной. Драгоценные минуты продолжали пропадать впустую.
Появление парашютистов на полуострове Котантен было знаком того, что день «Д» начался, но немцы этого не поняли. Эти первые американские десантники — 120 человек — были сброшены в район десантирования для того, чтобы сориентировать выброску основных сил парашютистов. Они обучались в специальной школе, основанной бригадным генералом Джеймсом «Прыгающим Джимом» Гэвином, заместителем командира 82-й воздушно-десантной дивизии, и их задачей было отметить «зоны выброски» на территории в 50 квадратных миль на полуострове позади сектора «Юта» для массированного нападения парашютистов и десантников-пла-неристов часом позже. «Когда вы приземлитесь в Нормандии,— сказал им Гэвин,— у вас там будет только один друг — Бог».
Трудности у десантников-сигналыциков начались сразу. Огонь немецких зениток был таким интенсивным, что самолеты были вынуждены сойти с курса, и из ста двадцати человек только тридцать восемь приземлились в своих зонах — остальные оказались за несколько миль от них. Очутившись на земле, десантники стали разыскивать ориентиры и, осторожно передвигаясь от одной живой изгороди к другой, нагруженные оружием, минами, фонарями и флюоресцирующими сигнальными полотнищами, поспешили к местам встречи. У них был всего лишь один час для того, чтобы обозначить зону приземления для массовой выброски американских десантников.