Тайны военной агентуры
Шрифт:
В пятидесяти милях от них, на восточной границе нормандского театра будущих военных действий, над побережьем появились шесть самолетов с британскими парашютистами-сигналыциками и шесть бомбардировщиков Королевских ВВС с планерами на привязи. Небо озарилось вспышками бешеного заградительного огня, и когда началась выброска, в темном небе повсюду висели призрачные облачка от разрывов зенитных снарядов.
Два британских парашютиста спустились с ночного неба прямо на лужайку перед домом, где размещалась штаб-квартира генерал-майора Йозефа Райхерта, командующего 711-й дивизией. Райхерт в это время сидел за карточным столом и, когда послышался гул самолетов, он вместе с другими офицерами выбежал из дома и
— Откуда вы взялись?!
На что один из британцев ответил с самоуверенностью наглеца, явившегося без приглашения на званый ужин:
— Мне чертовски жаль, старина, но мы приземлились тут совершенно случайно.
Райхерт поспешил обратно в дом и, схватив телефонную трубку, закричал:
— Соедините меня со штаб-квартирой 15-й армии!
Как раз в то время, когда он ждал связи, засветились сигнальные огни, обозначавшие зоны выброски и в американском, и в британском секторах, зажженные добравшимися до них десантниками-сигналыциками.
Для большинства парашютистов эта выброска осталась в памяти на всю жизнь. Лейтенант Ричард Хилборн из 1-го канадского батальона вспоминает, что один парашютист пробил крышу оранжереи, «подняв невообразимый шум и рассыпая вокруг себя горы разбитого стекла», но он выбрался из нее и исчез прежде, чем осколки перестали падать. Другой попал точно в колодец, но, с большим трудом подтянувшись по стропам, вылез из него и пришел к месту встречи как ни в чем не бывало.
Меры, предпринятые Роммелем для противодействия парашютному десанту в британском секторе, сработали: он велел затопить долину Дива, и образовавшиеся стоячие воды и болота стали для парашютистов смертельными ловушками. Никто так и не узнал, сколько людей там погибло. Уцелевшие рассказывали, что эти топи были покрыты сетью канав семи футов глубины и четырех футов ширины, дно которых устилал вязкий ил. Угодивший в такую канаву человек, отягощенный оружием и снаряжением, оказывался совершенно беспомощным, и многие утонули всего лишь в нескольких ярдах от твердой земли.
До Сен-Мер-Эглиз отчетливо донеслись недалекие взрывы бомб, и Александр Рено, городской мэр и аптекарь, даже ощутил, как содрогается земля. Он проводил свою жену и троих детишек в домашнее бомбоубежище — укрепленный массивными бревнами коридор, ведущий в гостиную. Было 0.10 — он запомнил это время, потому что в тот момент раздался энергичный и настойчивый стук в наружную дверь, но еще до того, как ее открыть, Рено увидел что случилось — стоявший через площадь дом мсье Эрона пылал. За дверью стоял начальник пожарной охраны города, великолепный в своем блестящем, доходящем до плеч медном шлеме.
— Я думаю, что в него угодила шальная зажигательная бомба,— сказал он.— Вы не могли бы связаться с комендантом, чтобы отменить комендантский час? Нам нужна помощь, чтобы организовать цепочку для тушения пожара.
Мэр сходил в располагавшуюся по соседству немецкую комендатуру и получил требуемое разрешение, после чего вместе с другими людьми обошел близлежащие дома, стуча в двери и созывая на помощь жителей. Вскоре более 100 мужчин и женщин встали в две длинные шеренги и начали передавать из рук в руки ведра с водой. Вокруг них оцеплением встали тридцать немецких солдат, вооруженных винтовками и «шмайссерами».
В разгар суматохи, вспоминает Рено, послышался гул самолетов, идущих прямо на Сен-Мер-Эглиз. Гул становился все громче, постепенно превращаясь в рокот, вместе с ним приближался грохот от зениток, когда батарея за батареей, засекая идущий над ними строй самолетов, открывали огонь. Наконец стрельбу начали пушки, которые имелись у немцев в самом городе, и самолеты, волна за волной, шли сквозь
Наконец началась выброска. Подхваченный сильным потоком ветра рядовой Джон Стил увидел, что вместо подсвеченной зоны на земле его несет к центру города, который горел. Потом он разглядел метавшихся между домами французских жителей и немецких солдат, и ему показалось, что большинство их смотрит на него. В следующее мгновение Стил почувствовал, «будто в ногу ткнули острым ножом» — в его ступню угодила пуля. Потом парашютист увидел нечто такое, что встревожило его значительно сильнее, чем внезапное ранение: быстро приближающуюся церковь — его, раскачивающегося на стропах и неспособного поменять направление, несло прямо на нее, стоящую на краю площади. Его парашют зацепился за крышу церкви, и Стил беспомощно повис высоко над землей. Он слышал крики и стоны и видел на площади и на улицах бешено палящих друг в друга немцев и американцев. А еще парашютист заметил на крыше, всего лишь в нескольких ярдах от себя, немецких пулеметчиков, которые поливали огнем всех, кто попадал в поле их зрения, и решил, что его единственный шанс уцелеть — прикинуться мертвым. Стил притворился так натурально, что капитан Уиллард Янг из 82-й дивизии, в разгар боя пробегавший мимо, запомнил «свисающего с церкви на стропах мертвого парашютиста». Стил пробыл в таком состоянии два часа, после чего был взят немцами в плен.
Авангард вторжения — почти 18 000 американцев, британцев и канадцев — укрепился на флангах будущего театра военных действий в Нормандии. Между ними лежали пять условных секторов побережья, к которым из-за горизонта уже приближалась первая часть — более 5000 судов, включая транспортные — гигантского флота вторжения,
А немцы все еще ничего не понимали. Этому существовало много объяснений. Погода, плохая разведка (за последние недели в район зоны выгрузки посылались всего несколько самолетов, и все они были сбиты), упорная уверенность в том, что вторжение будет осуществляться через Па-де-Кале, ближайшую к Британии часть французского побережья,— все это играло свою роль. В ту ночь их не смогли предупредить даже радары, ослепленные полосками фольги, которые сбрасывали летавшие вдоль побережья самолеты союзников. Только с одной радиолокационной станции прислали отчет, сообщив об «обычном движении через канал».
Со времени появления первых парашютистов прошло целых два часа, когда немецкие генералы в Нормандии начали сознавать, что происходит что-то серьезное: к ним стали поступать первые сообщения.
Генерал Маркс, командующий 84-м корпусом, все еще находился на праздновании своего дня рождения, когда зазвонил телефон. На проводе был генерал-майор Вильгельм Рихтер, командовавший 716-й дивизией, занимавшей побережье выше Кана.
— Восточнее устья Орна выброшен парашютный десант,— встревоженно сообщил он.— Где-то в районе Бревиля и Ранвиля.
Это было первое официальное донесение о нападении союзников, которое достигло ушей немецкого командования. Было уже 2 часа 11 минут. Маркс немедленно связался с генерал-майором Пемзелем, начальником штаба 7-й армии, который, в свою очередь, разбудил командующего 7-й армией генерала Фридриха Дольмана.
— Господин генерал,— сказал он,— я полагаю, что это вторжение. Не могли бы вы прибыть в штаб немедленно?
Пока Пемзель ожидал Дольмана, из 84-го корпуса поступило новое донесение: «Парашютные десанты у Монтбурга и Маркуфа... войска ведут бои», и он проинформировал о происходящем генерал-майора Шпайделя, замещающего Роммеля его начальника штаба.