Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
Моя челюсть сжимается, гнев бурлит под поверхностью. — Ты думаешь, я лгу?
— Я думаю, ты не знаешь, чего хочешь, — парирует она, повышая голос. — Ты не можешь решить, хочешь ли ты использовать меня или уничтожить.
Я резко поднимаюсь со стула, возвышаясь над ней, сокращая расстояние между нами. Она не вздрагивает, ее подбородок вздернут в вызове, когда я смотрю на нее сверху вниз. — Ты приняла это решение за меня, когда отравила меня, — холодно говорю я. — Ты выбрала войну, Кьяра.
Выражение ее лица колеблется, и на мгновение в ее глазах мелькает что-то
Вопрос висит в воздухе, тяжелый и удушающий. Мне хочется кричать, спорить, отрицать все это. Вместо этого я отступаю назад, отворачиваюсь от нее и провожу рукой по лицу. Она права. Я действительно решил использовать ее, но все сложнее. Она сложнее.
Я оглядываюсь через плечо, снова встречаясь с ней взглядом. — Я не ненавижу тебя, Кьяра, — признаюсь я, голос мой теперь тише. — Я должен, но не ненавижу. Я ненавижу то, что ты сделала, но не тебя.
Ее губы раздвигаются, но она ничего не говорит, огонь в ее глазах слегка тускнеет. Впервые с тех пор, как я вошел в эту комнату, я вижу в ее выражении что-то, кроме гнева. Она выглядит усталой, противоречивой, как будто ведет войну сама с собой.
— Ты меня не знаешь, — наконец говорит она едва слышным шепотом.
Я делаю шаг вперед, мой взгляд не дрогнул. — Я знаю достаточно.
Напряжение между нами — это живое, дышащее нечто, потрескивающее в тускло освещенной комнате, как буря, готовая разразиться. Я чувствую на себе взгляд Кьяры, дерзкий, как всегда, даже когда она сидит присев на край стула, ее плечи напряглись от едва скрываемого гнева. Сводит с ума то, как она все еще отказывается поклониться, даже после всего.
— Скажи это, — требую я, мой голос острый, как лезвие. — Признай, что ты проиграла.
Она откидывается назад, скрещивая руки на груди с ухмылкой, которая одновременно бесит и интригует меня. — Ты думаешь, что это конец, Серж? Ты думаешь, что, волоча меня обратно в Чикаго в цепях, ты победитель?
Я делаю шаг вперед, мой взгляд сужается. — Ты действительно не знаешь, когда заткнуться, да?
— Зачем мне это? — резко говорит она, вызывающе вскинув подбородок. — Что еще ты можешь сделать со мной, Серж, убить меня? Давай. По крайней мере, я буду свободна от тебя.
Ее слова зажигают во мне что-то первобытное, огонь, который я не могу сдержать. В два шага я возвышаюсь над ней, моя рука метнулась, чтобы схватить ее за горло. Ее глаза расширились, но не от страха. Там есть что-то еще — что-то более темное, более вызывающее. Это только подпитывает мою ярость.
— Ты хочешь, чтобы я тебя убил? — шиплю я, сжимая ее так, чтобы она задохнулась. — Не искушай меня, Кьяра. Ты так просто не умрешь. Пока я с тобой не закончу.
Ее руки взлетают, чтобы вцепиться в мое запястье, но она не отрывает взгляда. Даже когда ее дыхание становится поверхностным, она смотрит на меня, словно бросая вызов, чтобы я пошел дальше. Моя хватка слегка ослабевает, и я наклоняюсь, мой голос понижается до опасного шепота. — Ты не можешь решать, когда это закончится. Только я.
Я
— Ты такой же, как и все остальные, — говорит она. — Жестокий. Жадный до власти. Жалкий.
Я сжимаю челюсти и хватаюсь за спинку стула, заставляя себя сдержать свой гнев. — Жестокий? Может быть, но жалкий? Это твой брат, стучать на собственную кровь, чтобы спасти свое положение. Ты знаешь, что он практически умолял меня забрать тебя у него?
Ее лицо бледнеет, мои слова бьют ее, как физический удар. — Ты лжешь.
Я невесело рассмеялся, наклоняясь ближе. — Разве? Он пришел ко мне, Кьяра. Поднес тебя на блюдечке, потому что боится тебя. Боится, что ты затмишь его. Нечасто такой мужчина, как он, чувствует угрозу.
Боль в ее глазах несомненна, но она быстро скрывает ее гневом. — Это неправда. Лоренцо не стал бы…
— Неужели он не сделает этого? — перебил я ее, мой тон был пронизан насмешкой. — Посмотри правде в глаза, Кьяра. Единственный человек, которому ты когда-либо могла доверять — это Данте. И где он сейчас?
Она вздрагивает, сжимая кулаки на коленях. — Ты чудовище, — шепчет она, ее голос дрожит от эмоций.
Я отступаю назад, моя ухмылка исчезает, когда ее слова доходят до меня. — Может быть, так есть, — признаю я, мой голос холоден. — Я — монстр, который держит твою жизнь в своих руках. Помни об этом.
В комнате становится тихо, тяжесть наших слов тяжело висит в воздухе. Я смотрю в окно на густой лес, окружающий арендованный дом, залитый лунным светом. Это идеальное место, чтобы спрятать ее, пока я не смогу вернуть ее в Чикаго.
Она ерзает на стуле, опускает взгляд на колени, словно ей наконец-то нечего сказать. На какой-то краткий миг я почти чувствую укол вины. Почти.
— Зачем ты это делаешь? — тихо спрашивает она, нарушая тишину. — У тебя уже все есть. Что ты можешь выиграть, оставив меня здесь?
Я делаю глубокий вдох, барабаня пальцами по спинке стула. — Месть, — просто говорю я. — Ты пыталась убить меня, Кьяра. Ты предала меня. Ты не сможешь уйти от этого.
Она вскидывает голову, глаза снова сверкают. — Ты думаешь, если затащишь меня обратно в Чикаго, все исправишь? Думаешь, это снова заставит тебя почувствовать себя цельным?
— Дело не в том, чтобы чувствовать себя целостным, — отвечаю я, мой голос тверд. — Дело в том, чтобы никогда не забывать, в чьих руках власть.
Она горько смеется, качая головой. — Власть. Это все, что тебя волнует, не так ли?
Я не отвечаю. Вместо этого я поворачиваюсь и иду к двери, останавливаясь с рукой на ручке. — Отдохни немного, — говорю я, не оглядываясь. — Завтра мы уезжаем в Чикаго.
Ее резкий вдох говорит мне, что она этого не ожидала, но она не протестует. Когда я выхожу в коридор, я не могу избавиться от ощущения, что это еще далеко не конец. Кьяра Винчи, возможно, пока под моим контролем, но я знаю, что ее лучше не недооценивать.