Тайные близнецы Братвы

Фокс Мари

Алиса делает шаг вперед, уперев руки в бедра в комично серьезной позе. — Сработало? Теперь ты счастлива?

Кьяра сжимает губы, явно разрываясь между желанием отругать их и смехом. — Вы двое невозможны, — наконец говорит она, качая головой.

Лео дергает Алису за рукав, шепча что-то, чего я не слышу. Она с энтузиазмом кивает, прежде чем броситься вперед, забираясь на кровать, а Лео следует за ней по пятам.

— Завтрак сейчас! — объявляет Алиса, вставая между мной и Кьярой.

Лео забирается на колени Кьяры, прижимается к ней, а она автоматически обнимает его. — Завтрак! —

тихо повторяет он, его глаза все еще полуприкрыты сном.

Кьяра смотрит на него сверху вниз, ее выражение смягчается. Какое бы смущение она ни испытывала несколько минут назад, оно, кажется, тает, когда она целует его в макушку.

— Ладно, — говорит она мягким голосом. — Давайте позавтракаем.

Алиса дергает меня за рукав. — Пойдем, папа! Ты тоже должен пойти.

Я издаю притворный вздох, взъерошив ей волосы. — Как будто у меня есть выбор, — дразню я, заслуживая от нее восторженный смешок.

Кьяра смотрит на меня поверх головы Лео, ее взгляд на мгновение становится непроницаемым, прежде чем она заговорит. — Ты хорошо с ними обращаешься, — тихо говорит она, почти сама себе.

— Конечно, — отвечаю я, пристально глядя ей в глаза. — Они ведь тоже мои дети.

В ее глазах что-то мелькает — может быть, удивление или что-то более мягкое, — и она кивает, хотя больше ничего не говорит.

Мы вчетвером спускаемся вниз, близнецы болтают о том, что они хотят на завтрак. Алиса настаивает на блинчиках, а Лео тихо просит фрукты. Кьяра, все еще взволнованная, легко выполняет движения, полностью сосредоточившись на детях.

Вскоре кухня оживает от теплого запаха завариваемого кофе и мягкого гула утренней активности. Кьяра движется с отработанной грацией, вытаскивая ингредиенты, пока Алиса тянет ее за руку, настаивая, чтобы она помогла с блинами. Лео топчется возле стойки, его маленькие пальцы сжимают край, и он молча наблюдает.

— Я умею это смешивать! — заявляет Алиса, держа в руках деревянную ложку, словно знак чести.

Кьяра улыбается, ее прежнее смущенное поведение сменяется спокойным терпением, которое она приберегает для близнецов. — Хорошо, но только если вы пообещаете быть осторожными.

— Обещаю, — щебечет Алиса, уже взбираясь на табурет, который ей поставила Кьяра.

Я прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая за разворачивающейся сценой. В движениях Кьяры есть что-то приземленное, ее внимание разделено между управлением чрезмерно усердным помешиванием Алисы и нарезкой фруктов для Лео. Она оглядывается на меня один раз, ее бровь слегка выгибается, как будто говоря: — Ты так и будешь стоять там?

Я вхожу в комнату, засучив рукава. — Позволь мне помочь.

— Ты? — спрашивает она, ее тон дразнящий. — Я не думала, что Серж Шаров разбирается в кухне.

Я ухмыляюсь, выхватывая миску с тестом для блинов у Алисы, прежде чем она ее опрокинет. — Я знаю больше, чем ты думаешь.

Алиса хихикает, когда я помогаю ее маленьким ручкам правильно держать ложку, удерживая миску, пока она смешивает. Лео внимательно наблюдает, и на его лице появляется легкая улыбка.

Кьяра ставит тарелку с нарезанными фруктами перед Лео, а затем прислоняется к стойке,

скрестив руки, и наблюдает за нами. Ее взгляд смягчается, и на мгновение напряжение с утра спадает.

— Может быть, ты не так уж и безнадежен, — бормочет она с игривым блеском в глазах.

Ее слова, легкие и дразнящие, оставляют в воздухе тепло, которое странно напоминает дом.

Глава 24 — Кьяра

Ночью в доме жутко тихо, в такой тишине каждый скрип половиц и шелест занавесок кажутся громче, чем должны. Я лежу без сна в постели, уставившись в потолок, пока тикают минуты, но сон не приходит.

Серж еще не вернулся домой.

Для него необычно работать допоздна — его мир не подчиняется стандартным часам — но сегодня вечером пустота дома кажется тяжелее. Мой разум дрейфует в те места, в которых я не хотела бы, чтобы он был. Интересно, где он. С кем он.

Он с кем-то другим?

Эта мысль бьет, как острый нож, быстро и режуще. Я качаю головой, пытаясь отбросить ее. Какое это имеет значение? Он Серж Шаров — могущественный, контролирующий, опасный. Такой человек, который никому не должен ничего объяснять, и меньше всего мне.

И все же мысль о том, что он может быть с кем-то другим — с незнакомкой, с женщиной, имени которой я никогда не узнаю, — заставляет мою грудь болеть, хотя я этого не понимаю.

Я сажусь, прижимая ладони к глазам, пытаясь отогнать это чувство. Это смешно. Мне должно быть все равно. Серж и я связаны обстоятельствами, детьми, этой хрупкой иллюзией брака. Вот и все.

Это ведь не все, правда? Где-то по ходу дела я… привязалась. Даже полюбила его. Это бесит и сбивает с толку, и все же, то, как он заставляет Алису смеяться, то, как он своим присутствием успокаивает тихую натуру Лео, даже то, как он смотрит на меня, когда думает, что я не замечаю, — все это разрушает стены, которые я возвела вокруг своего сердца.

Разочарованная, я сбрасываю одеяла и спускаюсь вниз, мои босые ноги мягко ступают по деревянному полу. Если я не могу спать, я могла бы заняться чем-то полезным или хотя бы что-нибудь съесть.

Ночью кухня кажется пещерной, тусклый свет верхнего света отбрасывает длинные тени. Я роюсь в холодильнике, достаю немного хлеба, масла и кусок сыра. Сэндвич с сыром на гриле кажется достаточно простым, что занимает мои руки и отвлекает мой разум.

Я намазываю хлеб маслом, разогреваю сковороду и позволяю тихому шипению тающего масла заполнить пространство. Это успокаивает, эта маленькая, обыденная задача готовки. Когда сыр начинает таять, а хлеб становится золотистым, я тихо вздыхаю, чувствуя, как напряжение в моих плечах немного ослабевает.

Затем я оборачиваюсь и чуть не роняю лопаточку из руки.

Серж стоит там, небрежно прислонившись к дверному косяку, его глаза сверкают от удовольствия.

— Ты меня напугал, — ахаю я, прижимая руку к груди.

Его губы кривятся в ухмылке, и тихий рокот его смеха заполняет комнату. — Я это вижу.

— Ты всегда так крадешься? — огрызаюсь я, скорее от смущения, чем от злости.

— Я не крался, — говорит он плавно, шагая дальше в комнату. — Ты была слишком отвлечена, чтобы заметить меня.