Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
Серж откидывается на спинку кровати, теплый свет от прикроватной лампы мягко освещает его лицо. Он уже съел половину сэндвича, его острые, расчетливые глаза метались между мной и оставшимся куском, лежащим на тарелке у меня на коленях.
Я беру сэндвич, протягиваю ему, приподняв бровь. — Вот, — говорю я, мой тон легкий, но дразнящий. — Ты большой парень, тебе не помешает больше еды.
Он прищуривает глаза, на его лице мелькает подозрение. — Ты вдруг становишься ужасно щедрой, — говорит он сухим тоном.
Я
Его губы дергаются, словно он борется с ухмылкой, но он пожимает плечами и все равно берет у меня сэндвич, откусывая его без дальнейших споров.
— Ты невозможен, — бормочу я, стряхивая крошки с пальцев.
— Я дотошен, — возражает он, на этот раз его ухмылка пробивается наружу.
Мы сидим в уютной тишине на мгновение, остатки сэндвича исчезают между нами. Странно, как легко это ощущается, сидеть здесь с ним, без напряжения или притворства. Только… мы.
Я смотрю на него, изучая его профиль, пока он доедает последний кусок. — Итак, — говорю я осторожно, откидываясь на подушки. — Ты собираешься рассказать мне, где ты был сегодня вечером?
Он слегка наклоняет голову, его взгляд скользит по мне с легким весельем. — Почему ты спрашиваешь?
Я пожимаю плечами, стараясь говорить непринужденно, хотя мой живот скручивает от незнакомых эмоций. — Уже поздно. Обычно ты не уходишь так надолго. Я подумала, что ты захочешь быть дома с близнецами.
Его ухмылка становится шире, и он ставит тарелку на тумбочку, прежде чем полностью повернуться ко мне. — Ты догадалась, — повторяет он, его тон дразнящий. — Или ты волновалась.
— Я не волновалась, — огрызаюсь я, хотя приливающий к щекам жар выдает меня.
— Нет? — Он наклоняется ближе, его глаза блестят озорством. — Тогда почему ты спрашиваешь?
— Потому что я… — Я замолкаю, смущенная его острым взглядом. — Потому что мне любопытно, вот и все.
— Любопытно, — повторяет он, его голос низкий и ровный. — Или ревновала?
Это слово застает меня врасплох, и я слегка напрягаюсь, мой румянец становится гуще. — Не льсти себе, — говорю я, пытаясь казаться беспечной.
Его смех глубокий и грудной, звук окутывает меня, как теплый шелк. — Ты ужасная лгунья, Кьяра.
Я фыркнула, скрестив руки на груди. — Ладно. Может, я думала, что ты с кем-то другим. Теперь счастлив?
Его ухмылка смягчается, превращаясь в нечто почти ласковое. — Я работал, — говорит он, теперь его тон искренен. — Не с кем-то другим. Просто занимался делами.
Я отвожу взгляд, смущенная своей вспышкой. — Хорошо, — бормочу я, сосредоточившись на пятне на стене.
Его рука слегка касается моей, снова привлекая мое внимание к нему. — Хорошо? — повторяет он, выгнув
— Да, хорошо, — говорю я твердо, хотя голосу не хватает той остроты, которую я хотела бы иметь. — Близнецы заслуживают отца, который ставит их в приоритет.
Он смотрит на меня долгое мгновение, выражение его лица невозможно прочесть, прежде чем кивнуть. — Так будет всегда, — тихо говорит он.
Прежде чем я успеваю ответить, дверь скрипит, открываясь, и тишину нарушает тихий голос.
— Папа? Мама?
Мы оба оборачиваемся и видим, как Алиса стоит в дверях, крепко сжимая в руках своего плюшевого кролика. Ее широко раскрытые глаза полны беспокойства, а губы слегка дрожат, когда она входит внутрь.
— Что случилось, дорогая? — спрашиваю я, выпрямляясь.
— Это Лео, — говорит она дрожащим голосом. — Он… он упал.
Серж мгновенно вскочил на ноги, его лицо потемнело. — Упал, что ты имеешь в виду? Откуда?
— Двухъярусная кровать, — говорит Алисса, ее голос срывается, а на глаза наворачиваются слезы. — Я говорила ему не забираться в темноте, но он не послушал!
Я уже двигаюсь, спешу подхватить Алису на руки, когда Серж шагает к двери. — Он проснулся? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно ради нее.
Алиса кивает мне в плечо, шмыгая носом. — Он плачет. Он говорит, что у него болит рука.
Серж оглядывается на меня, сжав челюсти. — Пошли.
Мы спешим по коридору, Алиса крепко прижимает меня к себе, пока мы направляемся в комнату близнецов. Мое сердце колотится в груди, страх царапает края моих мыслей.
Когда мы заходим в комнату, Лео сидит на полу, прижав руку к груди. Его лицо красное и заплаканное, и он смотрит на нас широко раскрытыми испуганными глазами.
— Лео, — выдыхаю я, опускаясь на колени рядом с ним. — Милый, что случилось?
Он шмыгает носом, его голос дрожит. — Я… я хотел проверить, смогу ли я быстро подняться, как Алиса, но я поскользнулся.
Серж приседает рядом со мной, его большая рука нежно лежит на плече Лео. — Дай-ка я посмотрю, — говорит он, его голос спокоен, но тверд.
Лео колеблется, его маленькое тело дрожит, когда он протягивает руку Сержу. Я вижу боль, отпечатавшуюся на его заплаканном лице, и моя грудь сжимается. Челюсть Сержа тикает, когда он осторожно берет руку Лео в свои большие руки, его прикосновение такое нежное, каким я его когда-либо видела.
— Так больно? — спрашивает Серж, слегка двигая рукой Лео.
Лео морщится и издает сдавленный всхлип, быстро кивая. — Мне очень больно, папа, — шепчет он дрожащим голосом.
У меня перехватывает дыхание, когда выражение лица Сержа ожесточается, смесь беспокойства и разочарования омрачает его черты. Он смотрит на меня, и невысказанная правда проходит между нами. Это не просто ушиб — она сломана.