Тайный брак

Холт Виктория

— Я прибыл, чтобы спросить у вас, — произнес он резко, — по какому праву вы на меня клевещете королю?

Неужели Генрих рассказал о нашем разговоре? Или Глостер с присущей ему хитростью сумел выпытать у прямодушного подростка какие-то подробности нашей беседы? А возможно, его шпионы, которых он, несомненно, насадил повсюду, сообщили ему о визите ко мне Уорика и кардинала Бофорта; о дальнейшем же он мог догадываться сам по каким-то переменам в поведении моего сына…

Но если у него везде наушники и фискалы,

подумала я с ужасом, то что ему стоит узнать и некоторые подробности моей жизни?.. О Боже, только не это!..

— Мне кажется, я не вполне понимаю вас, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Может быть, мое далеко еще не совершенное знание английского языка тому причиной…

— Вас навещал король, — произнес он медленно, чуть не по слогам, — вы говорили с ним.

— Конечно, говорила. Я так редко вижу его. И что же?

— Ваши речи вы направили против меня!

— Совсем нет, милорд. Мой сын рассказывал мне, как хорошо вы знаете римских поэтов и как ему нравится беседовать с вами о литературе.

— Вы учили его не прислушиваться к моим советам! Не обращать на них внимания.

— Вовсе нет. Мой сын спрашивал меня… он хотел знать, может ли он править страной как король. Я сказала, что конечно же, — но только когда немного подрастет.

— Вы, кажется, забыли, что король — мой племянник!

— О нет. Но он еще и мой сын.

— Я поклялся моему брату Генриху заботиться о его сыне и дать мальчику все, чего тот лишен из-за потери отца.

— А я хорошо знаю, — отвечала я, — что мой дорогой супруг поручил благородному графу Уорику обучить нашего сына военному искусству, а своему любимому брату герцогу Бедфорду и любезному кардиналу Бофорту опекать маленького Генриха, учить и воспитывать. Вас я тоже благодарю за ваши заботы, милорд. Но мальчику еще нет четырнадцати. В этом возрасте он не может взвалить на свои хрупкие плечи управление такой страной. Об этом я ему и сказала. Он должен слушать советы старших и учиться быть королем.

— Королями становятся по рождению!

— Но и по возрасту, милорд.

— А советчики бывают разные, миледи. Надеюсь, вы не предложили ему прислушиваться к словам этого архизлодея Бофорта или глупца Уорика?

— Милорд, — сказала я, — у меня свои взгляды и свое мнение об этих уважаемых еще моим мужем людях и о том, что происходит вокруг.

— Но, быть может, миледи, вы будете настолько мудры, чтобы держаться подальше от дел, в которых, вследствие того образа жизни, какой давно уже ведете, вам весьма трудно разобраться? Да и не нужно этого делать.

— А вы, милорд, быть может, будете настолько любезны, что оставите меня в покое и не станете мешать моему выздоровлению?

Он продолжал стоять посреди комнаты, оглядывая меня с довольно бесцеремонным видом.

— Вы слышите меня? — повторила я.

— Вполне, миледи. Я уже ухожу… Впрочем, одно не

перестает меня удивлять… Что находите вы, миледи…

Он нарочно замолчал, и я с трепетом ждала продолжения, не сводя глаз с его лица, на котором ярость уступила место холодной злобной усмешке.

— Меня удивляет, миледи, — продолжал он, — что находите вы, молодая красивая женщина, в этой замкнутой сельской жизни, которую ведете уже немало лет?

— Просто люблю ее, милорд, — отвечала я.

— Здесь?! Всего с несколькими придворными дамами?… Ну и со стражниками, разумеется?.. С оруженосцами… Один из них весьма хорош собой. Он из Уэльса, по-моему? Я не ошибаюсь, миледи?

Он пристально смотрел на меня, и в его глазах я читала открытую угрозу. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.

Этот человек что-то знает… Знает или всего лишь подозревает? Впрочем, от подозрения до уверенности не такой уж долгий путь. Особенно в моем случае.

— Кажется, это он отличился в битве при Азенкуре? — услышала я голос Глостера.

— Король был о нем очень высокого мнения, — ответила я и не узнала своего голоса. — Этот человек состоял в его окружении, теперь он в моем.

— Что ж, вполне естественно, — язвительным тоном сказал Глостер. — Хотя навряд ли здесь место для настоящего солдата. Почему он не во Франции, где мой брат Бедфорд?

— Не задумывалась об этом, — ответила я. — Но знаю, некоторые солдаты испытывают усталость от постоянных войн.

— Уверен, ему тоже по душе сельская жизнь, — злобно заметил Глостер. И внезапно, как по мановению волшебной палочки, переменил тон. — Пожалуйста, дорогая сестра, — сказал он с добродушно-просительной интонацией, — постарайтесь быть добрее к вашему бедному родственнику. Мне так горестно сознавать, что вы совсем не расположены ко мне и подозреваете невесть в чем.

— Разговор идет не о дружеских чувствах, милорд, — отвечала я, изо всех сил стараясь обрести спокойствие. — Я уже говорила вам: мой сын спросил мое мнение, и я ответила ему так, как думала. Как посчитала нужным.

Он поклонился.

— Приезжайте ко двору, — сказал он. — Надеюсь, там мы быстро найдем с вами общий язык… Прощайте, миледи…

Дверь за ним закрылась. Я почти упала на подушки, меня трясло. С чувством страха и безнадежности я прислушивалась к его шагам на лестнице, к предотъездному шуму перед входом.

Появилась Джоанна.

— Я не смогла его остановить, — сказала она виноватым тоном, — и потому вошла вместе с ним.

— Знаю. Вам не в чем себя винить.

— Зачем он приезжал? Что-нибудь подозревает?

— Он не скрывал цели своего приезда, — ответила я. — И, думаю, что-то подозревает. Или даже знает…

— О Боже, помоги нам! Что же делать?

— Где Оуэн?

— Кажется, в саду. — Он осведомлен о приезде Глостера?