Тайный монах
Шрифт:
На этот раз за «чужаков» по непонятым мотивам подписались ары, прибывшие из теплолюбивых республик в один из городских вузов на учебу. Ары о местных традициях не знали, и, как оказалось, пришли с ножами.
В мясорубке, которая в милицейских сводках была охарактеризована как массовая драка «человек сто на сто», Джек увидел, как уже, казалось, завалившийся ара приподнялся и вонзил нож в пацана с «нашего» района. Подхватив невесть откуда взявшуюся арматурину, Джек расклинил лобешник «басмача». «Не надо нас трогать!», — в довершение зло прошипел Джек.
Трое погибших,
Информация о таких ЧП никогда не попадала на страницы «Правды» или в новости программы «Время». Между тем, не было такого даже райцентра в Великой и Необъятной, не познавшего этого. Да и деревенские, учитывая отдалённость друг от друга, порой съезжались для «выяснения отношений» на колхозных грузовиках.
В число десяти задержанных попал и Джек. Если бы не тренер Иваныч, вместо уютного спортзала плакали бы за Джеком нары «малолетки».
По комсомольской линии он получил строгий выговор, а среди улицы у пацанов зарождался действительный авторитет.
Взявший под свою пристальную опеку Джека Иваныч, после школы устроил ему дурфак — иронично именуемый в народе факультет физкультуры местного пединститута. В перерывах между сборами и соревнованиями после второго курса они с Иришкой поженились.
Макс, поступивший в столичный вуз, к огромному сожалению бракосочетавшихся, не попал в график перерывов между соревнованиями Джека, и за неделю до бракосочетания улетел со стройотрядом с сибирский Сургут, населённый почему-то в основном хохлами.
Через год у Джека и Иришки родилась дочурка — Светик. Казалось, жить бы да радоваться. Но когда девочке исполнилось два года, Джек залетел: по двести шестой получил реальных два года. Фактически, это был разбой. В день выдачи зарплаты наехали с братвой на строителя-кооперативщика. Тот оказался не промах. Пришлось объяснять ему свои притязания в более доходчивой форме, нанеся «телесные повреждения средней тяжести».
Менты пасли ситуацию и замели на горячем, не успев предупредить левый боковой Джека, который и принёс «телесные повреждения средней тяжести». Братва помогла — поработали и со следствием, и с потерпевшими, и разбой переквалифицировали в хулиганку.
Два года, продолжая учёбу в технологическом вузе, на руках с дочуркой, Ира терпеливо ждала Джека. Былая романтика начинала угасать. Приходя на свидания к Джеку, Ира ощущала себя где-то ущемлённой, возможно обманутой в своих ожиданиях достойной и лучшей жизни. Джек видел эту лучшую жизнь по-своему. Он по-прежнему горячо любил Иришку, души не чаял в крохотной Светуле. Но где-то в душе нарастало чувство холода.
Зона оказалась для него весьма перспективным вторым образованием. Одно дело — на свободе получить представление о понятиях, другое — очутиться в самом горячем цеху Alma mater, правильно вести себя, выжить, и выйти с правильным пониманием жизни.
Дорога в большой спорт после отсидки была закрыта.
Но об этом Джек уже и не помышлял.
Он избрал свой путь.
Поначалу Ира старалась спокойно воспринимать «работу» мужа. С одной стороны — в доме начали водиться деньги, вскоре появился
Однажды, запуская в стиральную машину джинсы Джека, она автоматически перед стиркой высвободила карманы брюк от содержимого. На пол перед стиральным автоматом упала пара запечатанных презервативов.
Ира обессилено опустилась на пол возле горы окружающего белья. Розовый туман бытия развеялся, и она с жгучей и разрывающей душу горечью ощутила и осознала серость и беспощадность мира, в котором она оказалась.
Вернувшись под утро, Джек равнодушно не заметил никаких перемен в супруге.
Накануне она, тихо и судорожно рыдая, всё же выстирала всё намеченное, и утром Джек одел незаметно для него выстиранные и выглаженные джинсы с парой положенных на место презервативов.
Ранее безраздельно доверявшая супругу, через неделю по собственному графику Ира вновь приступила к стирке, и уже нацелено, но так и не понимая, зачем ей это надо, вывернула карманы джинсов Джека: одинокий презерватив выпал на пол.
Никогда ранее она не замечала за собой чувства ревности. Да и не ревность может это возникла, а горечь отчаяния. И она, бросившись почему-то на кухню, начала бить посуду. Расправившись, с непонимающим «за что?» чайным сервизом, она рухнула на пол, и в судорогах начала рыдать.
Почему-то сейчас ощутила себя беззащитной сельской девчонкой, у которой больно толкнувшие её мальчишки отобрали большую красивую куклу. «Что наша жизнь — игра?».
Утром Джек обнаружил Иру в зале. Сидела на диване возле упакованных больших спортивных сумок.
Он всё понял. Неважно почему, но это должно было случиться. Её душа не могла воспринять избранного им пути.
Но ведь он избирал этот путь для того, чтобы обустроить жизнь её и дочурки!
— Ира, Ирочка… Светик, — в беспамятстве стал метаться он.
Расходились, точнее, разъезжались, тихо. Она не стала регистрировать разрыва брачного союза. Зачем? «Он был и остаётся отцом ребенка», — размышляла бесперспективно.
«Может, так и лучше — братва не должна видеть моей привязанности к семье. Семья останется в душе. Для всех — это полный разрыв», — предвидел возможную перспективу своего бытия, привыкший мыслить рационально, оценивал ситуацию Джек.
Жизнь на грани, с осознанием неуходящего стресса и агрессивности окружающего мира, научила Джека совершать кажущиеся со стороны иррациональными поступки, и лаконично, четко определить возникшую ситуацию. «Вот и всё. Теперь самые близкие для меня люди Ирочка, Светик и Макс необъяснимо далеко от меня. Но с другой стороны именно поэтому они в относительной безопасности».