ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК
Шрифт:
— Этот Иван – милый друг нашей Марьи. Знаешь цветок «Иван-да-Марья»? – один лепесток синий, другой желтый?
— Синий – Иван, желтая – Марья...
— Желтый — Иван! Он воин Солнца! – Ярик (с копьем) насупился.
Жарик не стал хвататься за нож:
— ...вот, эти самые и есть. Брат и сестра.
«Брат и сестра – милые друзья? – странно как-то» – подумал Смирной.
Весь смысл игрища – по крайней мере, так его понимали пацаны, – состоял в поисках огромного клада. Ярик задрал руки под крышу
«Нет, — заспорил Жарик, — вот такого!» — У Жарика гора сокровищ получилась чуть выше, зато намного уже.
Из дальнейших рассказов выяснилось, что попутно с поисками клада будут решаться другие хозяйственные задачи. Утром, когда утопят Купалу и разведут священные костры — символ победы Великого Солнца над Темной Ночью, все поселенцы должны прыгнуть через них. Высота прыжка – это высота пшеницы, которую прыгун сможет вырастить на своем клине.
— И еще сестра захочет любить брата, а он ее убьет.
— Нет, сначала отлюбит, как следует, а потом убьет!
— Какая сестра? – не выдержал Федор.
— А любая! – ответил Ярик, — синяя.
— А у вас сестры есть?
— Нет, мы еще малые, — сказал Жарик, но задумался.
— Есть у нас Вельяна. Но она не сестра. Она родная сестра.
Взрослая ерунда недолго занимала малолеток, они снова заговорили о сокровищах, потом резко замолчали, некоторое время сдерживались, переглядывались, но потом не выдержали и заговорили наперебой: им точно известно, где в эту ночь зацветет папоротник!
— Откуда знаете?
— В прошлом году в Иванову ночь опять никто не нашел цветка, а мы после игрищ стали искать прямо днем, — шепот Ярика в одно ухо сливался с шепотом Жарика в другое.
— Они – глупые! — не догадались, что вялый цветок не сразу опадает со стебля!
— А мы – умные! — обрыли все места, много дней искали, и вот... – Ярик достал из-за пазухи тряпочку, в тряпочке оказалась березовая кора. Между двумя полосками коры лежал расплющенный цветок бурого цвета.
— Вот!!! – шепот стал совсем зловещим, — это он!
— Он ли? – Федор недоверчиво скривил рот.
— Он! Еще крепко держался на стебле!
— И мы проверяли!
— Как проверяли?
— Пускали цветок на бересте в Бело Озеро, он плыл к тому месту, где рос...
— Теперь мы знаем место! Пока другие будут от девок бегать, мы спрячемся возле берлоги, и хвать!
— Постой, какой берлоги – опешил Федор?
Ребята замерли. Место было раскрыто.
— Ну, там этот папоротник... возле берлоги...
— А кто кого «хвать»? Медведь вас, или вы — медведя?
— Нет, его сейчас дома нет, он по лесу гуляет, малинку собирает, вернется только на зиму. Мы цветок схватим!
— А зачем он вам? Место знаете, идите прямо сейчас, копайте по светлому.
— Не-е! Под Великим Солнцем,
Мальчишки смотрели на Федора вопросительно, будто проверяли свою теорию – все ли в ней гладко? Если москвич не оспорит их плана, значит, верняк. Но Федор внес смятение в сердца кладоискателей.
— Если клад может не даваться, значит, может и перемещаться? Лежит ли он на прежнем месте?
— Лежит, — неуверенно ответил Ярик.
— Он большой, за год не перетащишь! – подтвердил Жарик.
Федор нарочито сморщил лоб, прищурился, задумался и процедил скептически:
— Эх, пацаны, хотелось бы верить, хотелось бы! Но...
— Что, но? – исполнил дуэт, — нет, — хор мальчиков. В голосе каждого звучало по нескольку голосов и мотивов – от заносчивой агрессии — до поросячьего визга. Они готовы были в бой за свою мечту. Сейчас они могли порвать даже медведя.
— О–па–са–юсь... я..., — Федор страшно тянул слова, — дается ли цветок тем, кто не до конца выполнил обряд?
— Какой обряд?
— До какого конца?
— Ну, прыжки через огонь, шуры-муры с сестрами, гребля в лодке по озеру, утопление Купалы...
Братья вздохнули облегченно.
— Ты не понял, сна–ча–ла ищут цветок! В самую темень бродят по лесу! – успокоил Ярик. — А прыжки и гребля сестер – опосля, когда ничего не нашли! На рассвете!
— Да. Никто не находил, — грустно сказал Жарик, — а то бы стали с сестрами возиться, об урожае переживать! Рыли бы клад, да таскали по дворам!
Это было разумно, просто мудро!
— Ну, что ж, добро! – Федор уверенно глянул на братьев. Так начальник Большого полка осматривает войско перед боем. Смирному захотелось сказать «с Богом!», перекрестить бойцов, и он едва сдержался.
Лица героев осветились внутренним огнем, они подтянулись, прижались к плечу плечом: «Не подходи! Убьем во имя Великого Солнца!», — читалось на конопатых мордочках.
«Может, и прав царь? Достаточно русским людям их родного, Великого Солнца? А остальное – происки залетных ветров?», — думал Федя.
— А хочешь... с нами? — начал Ярик.
— Станешь в треть? – выпалил Жарик, и Федор проникся величием момента.
Ни разу в жизни, никто и никогда не предлагал ему полного соучастия в большом деле. Звали служить Богу, царю, отечеству, церкви, дворцовому приказу; требовали отдать жизнь, здоровье, знания, душу; предлагали получить скромное пропитание, ношеную одежду, малую часть царской милости, микроскопическую долю Божьей благодати, неопределенное «спасение души». А чтобы вот так – позвать с собой на равных, до конца, с честной дележкой результата? Это – нет. Такое, говорят, только в разбойничьих шайках бывает.