Театр для взрослых
Шрифт:
думает сатирик всю свою жизнь, но выполнена она совсем в иной манере - в
манере остротеатральной, иронической, дерзкой, позволяющей убедиться, что
талант писателя стал еще более зрелым, более красочным. Импровизация, открытое обращение в зал, беседы Драматурга и действующих лиц, сопротивление
персонажей тому или иному авторскому плану, осуждение собственных былых
штампов голосами здравого смысла обычных людей - все эти новые средства
художественной
доброй старой реалистической манерой.
Прививка иронии к сатире, прививка вахтанговского начала к современной
комедии чрезвычайно плодотворна и для Михалкова и для этого жанра в целом.
Остранение - театральный прием, которым пользуется здесь автор, - позволяет
нам по-новому посмотреть на сатирических персонажей и, что еще важнее, на
самих себя. Именно на самих себя, потому что смысл всякой истинной сатиры в
том комедийном катарсисе, который испытывает каждый зритель.
Пьеса "Постоялец" так же смешна и поучительна, как и другие его пьесы, но она еще более действенна, потому что в ней рядом с обличаемыми
персонажами во весь рост стоит сам Драматург. И мы видим, что он не придумал
своих героев, что сами они, сопротивляясь и барахтаясь, все же невольно
попадают в сети сатиры, чтобы, исправившись (если это возможно), приблизить
и нас, публику, к пониманию, к постижению идеала.
Когда-то на обсуждении пьесы "Раки" Александр Фадеев сказал о роли
творческой личности автора, о том, что знание действительности - основа
всего, но вместе с тем писатель может годы провести на производстве, досконально все изучить и скучно об этом написать. Если писатель не
вкладывает в свое произведение всего себя, свои мысли, радости, страсти, говорил Фадеев, он ничего не добьется ни в каком жанре. Михалков всегда
вкладывает всего себя в свои произведения, но в пьесе "Постоялец" это
особенно очевидно, так как главное среди действующих лиц лицо - сам автор.
Автор никого не поучает прямо, напротив, он даже как будто чуть-чуть смущен
своей неумелостью, своей ненаходчивостью, своим стремлением повторять уже
известное по старым комедиям. Ну, к примеру, как должен называться молодой
человек, низкопоклонствующий перед Западом. Как положено, в былых
сатирических комедиях этого молодого пошляка зовут или Эдуардом, или
Ричардом, или Гарольдом, так сказать, среднестатистическим "Эдиком". И
Михалков уже было собрался именно так назвать пошляка из своей пьесы. Но
внезапно возмутился данный пошляк, возмутился, да и пришел к автору - до
каких же пор я все буду Гарольдом?
действовать, неужели не изобретете вы для меня ничего нового? А вот если бы
меня звали Данилой, говорит пошляк Драматургу, что тогда? Может ли Данила
действовать так же, как какой-нибудь Эдуард? А может быть, сама перемена
имен отрицательного Гарольда на положительного Данилу уже что-то поменяет и
в самом характере, в самом поведении? Так Драматург пытается устами своих
героев сказать и себе кое-какую горькую правду: а не слишком ли привыкли мы
к исхоженным "сатирическим тропам"?
В пьесе "Постоялец" есть положительный герой. В семью, где царит
зависть, где свило себе гнездо стяжательство, где люди забыли свое народное
первородство, приезжает старый учитель хозяина дома - скромный, тихий
человек с маленькой просьбой, да еще и не о себе, а о другом. И в данном
случае пьеса не теряет своего сатирического накала, как это бывало с другими
сатирами. Почему же? Почему пребывание положительного героя в сатирической
комедии на этот раз не помешало ее обличительной силе? Как видно, потому, что Михалков нашел для своего героя особое положение в системе сатиры.
Постоялец в чужом доме не имеет особого голоса, он никого и ничему не учит, не кричит, не растолковывает, он пытается отойти в тень, не мешать, чтобы
его поменьше было видно и слышно. В самом слове "постоялец" уже заложена
некая извинительная интонация, некая застенчивость, робость предполагаемого
характера в определенных обстоятельствах быта. Постоялец - это, наверное, человек незаметный, не претендующий на какой-либо вес в доме. Михалковский
постоялец молчит, но самим своим присутствием, присутствием добра в доме зла
он творит очистительную нравственную работу. Это счастливо найденное
сочетание тихого положительного начала и громко разговаривающего начала
отрицательного придает сатире Михалкова особую неповторимость, ее
поучительный урок глубже доходит до сердца.
В сатирическом театре Михалкова есть работа, стоящая как бы особняком,
– инсценировка сатирических произведений Салтыкова-Щедрина, названная в
театре "Современник", где ее поставили, "Балалайкин и Кo". Гневным словом
сатиры, обращенным к прошлому, спектакль возвышал современность, звал людей
к новым победам духа, к нравственному очищению.
Но почему именно к Михалкову обратился театр, когда захотел показать
Салтыкова-Щедрина сегодняшнему зрителю? Вероятно, потому обратился театр к