Театр одного зрителя
Шрифт:
— Получается, что я совершил над собой такое же насилие, как и насильник в тюрьме?
— Не думаю. В противоположность насильственному наслаждению в тюремных условиях, вы хотели получить истинное удовлетворение на воле.
— Какое ещё там удовлетворение и наслаждение? — возмутился ведущий. — В тюрьме к насильнику его жертва не приставала, а мне, что было делать, если он сам полез в драку?
— Видимо, на это были причины, — парировал доктор. — Что-то же было. Помните?
— Конечно, помню. Я дал всем покататься на своём велосипеде, а ему не дал, — с ухмылкой
— Странно…
— Я хотел немного посмеяться над ним, — пояснил ведущий.
— Почему? Скажите, — настойчиво потребовал доктор.
Ведущий смутился:
— Не помню, — но, пересилив себя, пояснил:
— Он лучше меня играл в футбол, — и слегка покраснел.
— Я вас понимаю. Футбол — игра зрелищная, и красивой игрой можно завоевать симпатию у длинноногой пассии. Однако нашёлся кто-то и затмил вас. А теперь постарайтесь понять то, что я скажу сейчас. Если бы вы тогда ударили неосознанно, в пылу гнева, защищая что-то справедливое, по совести, то этот психологический барьер не был бы преодолён. Однако вами двигала зависть и злоба, а не чувство справедливости.
— Доктор, почему вы так думаете? — недовольным тоном перебил ведущий. — Я же просто хотел немного подшутить, — но доктор невозмутимо продолжил:
— Вы были с ним один на один, когда ударяли?
— Нет, нас была компания. Я же сказал, что свой велосипед давал покататься, — раздражённо ответил ведущий.
— Скажите: а если во дворе были бы только вы, ваш велосипед и он?
— Я бы катался на велосипеде, а он просто смотрел бы или пошёл бы домой, — недовольным тоном ответил ведущий. — Может быть, я и ему дал бы покататься.
Доктор не смог удержаться от менторского тона:
— Дело в том, что те или иные запреты присущи всем людям. Нарушить их, можно только сознательно преодолев психологический барьер. К примеру, если мальчик ударил девочку, сознавая, что она слабая и побоится дать ему сдачи, то, повзрослев, он, не задумываясь, сможет избивать свою жену. Осознанные действия создают определённые связи в мозгу, и в вашем случае возникла порочная связь.
Настроение у ведущего резко упало, и он мрачно произнёс:
— А что если сын подрастёт и схватит отца за руку? Что тогда?
Доктор почувствовал, что задел какую-то струну личной трагедии ведущего и постарался ответить безразличным тоном:
— Тогда избиения прекратятся, но как только сын покинет отчий дом, побои возобновятся. Что касается вашей драки, то в тот день вы сознательно хотели унизить этого футболиста, чтобы компенсировать свою зависть и злобу.
— Но ведь и сын, который схватил отца за руку, преодолел какой-то психологический барьер. Выходит, он тоже что-то нарушил? — агрессивно произнёс ведущий.
Доктор будто ждал этого и воодушевлённо продолжил:
— Вот именно! Он преодолел психологический барьер страха перед отцом. Его понимание человечности возобладало над субординацией родитель — ребёнок, и его поступок был по совести. Он сознательно проявил свою человечность, и для этого ему свидетели не потребовались. Почувствовали разницу? На благое дело свидетелей не
У ведущего был несколько растерянный вид, и доктор вкрадчивым тоном продолжил:
— Понимаете, надо прислушиваться к голосу совести. Прежде чем совершить действие, надо осознать, что собираетесь сделать: защитить святое или получить удовлетворение от низменного?
— Да, но потом явился его дядя, — оправдывающимся тоном произнёс ведущий. — Его дядя так ударил меня, что шрам остался.
Доктор иронично спросил:
— А что, его дядя так сразу и ударил вас?
Ведущий занервничал, но доктор настойчиво потребовал:
— Расскажете подробнее, как это произошло?
— А что там рассказывать? Он стал требовать, чтобы я извинился перед его племянником. Я бы извинился, но не при других. По дурости взял и «послал» и дядю, и его племянника. Вот он и ударил.
— Я вам скажу, что тогда произошло. Вы возбудили в себе гордыню, когда унизили этого футболиста в присутствии детей. Гордыня ищет свою опору во внешнем мире, и именно для этого вам были нужны свидетели. Ведь в отсутствии свидетелей вы были готовы даже дать ему покататься на велосипеде, потому что без свидетелей гордыня отдыхает. Однако нашлись свидетели, и ваша гордыня получила своё удовлетворение, отразившись в восхищённых и испуганных глазах детей. Параллельно в вашем мозгу установилась порочная связь на такой способ получения радости. Тут появился его дядя, по справедливости наказал вас и разрушил эту связь. Шрам для вас, как напоминание, что злорадство вредно, и, по большому счёту, вы должны быть ему благодарны. Просто у кого-то такие шрамы видны, у кого-то не видны… Помните, прошлый раз я говорил о благодарности человеку, который своим вмешательством помогает расширить сознание?
Ведущий помрачнел, и доктор решил перевести разговор несколько в иную плоскость:
— Вы обращали внимание на то, что возгордившиеся люди с трудом переносят одиночество?
Ведущий рассеянно кивнул головой, а доктор продолжил:
— Это гордыня мучает их. Без свидетелей гордыня мертва, и ей нужна подпитка свежими восторгами. Однажды поступив не по совести и создав в мозгу порочную связь, можно без всяких угрызений совести многократно нарушать табу. Поэтому, возгордившиеся люди…
Ведущий побледнел, что-то омрачило его лицо, и он буквально выпалил свой вопрос:
— Получается, что убийца всегда способен совершить такое же преступление?
Ведущий ещё больше помрачнел от своего же вопроса, и доктор постарался ответить ему оптимистичным тоном:
— Да. Всё зависит от причины, и насколько сознательно было совершено преступление. Только осознанная дозволенность разрешает действовать вопреки совести. Сознательные действия не по совести создают порочную связь в мозгу, которая позволяет в дальнейшем обходить запреты. Поэтому убийство, совершённое впервые, содрогает душу, а при повторе — может даже сопровождаться удовольствием. Прежде чем совершить преступление во внешнем мире, человек должен сознательно совершить его в самом себе.