Техник-ас
Шрифт:
Глава 14
Ленинград. Лето надежды
– Эскадрилья! Смирно!
Ровный строй эскадрильи замер – не шелохнётся. Капитан Шилов, мой заместитель, чётко повернулся ко мне и, вскинув ладонь к фуражке, доложил:
– Товарищ гвардии майор! Тринадцатая гвардейская отдельная истребительная эскадрилья специального назначения для встречи своего командира построена! Докладывал заместитель командира эскадрильи гвардии капитан Шилов!
– Здравствуйте, товарищи гвардейцы! – через непонятный комок в горле поприветствовал я строй. – Спасибо, мужики! – поблагодарил я после оглушительного ответа. – Вольно!
– Гвардия! Качай командира!
Я даже не успел понять, кто это крикнул,
– Отставить швырять командира! – сквозь смех коекак смог крикнуть я. – Опустите на землю, черти полосатые! Я высоты боюсь!
Последняя фраза вызвала всеобщий хохот.
– Да, боюсь, – поправляя сбившийся ремень, сказал я, когда меня наконец-то поставили на твёрдую поверхность. – Это с «мессерами» драться не страшно, а вот когда вы пытаетесь запустить меня в полёт без винта и крыльев – вот это да, страшновато.
Стоящий до этого чуть в стороне Кузьмич как-то вдруг оказался совсем рядом и крепко, по-медвежьи, молча обнял меня. Затем резко отстранился и быстро провёл ладонью по своим ставшим отчего-то красными глазам.
– Спасибо тебе, Кузьмич. – Я слегка похлопал его по плечу. – Ну, давай, не томи, показывай.
Мне не терпелось увидеть свой новый истребитель. Я был абсолютно уверен, что старшина не пустил это дело на самотёк.
Однако сразу отправиться на стоянку самолётов не удалось. Ко мне подвели двух новых лётчиков, которых прислали в качестве пополнения. Оба лейтенанты. На груди у одного – орден Красной Звезды, а у другого, того, что помоложе, медаль «За боевые заслуги». Лицо того, что с орденом, кого-то мне смутно напоминало, а вот кого, я, хоть убей, вспомнить не мог. Может, это из-за хорошо заметного следа от ожога на правой половине лица.
Видимо, мой взгляд был слишком пристальным. Лейтенант как-то подтянулся и, вскинув ладонь к пилотке, представился:
– Лейтенант Силаев. Прибыл для прохождения службы во вверенную вам эскадрилью.
– Лейтенант Губин, – повторил действия своего товарища второй лейтенант. – Прибыл для прохождения службы во вверенную вам эскадрилью.
А я чувствовал себя абсолютно обалдевшим. Передо мной стоял мой дед, который должен был погибнуть ещё в сорок первом году, а здесь – вот он, живёхонький. В том, что это он, я не сомневался. Слишком уж он похож на меня-Силаева.
Справившись со своим чувствами, я козырнул в ответ:
– Майор Копьёв. Зовут меня Илья Андреевич. Как вас по именам?
– Сергей Александрович.
– Андрей Андреевич.
Ну точно, он. У моего отца было отчество Сергеевич. Это что, я уже изменил ход истории? На всякий случай уточнил:
– У вас семья есть, товарищ Силаев?
– Есть, товарищ майор, – удивился он вопросу. – Жена и сын трёх лет. Они сейчас в Куйбышеве.
– Сына как зовут?
– Сашкой, – ещё больше удивился вопросу мой (теперь уже точно) дед.
– Ну а у вас как с семейным вопросом, товарищ Губин?
– Я ещё не успел, товарищ майор. Теперь только после войны разве что.
Моё возвращение отпраздновали вечером в столовой. Всем «старичкам» я вручил знаки «Гвардия». Новичкам решили вручить их после первого боя. Ну, и первым тостом помянули Санчеса. Я привёз с собой несколько бутылок коньяка, так что было чем.
Свою «кобру» я тоже успел всю облазить. Кузьмич, как всегда, не подвёл. Истребитель просто сверкал новенькой краской. На фюзеляже были нарисованы десять крупных красных звёзд, в каждой из которых в белом круге стояла цифра 10, и две крупные Звезды Героя. Оконечности крыльев были в уже традиционной нашей красной расцветке. Ну и на борту красовался номер 13. Я дал команду на каждый истребитель нанести знак «Гвардия».
С технической точки зрения истребитель
С самолёта сняли кислородный дыхательный баллон, убрали кодовые огни, ракетный пистолет, броню за мотором и защиту редуктора, а также поменяли бронезащиту маслобака и карбюратора на более лёгкую. Сам маслобак заменили на меньший по объёму на четверть, поменяли дюралевые трубки бензосистемы на медные. Так как импортного бензина марки Б-95 могло и не оказаться под рукой и пришлось бы использовать наш, то бензобаки изнутри обработали специальным клеевым раствором, предотвращающим разъедание резины баков.
75
ЦАГИ – Центральный аэрогидродинамический институт. С 1935 года ЦАГИ расположен в городе Жуковский Московской области с филиалом в Москве.
Несмотря на установленный в носу фюзеляжа небольшой балласт, масса самолёта уменьшилась почти на двести пятьдесят килограммов, что положительно сказалось на скороподъёмности, манёвренности и позволило сократить длину разбега и пробега. Конечно, неплохо было бы усилить хвостовую часть фюзеляжа, но это уже совсем кардинальная переделка. Пока же просто ограничились предписанием воздержаться от сильных и резких перегрузок, а при возникновении вибрации рекомендовали изменить режим полёта.
Вооружение тоже изменилось. 37-миллиметровая пушка M4, стреляющая через вал винта, осталась, а вот два 12,7-миллиметровых синхронных пулемёта «Браунинг» и четыре крыльевых 7,62-миллиметровых пулемёта демонтировали. Вместо них установили два синхронных 12,7-миллиметровых пулемёта Березина УБС и два крыльевых 12,7-миллиметровых пулемёта Березина УБК. При этом и сохранилась ударная мощь истребителя, и снизилась зависимость от иностранных боеприпасов. В целом это был уже не совсем самолёт Bell P-39D «Аэрокобра», а что-то несколько превосходящее его.
К моему возвращению из госпиталя «старички» уже успели облетать своих птичек, пока без элементов высшего пилотажа и без стрельб. Инструкторов как таковых ещё почти не было, и нам их просто не выделили, решив, видимо, что такие профи смогут и сами освоить эти машины. Они и осваивали, предварительно наизусть, как «Отче наш», выучив написанное, опять же мной, наставление по пилотированию.
Вначале, как уже было опробовано ранее, просто садились в кабину и с открытым наставлением на коленях до автоматизма отрабатывали различные ситуации, в том числе и вывод машины из плоского штопора. Потом начали производить рулёжки и подлёты на аэродроме, и только после всего этого поднялись в воздух. Новички пока лишь знакомились с элементами управления, расположением приборов и зубрили теорию.
Пообщался и с новичками. Интересная картина получилась. Силаев действительно едва не погиб в сорок первом. При сопровождении бомбардировщиков его на возврате подбили зенитным огнём, и он на горящем истребителе чудом смог дотянуть до линии фронта и там выбросился с парашютом. Тогда и получил ожоги. Потом госпиталь, новый полк, переформирование – и вот он у нас. На счету шесть сбитых. Губин воюет с сентября сорок первого, на счету три «лаптёжника».
Со следующего утра учебный процесс продолжился с новой силой. Я наконец-то смог подняться в воздух на новеньком самолёте. Сделал несколько кругов над аэродромом и пошёл на посадку. По первым впечатлениям истребитель хоть и не сильно, но отличался от того, что я пилотировал в Англии: он был более чутким в управлении, и это ощущалось, всё же на четверть тонны легче.