Техник-ас
Шрифт:
А мы несли потери. Из того состава, что был на момент моего прибытия в эскадрилью, остались лишь четыре пилота: я, Котик, Яковенко и бывший лейтенант Мамчур. Последний был просто безбашенный, прилагая все силы, чтобы вернуться обратно в строевую часть. Из тех, кто выбыл, лишь один был отчислен из состава штрафной эскадрильи как искупивший свою вину успешными боевыми вылетами. Остальные семеро погибли. Но свято место пусто не бывает, и вместо них присылали новых залётчиков. Круговорот штрафников в природе, вернее, на фронте.
Двенадцатого января 1943 года пришло радостное сообщение о прорыве накануне блокады Ленинграда [81] .
81
В реальной истории блокада Ленинграда была прорвана 18 января 1943 года. В этот день войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе Рабочих посёлков № 1 и 5.
Эх, как там мой девочки? Соскучился неимоверно. И писем нам, штрафникам, ни писать, ни получать не положено.
Вернувшись из очередного вылета, я кое-как выбрался из кабины и лишь присвистнул, увидев здоровенные рваные пробоины на крыльях и сзади в фюзеляже. Потрепали нас немецкие зенитки, как Тузик грелку.
– Товарищ майор! Вас срочно вызывают в штаб! – молодцевато вскинул ладонь к шапке подбежавший адъютант командира эскадрильи, из постоянного состава.
– Ты какой белены объелся, так меня называя? – лениво спросил я.
Сил не было даже просто думать. Хотелось рухнуть прямо в снег и там затаиться в обмороке. Часа по четыре на каждый глаз.
– Ну, как мне приказали, так я и передал, – расплываясь в улыбке, ответил адъютант в звании младшего лейтенанта.
Какая-то искорка шевельнулась в груди, и я отправился вслед за своим провожатым.
В землянке, неожиданно для меня, находился уже знакомый мне майор госбезопасности. Стоило мне войти, как Мартынов, а вместе с ним и все остальные, встали.
– Товарищ гвардии майор! – Командир эскадрильи надел шапку и приложил ладонь к виску. – Разрешите поздравить вас со снятием судимости и возвращением воинского звания и всех наград.
Комок подкатил к горлу, а в углу глаза что-то предательски защипало. Я медленно поднял раскрытую правую ладонь в ответном воинском приветствии и, кашлянув, чтобы сбить комок в горле, хрипло произнёс:
– Спасибо, товарищи! Служу Советскому Союзу!
Ну а потом, когда Мартынов помог мне закрепить майорские петлицы (награды ждут меня в Москве в штабе ВВС), приехавший майор, представившийся как Гольдберг Ефим Абрамович, рассказал мне интересную историю.
Началось всё с того, что его заинтересовало, почему лётчика-истребителя вдруг отправили в штурмовую штрафную эскадрилью. Гольдберг начал наводить справки, и тут вскрылась очень интересная история.
– Вы, товарищ майор, знакомы с капитаном Тарченко Иваном Яковлевичем?
– Впервые слышу о таком, – удивился я.
–
Я напряг память, но так и не смог вспомнить, о чём и сказал.
– А вот он вас запомнил, – усмехнулся майор. – Вы ему знатного леща отвесили в курилке у штаба. Помните этот случай?
И я вспомнил. Лейтенант, который наехал на меня за нарушение формы одежды, когда я с перевязанной головой ждал у штаба Гайдара.
– Ну, вижу, вы тоже вспомнили. Ну так вот, этот лейтенант двигался по служебной лестнице и в конечном счёте стал капитаном и начальником одного из отделов в управлении кадров ВВС РККА. И когда ему на стол попало ваше личное дело с направлением в штрафную эскадрилью, он изменил истребительную на штурмовую. Такая вот мелочная месть с его стороны. За совершённый подлог капитан разжалован в рядовые и отправлен в штрафную роту.
А потом в штабе ВВС решили ходатайствовать о пересмотре моего дела. Это поручили всё тому же Гольдбергу, раз уж он взялся. Майор отправился в Ленинград, чтобы восстановить всю картину. Оказывается, свидетель моей драки с интендантом и его женой всё же был. Им оказалась военфельдшер, которая как раз в тот момент проезжала мимо в санитарном автобусе. Она прекрасно видела, как женщина со всего размаха ударила военного палкой по голове и размахнулась во второй раз, но военный успел перехватить её оружие, отчего она упала и больше не встала.
Сразу она рассказать о случившемся не могла, так как ей пришлось сопровождать раненых на Большую землю, да и видела она, как к месту происшествия сбежались люди. А когда вернулась, то уже и забыла обо всём. Однако, когда майор начал опрашивать свидетелей, она об этом узнала и сама к нему пришла и всё рассказала. Таким образом, получалось, что смерть Кучумовой произошла вследствие несчастного случая, и меня признали невиновным.
А я слушал и поражался. Две! Две недели потребовалось на то, чтобы провести расследование. И это без всяких компьютеров, баз данных, просмотров записей камер видеонаблюдения и прочего. А ведь пришлось мотаться от Сталинграда до Москвы, потом в Ленинград и обратно в Сталинград. Вот вам и технический прогресс двадцать первого века.
Стоило лишь особисту закончить свой рассказ, как затрещал стоящий в углу телефонный аппарат.
– Капитан Мартынов у аппарата. Так точно, товарищ полковник. – Мартынов какое-то время слушал, что ему говорят. – Слушаюсь, товарищ полковник. Приказ понял.
Мартынов положил трубку и повернулся к нам.
– Из штаба армии приказали прекратить нанесение ударов по немецким войскам внутри кольца окружения. Фельдмаршал Паулюс отдал приказ вверенным ему войскам прекратить огонь и капитулировать и сам сдался в плен.
На следующий день утром я уже собирался ехать в особый отдел Сталинградского фронта, чтобы получить там документы, когда внезапно объявили построение. В эскадрилью приехал представитель командования 8-й воздушной армии, к которой мы относились, в звании полковника. Он зачитал приказ командующего армией, в котором говорилось, что за умелые действия, за мужество и героизм всему переменному личному составу эскадрильи, который находится здесь месяц и больше, объявлена амнистия. Это касается как лётчиков, так и технического персонала.