Техника и вооружение 2015 05
Шрифт:
Колонна ждала у выезда на шоссе. Зампотех расхаживал по дороге у головной машины.
Я остановился и помигал фарой. Он посмотрел на часы, показал кулак и полез в кабину ЗИЛа.
Когда на следующий день разобрали поводковую коробку, в ней действительно оказался лед. Видимо, «дельфин» был не тощим.
В «учебке» познакомились с еще одним номером технической самодеятельности, обусловленным суровыми условиями зимней эксплуатации. Первая встреча с ним даже ввела в заблуждение. В самом начале стажировки мы с товарищами ждали у парка своих командиров рот. Далеко в чистом поле двигалась колонна из двух единиц какой-то гусеничной техники. По звуку – как будто танки, но вид машин совершенно фантастический: над корпусами возвышались огромные горбы.
– Ракетные установки, – предположил один из моих друзей.
Учитывая, что учебный центр в Светлом
Но через несколько дней такую «ракету» я держал в руках: она оказалась брезентовой. Выяснилось, что чуть не у половины сержантов роты они хранились в загашниках. В танках первого послевоенного поколения обитаемые отделения не обогревались, хуже всего приходилось механику-водителю: в боевом отделении все-таки рядом теплая моторная перегородка, а у него со всех сторон и в непосредственной близости – только промерзшая сталь. Работая рычагами, конечно, не замерзнешь, но в перерывах между движением впору выпрыгивать из люка и бегать вокруг машины, чтобы согреться.
Умельцы нашли простое и эффективное решение: списанный укрывочный тент разрезался на полосы, из них сшивался широкий рукав, один конец которого проволокой закреплялся на решетке выходных жалюзи, а второй или засовывался в люк заряжающего, или (когда механик-водитель управлял танком в положении по-походному) привязывался у него над головой. Вентилятор гнал в «кишку» поток горячего воздуха, на рабочих оборотах наддув был настолько мощным, что та изогнутой трубой вставала над башней.
Понятно, что с этой самодеятельностью боролись еще жестче, чем с соляркой в радиаторах, поскольку при негерметичности системы выпуска можно было и угореть. Периодически устраивались внезапные проверки-досмотры с изъятием, а иногда показательным разрезанием в лоскуты нештатных «обогревателей». Но через некоторое время «ракетные установки» опять появлялись в полях.
Нельзя сказать, что «кишка» была местным изобретением, шили их и в строевых частях, особенно там, где трескучие морозы. О них, например, рассказывал мой товарищ, начинавший офицерскую службу в Ленинградском военном округе. Там, где служил я, тенты не резали, не было предпосылок: зимы стояли относительно теплые, а техника перегонялась на полигон в межсезонье. Но однажды этот опыт все-таки пригодился.
Зимой 1990 г. дивизия начала перевооружаться на «семьдесятдвойки». Пришел приказ готовить Т-55 к передаче: технику боевой группы направляли в Прикарпатский военный округ, учебно-боевой – на заводы капремонта. Я тогда уже командовал первым, «учебным», взводом и, соответственно, отвечал за возврат техники из учебного центра. Кроме моих машин на полигоне находился один танк второй роты, который безвыездно стоял в ТОГе – танковом огневом городке. На нем проводились тренировки по управлению огнем и приведению оружия к нормальному бою. Его тоже следовало перегнать в ППД (т.е. пункт постоянной дислокации). Честно говоря, за эту машину я не беспокоился – пробег небольшой, аккумуляторы живые, моторесурс не расходовался. В общем, «сел, завел и поехал».
Одни из последних «полстапяток» дивизии перед отправкой в капитальный ремонт. Танки имели комплект динамической защиты – хорошо видны бонки для ее установки на верхнем лобовом листе. На машины учебно-боевой группы она не навешивалась, хранилась в боксах батальона в парке боевых машин. Орджоникидзе (Владикавказ), май 1990 г.
Стали проводить контрольный осмотр. Механик-водитель открутил пробку радиатора… И тут у нас с ним одновременно вырвалось короткое, но емкое слово – в горловине вместо антифриза стояла ледяная каша! У меня от волнения защекотало загривок, ведь разморозить двигатель на танке боевой группы, да еще накануне передачи в другой округ – это ЧП. Немного обнадеживало то, что шуга – все же не лед. В системе явно была не вода, а сильно разбавленный антифриз. Судя по всему, какие-то умники из полигонной команды слили дорогую жидкость из радиатора. Слить из всей системы побоялись или просто не сумели, и долили до уровня из речки в расчете на то, что никто не заметит. Значит, произошло это еще летом, и прямые виновники, скорее всего, уже убыли на «дембель». Впрочем, виновник в подрыве боеготовности всегда
Решил попробовать слить этот коктейль из системы. Механик выкрутил пробку на днище, затем полез в боевое отделение открывать кран. Жидкость не потекла: как минимум сливной клапан все-таки прихватило. Пришел прапорщик, начальник ТОГа. Я ему под горячую руку высказал все, что думал сейчас о его подчиненных и о нем самом. Проблему это, конечно, не решало. Надо было попытаться отогреть моторно-трансмиссионное отделение. Запуск штатного подогревателя исключался: если в патрубках системы ледяные пробки, то прогорит котел, а нам только пожара не хватало! Прапорщик принес настольный электрообогреватель «Ветерок» – такие были у связистов в радийных машинах. Для обогрева «кунга» его производительности вполне хватало, но трансмиссию танка (учитывая, например, что змеевик системы охлаждения расположен в масляном баке) мы бы грели неделю.
Эффективное решение нашлось, и на подсознательном уровне оно наверняка базировалось на опыте стажировки в Светлом. Нужен был кусок брезента. Полигонщики принесли чехол, которым укрывались запасные подъемники на мишенном дворе. Мы с механиком-водителем свернули из него рукав и сшили проволокой. Кишка получилась короткой, но в данном случае длины хватало. Другим танком вытащили замерзшую машину из ТОГа, затем подогнали его вплотную кормой к корме. Рукав закрепили на решетке жалюзи, второй конец засунули под крышу МТО, и механик дал обороты. Через несколько минут жидкость начала вытекать через сливной клапан.
После обеда из полка привезли антифриз. Залили, тщательно проверили систему. Включили подогреватель, еще раз осмотрели блоки цилиндров, головки и все патрубки. Потом запустили двигатель. К счастью, все обошлось.
Хотя в войсках моя служба на «полстапятках» оказалась недолгой, она еще больше убедила в надежности и неприхотливости этих машин. В нашем батальоне причиной практически всех поломок был пресловутый «человеческий фактор». Причем многие из них сложно отнести к эксплуатационным, а мотивация этого самого «фактора» иногда казалась непостижимой. Так, на одном из танков боевой группы стащили блок индикации дальномера. Сделал это явно кто-то из своих во время обслуживания техники. В другое время боксы опечатаны и находятся под охраной. Кому-то понадобилась коробочка с несколькими лампочками и цветными стеклышками, а зачем – понять трудно, тем более, что вырвали ее «с мясом» – обрезав под корень кабель, с которым она выполнена заодно. Я же смог себе представить только такую картину: какой-нибудь «жигуль» где-то на базаре в Самарканде, и у него на торпеде привинчен индикаторный блочок на манер таксометра. К счастью учебные танки отправлялись на капремонт, и блок на боевую машину переставили с одного из них. На заводе, правда, тоже пришлось выкручиваться.
Другая поломка могла бы победить в соревновании на звание самой глупейшей. Хорошо, опять же, что случилась она на учебной машине и уже перед самой отправкой ее на «капиталку». На всех танках моего взвода стояли новые аккумуляторы, их получали перед осенней проверкой. Логично было за счет них обновить группы на технике, снимаемой с хранения, там кое-где уже начали замыкать банки.
Отдали свои. Начали ставить полученные взамен. Работа не особо сложная, но физически достаточно тяжелая, учитывая вес батарей и тесноту в боевом отделении. Четыре аккумулятора устанавливаются попарно – один за другим, в два яруса. Клеммы передних и задних соединяются проводами-перемычками. Чтобы при установке задних батарей «сопли» не замыкали между собой или на корпус, их свободные концы необходимо изолировать. Для этого обычно нарезались куски подходящей по диаметру резиновой трубки, или, в крайнем случае, использовалась обыкновенная сухая ветошь. Правда, молодых солдат, приходящих из учебки, приходилось этому настойчиво учить.
Для установки батарей на всех машинах взвода я специально собрал бригаду из одних механиков-водителей, по определению – самых обученных. Первую группу ставили под моим наблюдением. Убедившись, что все делают правильно, разделил их по двое и приказал дальше заниматься установкой самостоятельно, а сам полез в машину, с которой снимали индикаторный блок. Минут через двадцать прибегает один из механиков с докладом, что в танке под поликом топливо, а откуда течет – непонятно. Бросился туда. По дороге прокрутил в голове варианты: самый верный – ненароком сорвали,черти, какой-нибудь дюрит. Заглянул сверху в люк – точно, по углам блестит солярка. Второй солдат сидит у стеллажа с растерянным видом:«Товарищ лейтенант, мы ничего не делали».