Телефон доверия
Шрифт:
Оттого, верно, и смешно слышать, когда говорят: «Вы наша надежда, вы наша смена». Поскольку в голове сразу возникает путаница. Потому что если «смена», выходит, никаких надежд и никакого просвета. Как иначе, если впереди та же помойка и та же грызня? Ну а коли желаете надеяться, то не надо нас прессовать и гнуть под себя. А то ведь по трафарету обтесывают, по готовенькому универсальному лекалу! А после удивляются, в кого, мол, такие кривые растем. Вопрос, что называется, риторический. Поскольку мы и впрямь кривые. И кстати, понимаем это прекрасно. Пока не становимся взрослыми. И в этом наш главный тупик, мимо которого не проехать
Ко мне подошла Викасик и открыто, не стесняясь, обняла, крепко прижавшись телом. Да и я уже ничуть не смущался, точно сегодняшние события провели между прошлым и будущим некую разделительную черту. Кое-кто из ребят косился на нас, некоторые удивленно хлопали глазами, но ржать и дразнить не пытались. На этаже показался Хобот — с ссадиной на лбу, какой-то безумно уставший. Ребятишки мгновенно окружили его, а он плюхнулся в кресло, обнял сразу троих или четверых самых мелких и что-то начал им бубнить успокаивающее.
Я видел, как в транспортер усаживался директор, прыгали другие преподаватели, а вот Рэм Павлович остался. Но к добру это или нет, я, честно сказать, не понимал.
— Все будет хорошо, — Вика погладила меня по спине, носом щекотнула ухо. — Мы обязательно победим…
Можно было не сомневаться, что Викасик в курсе назревающих событий. Это угадывалось по движению ее рук, выражению глаз. Насчет Хобота я был не совсем уверен, но квартет избранных — Скелетон, Тимур, Гольян и Вика — знали определенно больше прочих ребят. Знали и помалкивали. И тот однорукий, что беседовал с нами по телефону доверия, тоже выбрал из всех именно этих четверых. Однако обиды я не чувствовал. Практически совсем. Поскольку все было правильно. Кому и доверять, как не им. Телефон-то ведь так и назывался — телефон доверия. То есть, чтобы не мы ему жалились и что-то там доверяли, а ровным счетом наоборот. Возможно, все мы что-нибудь да умели, однако Скелетон с Тимуром определенно были сильнейшими. Значит, и дуться смысла не было. И все равно было страшновато: верткий неприятный ужик сновал где-то внутри, переползал то повыше, то пониже, стягивая внутренности, холодя и наполняя непрошенной дрожью.
— У тебя все получится, — Викасик осторожно коснулась моей щеки губами, и мне стало до жути грустно. Поцелуй она меня вчера или позавчера, да я бы до потолка прыгал! А сегодня, сейчас — в ту самую минуту, когда Скелетон слушал последние советы далекого собеседника, я и отреагировать нормальным образом не мог. Ну не мог, и все тут!
А Костя уже вешал трубку на крюк. Секунда, и он обернулся к нам. Взглянув ему в лицо, я сполз с подоконника, не без облегчения выдохнул. Хуже нет, чем ждать и трястись, однако час пробил, и мучиться ожиданием больше не было нужды. Все это я прочел по глазам Скелетона. Без всякой навороченной телепатии…
— А далеко оно — это самое будущее?
Скелетон пожал плечами.
— Я спрашивал, мне не сказали. Наверное, и хорошо, что не сказали.
— Здрасьте! Что тут хорошего? — возмутился Дуст. — Если от нас требуют выполнение акции, пусть и карты выкладывают веером.
— Тебе стало бы от этого легче? — хмыкнула Вика. — По мне так и впрямь лучше не знать, когда произойдет катастрофа.
— Почему обязательно катастрофа?
— Да потому что в бункерах они там живут.
— Хочешь мира, готовься к войне, — буркнул Хома.
— Во-во! — поддержал Дуст. — Знать она ничего не хочет… Зимы, понимаешь, ядерной испугалась… Да если не знать, то и вляпаешься гарантированно в очередную грязюку.
— Как бы то ни было, — вновь заговорил Скелетон, — кое-кто из людей выжил в той катастрофе. Но там у себя изменить они ничего уже не могут. Вероятно, не могут и переместиться в более безопасное место. Зато у них появилась технология связи с минувшими веками.
— Во время непогоды, — вставил я.
— Точнее выражаясь, в грозу. Всех тонкостей я не знаю, но понял так, что ствол молнии становится гигантской антенной, осуществляющей что-то вроде временного пробоя. И если рядом есть аномальная зона…
— Вроде нашего Ковчега!
Скелетон кивнул.
— Да, в таком случае они могут с нами соединиться… То есть поначалу они просто беседовали, подыгрывали диспетчерам-психологам. Получалось у них совсем неплохо. Они ведь могли поднять архивы, найти о нас самую секретную информацию. Так что со временем они и впрямь узнали о нас много нового. А потом… Потом у них родилась идея спасения.
— Спасения кого?
— Я думаю, Земли в целом. Тот однорукий мне много чего порассказал. Без споров у них тоже не обошлось. Кто-то не доверял малолеткам, другие «эффекта бабочки» опасались. Но… В общем, терять им было по большому счету нечего, и в итоге они решились на контакт с нами. Как видите, контакт получился.
— Значит, нами все-таки манипулировали?! — воскликнул Кайман. — Прав был тот бычара?
— Не совсем. Мне и Тимуру уже во второй беседе было откровенно сказано о главном.
— И что же это — ваше главное?
Скелетон ответил не сразу. Для начала оглядел собравшихся, словно проверял, нет ли лишних ушей. Ушей, конечно, не было, не было и летающих жучков. С отъездом транспортеров вся это электронная мошкара усеяла полы ДВЗ и не подавала признаков жизни. Тем не менее Костя Скелетон какое-то время собирался с духом. Я его понимал. Все мы привыкли шифроваться, а уж он тем более.
— Главное, — медлительно произнес Скелетон, — это уничтожение центрального чипа.
Собравшиеся переглянулись.
— Да-a уж, совсем немного…
— Пустячок-с!
— А по-моему, утопия, — нахмурился Тошиба. — Во-первых, единого чипа не существует. Насколько я знаю, их целая сеть. Штук пять или шесть как минимум. Скорее всего, больше. Кроме того, кто мы такие? У нас нет ни возможностей, ни технических средств.
— А вот тут ты ошибаешься, — Скелетон скупо улыбнулся. — У нас есть все, что требуется для осуществления акции. И мы как раз те, кто способен пойти на этот риск. Поверь мне, они долго искали исполнителей. Среди взрослых, среди самых различных профессий. Но получилось так, что выбор пал на нас. Мы не просто особенные, мы те, кто так и не принял законов внешнего мира. А потому выбор этот совсем не случаен.