Тело в шляпе
Шрифт:
В этот непростой момент в офисе появилась Ирина Кусяшкина. Окинув всеобщий бардак суровым взглядом, она прямиком прошествовала в кабинет Рехвиашвили, откуда немедленно раздались крики. Алиса, по такому важному случаю временно переставшая рыдать, припала ухом к двери кабинета коммерческого директора, но слов разобрать не смогла.
— Слышу, что КРИЧАТ. А вот ЧТО кричат — не слышу, — доложила она страждущим.
— Мы все слышим, что КРИЧАТ, — мрачно заметила Галя Слоним, — а что толку-то? Уж могла бы за пять лет научиться подслушивать.
— Xal — Алиса
— Стихами заговорила, — похвалил Дима
Возин, программист, и повторил нараспев: я ж те-бэ не фэ-эс-бэ.
Ирина вышла из кабинета столь стремительно, что любопытствующие не успели отпрянуть от двери.
— Подслушиваете? Гады!
— Что-о? — Алиса, маленькая, но гордая Алиса, расправив плечи, вышла вперед. — Мы — гады? А твой муж — не гад? Бросить нас всех, не сказав ни слова, не предупредив, не дав двух месяцев — положенных, между прочим, по КЗоТу! Хотя тебе откуда про КЗоТ знать, ты же не работала никогда, за пазухой у богатенького мужа отогревалась…
На Алису зашикали и попытались затащить ее в глубь коллектива, спрятать за широкими спинами. Но она прятаться не хотела и наступала на Ирину, страшно вращая глазами. Ирина, впрочем, не испугалась:
— Мне небось не лучше, чем вам. Я вообще на бобах остаюсь.
— Ой, как нам тебя жалко! — Алису несло, и бороться с этим было совершенно бесполезно. — Ты ведь столько сделала для процветания нашей фирмы, можно сказать, всю душу в нее вложила. Старалась-старалась, работала-работала, и вдруг такой облом.
— Я тебе потом расскажу, во что я душу вложила, чтоб ваша фирма процветала. И не только душу. — Ирина широким шагом направилась к двери, не забыв, уходя, хлопнуть ею со страшной силой.
— Вот психопатка. — Алиса резко успокоилась и засобиралась на лестницу курить и рыдать.
— Ты что! — напустился на нее Дима. — А вдруг она потом твоей начальницей окажется?
— Ну, это вряд ли. И я ни за что с ней не останусь. Ой, Дим, ты что серьезно?! Так может быть?
— Дошло, наконец. Тьфу! — Дима не опустился до объяснений и отправился в отдел продаж поднимать настроение. Алиса залилась слезами и удалилась на лестницу, где и столкнулась со странным субъектом, чистящим свой ботинок о перила.
— Простите? — Алиса обошла странного субъекта со спины и, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжила:
— Вы кто? Что вы здесь делаете? Не мргли бы вы не сорить, у нас тут приличная фирма, а не забегаловка!
— Что-то к башмаку прилипло, — ответил субъект, — наступил на что-то, э-э, ненужное.
Они помолчали, Алиса громко высморкалась и поднесла ко рту незажженную сигарету. Субъект, сказав: "Сейчас-сейчас, э-э, сию минуту", принялся нервно шарить по всем своим многочисленным карманам, в результате на пятой минуте поисков Алиса, бросив на него испепеляющий взгляд, достала из кармана свою зажигалку и закурила.
— Если вы к начальству, то его у нас теперь
— Дело в том, э-э, милая леди, что я, э-э, и есть ваше начальство, как вы изволили элегантно выразиться. С сегодняшнего дня.
Дальнейшее вполне могло бы по выразительности соперничать с немой сценой из «Ревизора», если бы Алиса громко и пронзительно не заорала. На лестницу выскочили сразу пятеро сотрудников фирмы, даже Рехвиашвили. Увидели они кричащую Алису и контуженного ее криком странного субъекта, на которого Алиса, мелко трясясь, показывала пальцем. Крик секретарши бывшего шефа был приблизительно такого содержания:
— Он…а-a-a! он… а-а-а! это он… он.
Внимательно осмотрев субъекта, все вынуждены были согласиться, что да, это явно «он» и никак не «она».
Алиса же, придя в себя столь же етремительно, сколь она до этого из себя вышла, мрачно добавила:
— Знакомьтесь, это он — наш новый начальник.
На винтовцев после этого заявления смотреть было одно удовольствие. Впрочем, на них смотреть было некому, потому что все присутствующие, отринув вежливость, уставились на странного субъекта.
— Боюсь, — промямлил он, — что… э-э, климат вашего трудового сообщества недостаточно гармоничен. Почему, э-э, вас так эпатирует моя персона? Однако пройдемте внутрь помещения, и, э-э, всех имею честь пригласить в свои апартаменты. Кстати, где они?
Далее он наглой, хотя и нетвердой походкой зашел в кабинет Кусяшкина, гостеприимно оставив дверь открытой.
— Значит, так, — Рехвиашвили умоляюще сложил руки на груди и воззвал ко всем присутствующим, — пожалуйста, я вас прошу — ведите себя тихо. Временно. Пока мы не разобрались в том, что происходит. Никаких комментариев, никаких выпадов…
— Вопрос можно? — спросила Маша Сухова из «продаж».
— Вопросы — можно, но только в очень корректной форме, — ответил Рехвиашвили.
— ТЕБЕ можно вопрос задать? — спросила Маша.
— Мне? Задай.
— Он же козел, ты не заметил? — Маша ткнула пальцем в кабинет Кусяшкина.
— Это — вопрос? — Рехвиашвили начал раздражаться.
— Ну не ответ же. Я спросила — ты заметил? А то, может, ты его не рассмотрел.
— Все. Потом разберемся. Тихо, я прошу еще раз.
И все имеющиеся в наличии сотрудники ВИНТа потекли в кабинет нового начальника.
— Значит, так, товарищи наемные служащие, — начал он, когда все расселись. — Допускаю, что, э-э, начинать этот разговор преждевременно, логичнее и, э-э, последовательнее было бы положиться на поступательное развитие событий, дождаться аттестации и тогда приступить к процедуре знакомства, но, э-э… — он почесался и скрылся под столом, куда за секунду до этого он уронил ручку из чернильного набора Кусяшкина. Винтовцы не дыша прислушивались к пыхтениям и шуршаниям, доносившимся из-под стола, и, не отрываясь, смотрели на спинку кресла, в котором только что восседал новый шеф. Однако когда его рыжая голова появилась наконец над поверхностью стола, все вздрогнули и отпрянули.