Тело в шляпе
Шрифт:
— На чем, э-э, я прервал свою речь, господа? — поинтересовался субъект безо всякого, впрочем, интереса.
— На "э-э-э-э", — громко ответила Маша.
— А, да, так вот, — продолжил рыжий, — кое-кто из вас, вероятно, то есть, я хочу сказать, не исключено, останется на фирме, но, э-э, скажу мягко, не все. То есть я имею в виду, э-э, немногие. Даже, правильнее будет сказать, мало кто. Можете задавать.
— Вопросы? Вопросы вам можно задавать? — спросил Рехвиашвили.
— Разумеется. А что вы еще умеете задавать?
— Еще
— Э-э, пожалуйста, — рыжий плавно, а-ля умирающий лебедь, взмахнул левой рукой в воздухе и принялся чесать ею правое ухо.
— Вы не представитесь? — в устах Рехвиашвили это предложение действительно прозвучало как вопрос.
— О да, прошу великодушно меня простить, Гуревич Пьер Петрович.
— И кем вы нам приходитесь?
— Большинству, э-э, никем, ибо я намерен сменить кадровый состав, а тем, кто меня удовлетворит (девушки в углу прыснули), — владельцем фирмы ВИНТ. Вы, вероятно, коммерческий директор? Швилидзе?
— Рехвиашвили, — мрачно поправил Сергей.
— Неважно. Коммерческого директора я планирую, э-э, незамедлительно… Да. Вот так. — Он замолчал и уставился в окно.
— Незамедлительно — что? — уточнил Рехвиашвили.
— Незамедлительно сменить, — с готовностью ответил рыжий. — На более, э-э, толкового.
— Сделка уже оформлена? — спросил Рехвиашвили, багровея. — Сделка по продаже нашей фирмы.
Рыжий насупился:
— Не вашей, Швилидзе. Нашей. Да, почти оформлена. Договоренность с вашим бывшим руководителем достигнута, адвокаты — мой и его — готовят документы, и окончательная встреча у нотариуса через два дня. Через два.
— Вот через два дня и поговорим. — Рехвиашвили встал и решительным жестом указал рыжему на дверь. — Вон отсюда.
— Э-э, не понял вас? — рыжий заерзал.
— Не понял? У нас не принято кого попало пускать в кабинет начальства. Здесь ценности, документы; здесь чисто, между прочим, и нечего грязь носить. Пошел вон.
— Я! — рыжий взвизгнул. — Я! Я хозяин этого кабинета и этой фирмы!
— Как мы поняли из твоих невнятных объяснений, ты еще не хозяин, так что вали отсюда.
Рыжий вцепился в подлокотники кресла и злобно уставился на Рехвиашвили. Выражение лица у новоявленного шефа было такое, как у верблюда перед плевком. Тогда Рехвиашвили подошел к нему сбоку, взял за шиворот, легко вынул из кресла и поволок к двери. Рыжий безвольно болтался в руках Сергея, то задевая ногами пол, то вяло помахивая ими в воздухе. На лестнице Рехвиашвили разжал кулак, в котором был зажат воротник куртки непрошеного гостя, и рыжий, как тряпичная кукла, плюхнулся на пол.
— Чтоб духу твоего… — И коммерческий директор с грохотом захлопнул дверь. Коллектив "наемных служащих" разразился бурными аплодисментами.
— А сам-то призывал — "тихо, вежливо", — радостно щебетала Маша Сухова из "продаж", — а каким львом оказался. Ну чистый
— А хватка, хватка какая. Не тигр — бульдог, — по-мужски похвалил программист Дима. — Ну, ребятки, теперь выпивать. С горя.
Странный субъект тем временем поднялся и не отряхиваясь двинулся к выходу. Там, дойдя до ближайшего телефона-автомата, он набрал номер и сказал буквально следующее:
— Э-э, это я. Да. Да. Все прошло очень удачно. Очень. Да.
И повесил трубку.
Глава 38. ВАСИЛИЙ
Саня изображала опытного кулинара. Она с немыслимой скоростью строгала салат и овощи для борща, параллельно мешала что-то жареное в сковородке, мыла зелень и терла сыр.
— Наши отношения никогда еще не заходили так далеко, — томно заметил Василий, наслаждавшийся предвкушением ужина в милом его сердцу обществе. — Что может быть притягательнее? Девушка готовит обед, а мужчина наблюдает за этим.
У старшего оперуполномоченного не возникало ни малейшего сомнения, что вся мизансцена посвящена ему. Бывает театр одного актера, а бывает — одного зрителя. Если бы, кроме Сани и Василия, на кухне был еще кто-нибудь, спектакль был бы загублен, и все Санины старания превратились бы в простое приготовление еды, на кото-: рое и смотреть-то не хочется. А так — Саня собрала волосы на затылке в пучок, заколола кадкой-то кривой пластмассовой палочкой, и когда один, два, а то и три волоса вываливались из этой СЛОЖНОЙ конструкции, она сдувала их со лба и чесала нос тыльной стороной ладони. Она надела шорты и длинную майку и шныряла туда-сюда, а Василий внимательно следил за ее передвижениями. Она поворачивалась к нему то так, то эдак, то кармашком на майке, то разрезиком на шортах. Прелесть! И столько в ней было нежности, столько интимности.
— Еще пять минут потерпи, паразит, — говорила она ласково. — Все почти готово, и скоро твоя ненасытная утроба получит свое.
— Я никуда не тороплюсь, солнышко, хотелось бы только, чтобы еды было побольше и чтобы она была повкуснее.
Саня брызнула в него водой с петрушки — ну это ли не заигрывание? — и опять устремилась к плите. Тут-то и зазвонил телефон.
— Подойди, — велел Василий, а сам пошел в комнату и снял параллельную трубку.
Саня осталась на кухне. Было видно, что она волнуется.
— Але. Здравствуйте.
— Здравствуйте, Александра. Это Рэне Ивановна. Не поймите меня превратно, но мы хотели бы сделать вам предложение. Наш фонд готовит сейчас проведение семинара для журналистов в Греции. Не согласились бы вы принять в этом участие?
— Разве это ваш фонд, Рэне Ивановна? — Голос Сани звучал достаточно твердо, хотя поджилки у нее тряслись. — В редакцию пришла бумага из фонда Моррисов.
— Да, стажировка будет проводиться по линии Моррисов, но на наши деньги. Так как?