Тело в шляпе
Шрифт:
— Не считаю возможным вводить вас, Рэне Ивановна, в заблуждение и скрывать своих намерений. Около месяца назад ко мне как к журналисту обратилась ваша, ныне покойная, сотрудница Марина Грушина, которая рассказала мне о пансионе много интересного. Разговор с ней записан на диктофон. Я пообещала ей опубликовать серию материалов о нарушениях прав детей в пансионе, а также довести до сведения министра образования эти данные. Да, мне кажется, что родители ваших воспитанников не понимают, куда они отдали своих детей и что с ними здесь делают. Но они
Вася был бы мною доволен. Я позвонила ему из ближайшего телефона-автомата и близко к тексту пересказала беседу с президентшей. Вася вынужден был согласиться, что до такой потрясающей стервозности, которую я. демонстрировала в кабинете Рэне Ивановны, ему еще расти и расти. Он, правда, сказал не "расти и расти", а… нет, это слишком неприлично.
От санатория «Леса» до редакции "Городского курьера" езды час сорок. Но этого Рэне Ивановне оказалось достаточно. Переступив порог родного отдела происшествий, точнее, переступая его, я поняла, что Майонез на меня зол.
— Что, Александр Иванович? — жалобно спросила я. — Что случилось?
— Скажи, только на этот раз без вранья: ты готовишь какую-то заказуху о турфирмах?
— Я? Во-первых, я не пишу заказух.
— Просил же не врать!
— Во-вторых, как вы себе это представляете? Я могу написать о турфирме, только если убьют какого-нибудь ее владельца или затонет теплоход с туристами. Вообще, Александр Иванович, отдел происшествий — самое невыгодное место в смысле заказухи.
— Допустим. Как ты тогда объяснишь, что тебя, именно тебя, а не того, кто действительно этого заслуживает, приглашают на семинар в курортное местечко? В Грецию.
— Кто приглашает?
— Фонд Моррисов.
— Тогда при чем тут туристические фирмы? Это же научный фонд;
— Но ведь в курортное место. — Майонез был, как всегда, логичен. — Они порют какую-то чушь, якобы им порекомендовал тебя Союз журналистов. Якобы их заинтересовало твое творчество. Творчество! Это они так сказали, не я.
— Это понятно. — С одной стороны, мне было радостно, что Рэне Ивановна клюнула так быстро; с другой — неприятностей с Майонезом не хотелось.
— Александр Иванович, а давайте так сделаем: предложите им кого-нибудь достойного.
— Предлагал? Или ты меня совсем за идиота держишь?
— Что вы! Я считаю, что ваши ум и доброта вне конкуренции! — сказала я как на духу, ничуть не покривив душой.
Майонез, как человек тонкий и прозорливый, на грубую лесть реагировал правильно: он ее обожал. Решив, что я сказала ему нечто приятное (счастье, что русский язык так многозначен), он довольно кивнул, слегка смягчился, но вопрос с Грецией бросать на полпути не пожелал:
— Я предлагал. Предлагал им других, но они ни в какую. Подавай им Александру Митину, и все тут.
— Хорошо, — я решительно подошла к столу. — Я сама попробую
Майонез (я даже протерла глаза, не мерещится ли мне) несколько смутился:
— Ну… себя, например. Хотя это неважно. Ты с ними в принципе договорись.
— Ладно, договорюсь.
— И зайди к главному. Он тебя искал. Я пошла. Главный редактор "Городского курьера" Юрий Сергеевич Мохов относился ко мне по-отечески и не разделял критического настроя Майонеза. Более того, он весьма критически относился к самому Полуянову. Юрий Сергеевич называл жанр, в котором работал Майонез, — "мертвый труп убитого покойника".
— Не сам придумал, — горестно вздыхал он, — это термин Бори Пастернака, не поэта, а бывшего редактора журнала «Парус».
Юрий Сергеевич время от времени предпринимал попытки бороться с Майонезом, но безуспешно.
— У отдела происшествий есть три темы, за рамки которых они почему-то выходить не хотят. Первая — бандитские разборки с окровавленными трупами. Вторая — в Мытищах накрыли цех по разливу поддельной водки. Третья — на Киевском вокзале задержали партию контрабандных сигарет. Все. Почему бы не написать еще о чем-нибудь?
К примеру — в позапрошлом номере было про сигареты, в прошлом, и в этот номер отдел предлагает репортаж об этом же.
— Так ведь каждый день задерживают, — резонно возражал Майонез, после чего Юрий Сергеевич малодушно отступал.
Главный, как оказалось, не видел никакого криминала в тому чтобы я поехала в Грецию.
— Поезжай. Только в счет отпуска.
— Что вы, Юрий Сергеевич, меня же Майонез сожрет.
— Почему? Ты же не в рабочее время…
— Потому что он сам хочет поехать.
— Да что ты? — Главный расхохотался. — Перебьется. Они заказывали тебя, и неприлично предлагать кого-то другого. Потом, они сказали, что это стажировка молодых журналистов, пишущих на правовые темы. Какой он, на фиг, молодой журналист? Вот будет стажировка престарелых вампиров — тогда, пожалуйста, пусть едет. К тому же Зина" (это секретарша главного) уже отправила им твои анкетные данные и характеристику.
Васе я не дозвонилась, поэтому пришлось мне после работы ехать к нему в МУР.
— Радуйся! Им уже отправлены мои анкетные Данные с адресом и телефоном, — сообщила я с порога.
— Вот оно! — сказал Вася. — Леня тебе тоже кое-что интересное расскажет.
Леня рассказал. Оказалось, что после моего ухода Рэне собрала коллектив для серьезной проработки. Леонид, как член коллектива, присутствовал.
— Что это такое?! — орала она на сотрудников. — Через кого происходит утечка?! Как можно работать в обстановке стукачества и доносительства, я вас спрашиваю? Мне хотелось бы знать, кому из вас нужно вставлять палки в колеса нашему общему делу, я все еще надеюсь, что общему, но, может быть, у вас другая точка зрения? Скажите, тогда скажите, мы ведь никого не держим, не нравится служить благородному делу — милостью дорога.