Телохранитель Генсека. Том 2
Шрифт:
— Да, дела… — отец сам читал газету и покачивал головой, удивляясь. — Знаешь, Володь, был бы помоложе, тоже бы в Сибирь рванул. На новые земли.
— Молодым везде у нас дорога, — напел я.
— А вы спать не собираетесь? День длинный, время уже позднее, — Евдокия Федоровна взяла газету и, положив ее на сервант, сказала: — В Сибирь ему приспичило на старости лет. Спать иди, сибиряк, завтра поговорите.
Однако завтра нам было не до разговоров. Отца дома не было — занялся делами с раннего утра. Мать тоже ушла — на почту, получать пенсию. Я обнаружил в печи чугунок с пшенной кашей, рассыпчатой, настоявшейся. С удовольствием наложил полную тарелку, сверху бросил
Собрался и решил, что завтра отправляюсь домой, а сейчас надо сходить к сестре. А то непорядок — племянников так и не видел, весь отпуск провалявшись с температурой. Зоя обидится.
Дом председателя колхоза строился по типовому проекту, но усеченный, на одну квартиру, без соседей. Таких домов в колхозе было всего пять.
В доме, что называется, дорого-богато. Полы устланы паласами, на стенах ковры. Мебель добротная, главное украшение — стенка с хрусталем и сервизами. Книжный шкаф забит подписными изданиями. Горький в тридцати томах, Чехов в двенадцати, Пушкин, Достоевский, Шолохов… Я одобрительно хмыкнул, заметив восьмитомник Салтыкова-Щедрина, которого и сам любил.
— Ты читаешь? — поинтересовался у сестры.
— Да нет, просто для красоты стоят. Предложили подписаться, Вася не стал отказываться. А смотрятся солидно. Ну Вася иногда почитывает, но у него времени нет. Ну-ка тихо, всю посуду мне перебьете! — она отогнала мальчишек от стола, на который выставляла из стеклянной витрины хрусталь. Тут же стоял тазик с водой и тряпкой, рядом лежала чистая салфетка.
Я так за всю свою жизнь и не понял этой женской страсти к посуде, но в каждой избушке свои погремушки. У самого в зале под бдительной охраной тещи стояла такая же стенка, точно так же уставленная хрусталем. А мне бы было достаточно одной хрустальной вазы — под цветы. Точнее, не мне — настоящему Медведеву.
— Вов, они мне сейчас всю посуду переколотят, — пожаловалась Зоя. — Отвези их к деду с бабкой, пусть займут часа на три?
— Мы лучше сделаем, — подмигнул сестре. — Мальчишки! А давайте в город съездим? Как смотрите на посещение магазина игрушек?
— Ура!!! — в один голос закричали погодки Сережа и Тимоша.
— А у меня дудка есть, деда подарил! — ко мне подошел младший — Андрюша. Показал игрушечную трубу и дунул в нее. Раздался пронзительный пищащий звук.
— Вот и трубу с собой забирай, будешь деду концерт устраивать. Он купил — пусть теперь наслаждается, — сестра поморщилась и скомандовала: — А ну быстро одеться и обуться. У вас пять минут. Время пошло!
— Строго ты с ними, прямо как в армии, — я рассмеялся.
— Поживи с мужиками, поневоле научишься. Надеюсь, хоть сейчас девочка будет… — она нежно погладила свой круглый животик.
Мальчишки собрались раньше. Пяти минут не потребовалось. Ехали под безумные звуки дудки — Андрюша с упоением выдувал что-то, не слишком-то похожее на мелодию. Хотя в ушах от его «музыки» уже звенело, но я героически терпел, опасаясь сломать возможную карьеру будущего великого композитора.
В Чехове подъехал к детскому миру, припарковался, и мы всей компанией сразу направились в отдел игрушек. Сергей выбрал гоночную машинку с инерционным механизмом. Тимоша тут же вырвал ее из рук брата и уронил на пол. Не разбилась — к счастью, корпус был сделан из ударопрочной пластмассы. Но Сережа за такую выходку влепил брату подзатыльник — и тот заревел. Я разрешил спор, взяв ему такую же машинку. А вот маленький Андрюша, пятилетний карапуз, меня удивил.
— Смотрите! — обрадованно воскликнул
Он шептал зачарованно, проводя пальчиком по стеклу:
— Маленькая. Но настоящая! Дядя Володя, а давай купим? Я играть научусь, буду песни тебе петь!
— Мальчик, она дорогая, — попыталась отговорить юного музыканта продавщица. — Пойдем я тебе игрушечную покажу?
— Нет, мне настоящая нужна! — Андрюша даже не шелохнулся, продолжал рассматривать детский аккордеон.
Я посмотрел на ценник — да уж, и это называется дорого? Пробрал смех — всего-то семь рублей пятьдесят копеек. Все-таки даже при самой низкой зарплате, в те же восемьдесят рублей, советские люди могли позволить себе учить детей в музыкальных школах и покупать им инструменты. Разумеется, я купил младшему племяннику этот аккордеон. Шутки шутками, но кто знает — может и вправду музыкант растет? Сестра, конечно, не слишком обрадуется, но думаю, что аккордеон лучше, чем, к примеру, барабан. Да и признаться, ехать назад в Попово под умопомрачительные звуки дудки я уже не выдержу.
Там же взял подарки и своим девочкам. Тане куклу, а Леночке пластмассового крокодила Гену за рубль пятьдесят и маленького Чебурашку за пятьдесят копеек. Всего в магазине потратил на игрушки шесть рублей, ну и основной расход, конечно, аккордеон — еще семь с полтиной. Но все равно, цены отличные. Я до сих пор не могу привыкнуть к дешевизне товаров и услуг в Советском Союзе семидесятых.
Всю обратную дорогу Андрюша старательно растягивал меха и пытался сыграть «по-настоящему», как он сам выразился. Уже подъезжая к деревне, заметил, что у него даже немножко получается. Надо же, мальчишка по слуху подобрал мелодию! «Василек, василек, мой любимый цветок», — тихонько напевал он.
До вечера ребятишки оставались у нас. Вечером пришла Зоя, они с матерью начали готовить, а мы с отцом пошли в клуб, на собрание. Признаюсь, мне самому интересно послушать и увидеть, как проходят деревенские заседания.
Первая, с кем я столкнулся, была Тамара. Воспоминания Медведева снова всколыхнулись. Она работает директором клуба, в свое время закончила Институт культуры в Москве, но не осталась в столице, а вернулась в родную деревню. Еще вдруг вспомнился случай из детства Медведева. Ему было пятнадцать лет, когда умер Сталин. В класс вошла Екатерина Алексеевна, на глазах слезы, лицо скорбное.
— Дети! — обратилась она к классу. Все замолчали. — Дети! Умер Иосиф Виссарионович Сталин… — с трудом произнесла она и заплакала. Многие в классе тоже плакали, а Медведев с Васькой Панкратовым переглянулись и, не сговариваясь, выбежали из класса.
До станции было двенадцать километров, и в марте дорога не просто сложная, а местами непроходимая. В какой именно момент их догнала Тамара, Медведев не помнил. Просто услышал позади крик:
— Мальчишки, подождите! Я с вами! Вы же в Москву? Товарища Сталина проводить?!
Так и плелась следом. Потом на поезде ехали до Москвы. Народу в вагоне набилось — яблоку упасть негде. Люди плакали, не подозревая, что скоро Сталин будет низвергнут как с пьедесталов, так и из людских душ. В памяти потомков он станет кровавым тираном, и мало кто будет задумываться, что именно под его руководством наш народ остановил Гитлера и поднял из разрухи послевоенный Союз.
А сейчас люди спешили на похороны, в последний раз взглянуть на великого человека. Медведев с друзьями стояли в тамбуре, не отлипая от окна. Васька даже считал столбы с номерами, с нетерпением ожидая, когда поезд проедет восемьдесят два километра до Курского вокзала.