Темная лошадка

Обухова Оксана Николаевна

Нда. Подзатянул дембель с гулянкой.

Дед воспоминаниями расстроился, шмыгнул носом и поднял с пола кошку. Положил на колени и начал оглаживать заскорузлой, натруженной рукой с траурными каемками вокруг широких ногтей.

— Одна радость у Анатольевны — Шурка. В институте техническом учиться. Сам-то, как и Федька, интернатский, но с головой. Тут что-то не так сделал, или… недоделал, чуть не исключили его. Бабка хотела двух коз продать, денег, значит, насобирать, да Ренатка не дала. Сама в институт поехала и договорилась —

не выкинули Шурку.

— Рената и внукам помогает?

— А как же, сироты, — вздохнул дед. — Федьку на мебельную фабрику грузчиком пристроила. Вроде как не пьет в последнее время. Исправился. Шурка там же в ночную смену подрабатывает. У Ренатки на той фабрике брат двоюродный в директорах, присматривает, стало быть. Анатольевна-то на Ренатку, как на икону молится, — выправились ребята. Шурка, правда, и так не пил. Я говорит, бабушка, так как папка с мамкой жить не хочу. Я говорит, на инженера выучусь, человеком стану.

— Авдей Петрович, а Рената часто к вам приезжает?

— Последнее время реже стала, все больше Любаву присылает. Но вон когда Анатольевна с воспалением легких слегла, она к ней в больницу, почитай, каждый день наведывалась. Анатольевна говорит — вся палата бананами да яблоками питалась. Вот как. Добрая она, Рената-то. Мне помогла пенсию выправить. Документы взяла, чего-то там кому-то показала, мне пересчитали, теперь на пятьсот рублей больше получаю. Бабки каждый раз за ее здоровье рюмочку поднимают…

Выезжая из деревни, я заметила, что знакомый автомобиль Ренаты проводила удивленным взглядом старушка с бидоном на колясочке. Она остановилась, хотела вроде бы махнуть рукой, но так и не решилась. Если Рената оплачивает для селян сотовый телефон, то минут через десять сарафанное радио донесет до нее известие — кто-то приезжал.

По рукам тут же пробежал взвод мурашек, ладони стали влажными, я отключила свой сотовый и решила, не дожидаясь звонка от владелицы Рено, ехать домой и получать разгон глаза в глаза. Без вмешательства средств коммуникации, так сказать.

Ключей от гаража в подвале высотки у меня не было. Я припарковалась на стоянке возле дома и, честно говоря, чрезвычайно волнуясь, еле попала карточкой магнитного ключа в электронный замок у персонального лифта пентхауза.

Ренату я увидела, едва створки лифта раскрылись, пропуская меня сразу в гостиную. Девушка стояла лицом к лифту, опираясь задом о спинку дивана, скрестив руки на груди и сложив ноги крестом. Вся ее поза говорила о закрытости, неприступности и едва сдерживаемой ярости, которая вот-вот обрушится на гостью.

— Где ты была? — звенящим шепотом спросила дочь Кутепова.

— Ты знаешь, где, — спокойно ответила я.

— Ты за мной следила?! — крик разнесся по всему дому, и в гостиную, мелькнув испуганной мордашкой, заглянула Света. И тут же скрылась обратно. Гнев Ренаты был неподделен.

— Тебе лучше позвонить своему отцу, — сохраняя ледяное спокойствие,

проговорила я.

— Зачем?! Он тут при чем?! Ты думаешь, он тебя отмажет?! Шпионка!! Фискалить решила…

— Рената, успокойся, — перебила я. — Вчера вечером Михаил Петрович сказал, что тебе угрожает опасность, и я пообещала, что буду с тобой.

— Ты врешь!!

— Нет. Это правда.

— Я тебе не верю.

Взяв с тумбы трубку радиотелефона, я поднесла ее Ренате и попыталась всунуть в руку.

Она отмахнулась, двинув плечом, и тогда я сама набрала номер служебного телефона ее отца, и только после этого девушка согласилась принять трубку.

— Папа, — резко выговорила она, — тут Софья… — И замолчала. — Да, папа. Конечно, папа, я буду дома. До вечера.

Отстранив трубку от уха, Рената какое-то время оторопело смотрела на меня, потом вдруг, взвизгнув, подбросила телефон вверх, трубка ударилась о потолок и от нее отлетела крышка задней панели.

Не обращая внимания на разрушения (на потолке остался след от удара трубки), девушка подскочила ко мне и начала тормошить, тискать, повторяя при этом:

— Папка! Это мой папка! Софья, ты не представляешь! Я думала, он на меня сердится, а он… он!! Он же за меня боялся!! Поэтому дома держал! Папка!!! — взвизгнула она в последний раз и тряхнула меня с такой силой, что клацнули зубы.

В гостиную вновь заглянула мордочка Светы. По-прежнему испуганная, по-прежнему недоумевающая. Няня с удивлением смотрела, как хозяйская дочь колошматит троюродную сестру, а та лишь вяло сопротивляется.

Рената немного успокоилась и полу боком села на спинку дивана, болтая одной ногой.

— Поверить не могу. Меня что, собираются похитить? Ты по этому помчалась за мной? Да?

— По этому, — усмехнулась я.

— А почему папка мне ничего не сказал? — покачивая ногой в тапке, спросила Рената.

— Он не хотел тебя тревожить.

— Черт! — девушка ударила рукой о спинку дивана. — Я думала… я думала… Черт!

— На что ты сердишься? — я подошла ближе и села в кресло.

— Да как ты не понимаешь?! — горячилась Рената и, явно передразнивая манеру отца, скорчила гримасу: — «Рената. Ты не забыла, что завтра среда?» Думаешь приятно каждую неделю в баночку писать? Он меня совсем подозрениями измордовал.

— Сама виновата, — ни сколько в этом не сомневаясь, вставила я, так как не собиралась рассказывать дочери Кутепова, что ее заточение никак ни связано с тревогами отца об ее безопасности. Пусть немного порадуется, грех разочаровывать девчушку.

— Да?! — вспыхнула Рената. — А ты знаешь, почему я это сделала?! Почему за иглу взялась?

— Нет.

— Вот то-то же. Об этом он, наверное, тебе не рассказывал!

— О чем, Рената?

Девушка обошла диван и села напротив меня. Лихорадочно блестя глазами, она очертила круг по моему лицу и произнесла: