Темная полоса
Шрифт:
Вытащив их на свет, я залюбовалась. Портреты были великолепны. Сколько раз я была в его студии? Два? Три? Значит, Женя много работал и в мое отсутствие.
Все картины пахли горелыми красками, их было жаль, словно они живые существа.
Минут через пять зазвонил мой мобильный, и я бросилась к телефону, будто меня ужалили. Ждала я, что весьма объяснимо, звонка Жени. Уезжает он из города или нет? А может, он захотел бы снова со мной встретиться? На предмет порисовать…
Но звонил Дольче, в беспокойной голове которого снова созрел план. Раз мы не знаем, как вывести
Дольче уже узнал у своего голубого приятеля, водителя Надежды, как найти в Березовке дом, к которому он возил хозяйку.
Я предложила другу просто рассказать о своих предположениях следователю, но он воспротивился. Думаю, по двум причинам. Если бы Дольче оказался прав, он бы с удовольствием и сам приволок в милицию убийцу Боряны и ее соучастницу. А вот если он ошибался, то выглядел бы в кабинете Булавского дураком. А этого Дольче не любил.
– Давай собирайся. Я уже выезжаю. По дороге заедем к Булавскому, узнаем подробности расследования.
Юрий Семенович встретил нас приветливо.
– О Софье Алексеевне кое-что я вам расскажу, – пообещал он, наливая себе чай из пластмассового электрического чайника. Нам он тоже предложил что-нибудь выпить, но мы отказались.
– Так что же случилось с Соней? – спросила я.
– Угонщики машин. Это третий случай за год. Мы уже знаем их, вычислили. Осталось только кое-какие детали узнать, ну и составить план операции. Поймаем мы их, я не сомневаюсь.
– Точно они? – невинно усомнился Дольче. Мы-то знали, что точно не они, но было интересно узнать подробности.
– Да. Тот же почерк. Банда эта состоит из трех человек, у нас есть их описания. Ребята грузятся в свою тачку, обычно это скромные такие «жигули» шестой модели и шуруют по дорогам. Они никогда не нападают там, где их могут заметить. Они выискивают по дороге автомобиль, который остановлен где-нибудь на обочине. Ну, захотел водитель в кустики, к примеру. Нападают, только если в машине не больше двух человек. Всегда убивают владельца машины и если есть спутник, то и спутника. Именно так, как была убита Софья Алексеевна. Удар по голове и удушение до смерти. Вытаскивают мобильник, деньги.
– Действительно похоже, – сказал Дольче. Неужели Соню убили эти угонщики? – И никаких деталей, которые бы заставили усомниться…
– Никаких.
Но ведь был еще и удар по лицу, а этот удар говорил о том, что у убийцы был личный мотив напасть на Сонечку, не имеющий никакого отношения к похищению ее автомобиля.
В «опеле» я выдала единственное разумное объяснение тому, что Соня убита тем способом, который выбрали для своих преступлений угонщики:
– Дмитриев тоже сыщик. Я не знаю, какие у них порядки – как прокуратура с милицией связаны, но он же может знать о делах, которые расследуются милицией?
Дольче согласился со мной, но спросил:
– А
– Думаю, что им и Сонин «пежо» припишут. Все же подходит. А если нет, то это дело просто потеряется в архивах.
– Может, и так. А вот еще я думаю, что надо Булавскому сдать Дмитриева.
– А я боюсь за Алексея.
– А я думаю, что, если мы предупредим Булавского, с кем имеем дело, все будет о'кей.
– А я… То есть у нас нет никаких доказательств тому, что Дмитриев требовал взятку.
– Их надо найти, – заключил Дольче решительно.
Мы уже выехали за город. На этот раз – в противоположную от Храмогорки сторону. С этой стороны город тоже окружали лесополосы и поля, но базарчиков и автобусных станций было намного меньше. Нам снова повезло с погодой. Солнце сияло, птицы пели, листья на деревьях были расцвечены осенними красками. Мы как-то даже повеселели, глядя на всю эту красоту.
Березовка оказалась уютнейшим местечком – хорошенькие домики, увитые виноградными лозами заборчики, маленькие компании сердитых гусей, малокалиберные собаки, встречающие лаем каждую проезжавшую машину. Мы пересекли две улицы, свернули на третью и увидели небольшой домик за резной деревянной изгородью.
– Это здесь. Пятнадцатый дом по улице Есауловской.
Мы постучали в калитку. Раздался собачий лай, и за забором заметался на цепи жуткий выродок песьего племени. Он не просто лаял, он скалил жуткие огромные зубы с настоящей, а не показной, как это принято у цепных бобиков, злобой. И как беременная супруга Андрея находит общий язык с таким чудовищем?
Во двор вышла хозяйка. Вовсе не беременная молодуха, как мы ожидали. И даже не кормящая мать. Это была полная, крупная тетка, черноволосая, неповоротливая, одетая в ярко-красную блузку и широкую черную юбку. Ее уши, похожие на вареники, украшали крупные серьги. В ней было бы что-то цыганское, если бы не откровенно русский нос картошкой и водянистый цвет глаз.
Дольче, не удержавшись, поморщился. Тетка оскорбляла его вкус одним своим видом. Зато он, как это всегда и случалось с дамами, ей понравился.
– Здравствуйте, здравствуйте, – сказала она писклявым, не соответствующим комплекции голосом, едва перекрикивая собачью гавкотню. – Заходите, молодой человек, заходите!
Меня она будто и не видела.
– Иди отсюда, Буран! – крикнула тетка на кобеля, пнув его ногой.
Пес с космическим именем тут же забился в будку. Послушный, смотри ты!
Мы вошли во двор.
– Мы ищем Иру, – ласково произнес Дольче.
Тетка от звука его голоса просто расцвела.
– Какую Иру? Нет, меня зовут Земфира.
– Приятно познакомиться, – улыбнулся Дольче. – Но Ира…
– Да заходите, я вам бесплатно погадаю.
– Вы гадалка? – спросила я.
– Я наследственная колдунья, – высокомерно произнесла Земфира, даже на меня и не глядя.
Повторялась ситуация с Весняной.
– А к вам не приезжала женщина по имени Надежда? – спросил Дольче. – У нее центр красоты в Гродине. Такая невысокая, молодая, каштановые волосы, чуть поправилась в последнее время.