Темная судьба

Патни Мэри Джо

— Я заслуживаю смерти! — с отчаянием сказал он.

— За работу солдата? — спокойно сказала она. — Бред! Борьба за свою страну делает тебя патриотом, а не преступником.

— Мой отец был лютеранским священником и научил меня высшим законам, — пилот сглотнул. — По тому закону я преступник.

— Разве христианство не о раскаянии и искуплении?

— О, я каюсь, — тихо сказал он. — Каждый час каждого дня. Но сомневаюсь в искуплении.

— Если от раскаяния будет лучше, сдайся, — сказала она с сухостью. — Война будет долгой.

Как пленник, ты не будешь голодать, подвергаться пыткам, но будешь страдать годы в плену скуки и раскаяния, — она увидела в голове, как он пашет поле с лошадьми. — Или они заставят пленников работать в поле, ведь многие мужчины воюют. Это тоже наказание.

Ему это понравилось. Он работал в детстве на ферме дедушки и бабушки, и земля могла залечить его душу. С вспышкой предсказания Ребекка ощутила, что, если он выберет этот путь, встретит девушку, которая все изменит в его жизни.

Она влила эту картинку в его разум. Мир. Искупление. Никаких убийств. Все те элементы смешались в потоке белого света, который озарил темные уголки его духа, рассеивая худшую вину и оставляя надежду.

Она тихо сказала:

— Ты постарался, Herr Hauptmann Schmidt. Теперь можешь благородно сдаться.

Опустив руку с пистолетом, он замер и закрыл глаза. Неуверенность и смятение были на его лице.

— Разве есть честь у мужчины, который не хочет сражаться?

— Честь и искупление, — твердо сказала она. — Я читала как-то об одном вожаке племени коренных американцев. Они были яростными воинами. Но тот вожак Джозеф сказал: «Я больше никогда не буду биться». Все воины когда-то должны покончить с войной, — она протянула руку. — Отдай пистолет, Herr Hauptmann Schmidt. Больше сражаться не нужно.

Она ощущала, как он разрывался между светом, который она посылала, и тьмой, которая так давно отравляла его душу. Она ждала, едва дыша, и услышала за ней бегущие шаги и стон боли.

Она оглянулась, слева приближался Ник. Его глаза были большими, и он словно прибежал из школы. Ощутил, что она в опасности?

Поняв, что он может напасть на пилота, Ребекка быстро махнула левой рукой. Стой!

Он прикусил губу, но затормозил в шести шагах от них, поверив ей.

— Я больше никогда не буду сражаться, — пилот открыл глаза, став спокойнее. Он протянул оружие рукоятью к ней. — Я сдаюсь тебе, Fr"aulein Weiss.

Она направила пистолет на землю, голова кружилась от облегчения. Она не знала, что будет дальше, но тут дверь ближайшего дома открылась, и вырвался беловолосый мужчина с ружьем в руках.

— Прочь от дьявола, мисс! — закричал он. — Я с ним разберусь!

Она с ужасом поняла, что он мог выстрелить, как хотел сделать пилот.

— Нет! — она встала между Шмидтом и мужчиной. — Он сдался и пойдет тихо. У вас есть телефон, чтобы позвонить властям? — она сказала на немецком. —

Лучше подними руки, Herr Hauptmann.

Пилот поднял руки, и беловолосый мужчина опустил ружье, хоть смотрел на Шмидта с подозрением. За ним появилась его жена. Он сказал, не поворачиваясь:

— Эдна, звони в полицию, а я прослежу за этим чертовым нацистом.

Шмидт с опаской смотрел на собирающихся зевак. Ребекка сказала:

— Я говорю на немецком, так что останусь, пока вас не заберут в безопасность.

Он посмотрел на мужчину с ружьем.

— Я уже могу опустить руки?

Ребекка кивнула и сказала на английском:

— Он опускает руки, но он не угроза. Он принял, что его война кончилась.

Ник появился рядом с ней.

— Хочешь, я заберу пистолет?

— Прошу! — она отдала оружие, и он умело вытащил из него пули, убрал их в карман формы. Его форма была того же цвета, что и у девочек, и это были синий пиджак, серые штаны и красный галстук. Он выглядел в ней по-взрослому и властно.

Ник сунул пустой пистолет за пояс и прикрыл его пиджаком. Он обвил теплой рукой ее плечи. Отчаянно стараясь не плакать, когда опасность отступила, Ребекка обняла его, дрожа.

— Я так боялась, — прошептала она. — Как ты узнал, что нужно прийти?

— Я ощутил, что с тобой что-то произошло, — он прижал ее к себе с нежностью и силой. — Я выбежал посреди урока латыни. Хорошо, что у меня талант поиска, но мне придется все объяснить!

Она тихо рассмеялась и с неохотой отошла от него.

— Тогда тебе лучше вернуться в школу.

Он сказал с теплым взглядом:

— Я загляну в школу девочек и расскажу директору и маме, что случилось, и почему ты не на уроках.

— Я приду, когда уже не буду нужна тут, — она криво улыбнулась. — Надеюсь, ты хочешь проводить меня сегодня домой!

— Я там буду, — пообещал он.

Он пошел сквозь растущую толпу. Она не знала, позволят ли ему оставить пистолет. Ребекке не нравилось оружие, но в эти времена она понимала, почему он хотел пистолет.

Вдали стало слышно сирену полиции. Ребекка повернулась к Шмидту и сказала:

— Хочешь, отправлю письмо твоей семье? Думаю, Красный Крест его доставит.

Он кивнул, полез в карман куртки летчика. Он вытащил полоску бумаги с фамилией его родителей и адресом городка, о котором она не слышала.

— Я носил это на случай, если тело нужно будет опознать.

Скривившись от его практичности, Ребекка взяла полоску бумаги.

— Я напишу им и скажу, что ты в порядке и безопасности.

Он стукнул каблуками друг о друга и низко поклонился.

— Я никогда не забуду твою мудрость и доброту, Fr"aulein Rebecca Weiss.

Она улыбнулась и протянула руку.

— Твое будущее ярче, чем ты думаешь, Herr Hauptmann Schmidt. Ступай с богом.