Темное искушение
Шрифт:
По крайней мере, Пенхоллоу не испытывало недостатка в виски и эле.
Развернувшись и продолжая свой путь по дороге по побережью, Чад испытал чувство вины. Когда он унаследовал Эджкомб, то должен был лично интересоваться деревней.
Полное отсутствие материальной поддержки Пенхоллоу было его полным провалом в этом деле.
Серебряная луна освещала путь. Тут и там борозды и тропинки, проложенные повозками в стороне от дороги, петляли к фермам, разбросанным по Блэкхит Мур. Через несколько минут, когда он проехал деревню, легкий туман опустился на окрестности, стелясь между
7
щётка — волосы над копытом у лошади
Какой-то слабый и низкий звук слышался на торфяниках. Непохожий на другие ночные звуки: на сверчков, на летучих мышей и на зарывшихся в норы зверей. Это был стон, как шелест ветра в деревьях. Но на голой местности не было никаких деревьев, только ставший темным в ночи вереск, стелющийся по холмам. Легкая дрожь прокатилась по позвоночнику Чада. Он остановил Принца и прислушался. Плач. Тихие рыдания. Мрачные нотки в женском голосе. Она не могла быть далеко, вероятно в нескольких ярдах. Он стал пристально вглядываться в темноту по сторонам от дороги. Поднявшись из тумана, каменный гребень отражал лунный свет. Плач послышался позади, и Чад, пришпорив лошадь, отправился на покрытый туманом торфяник.
ГЛАВА 2
Софи перевернулась, взбила подушку и подтянула одеяло на плечо. Она лежала в постели больше часа, но ее глаза не хотели закрываться. Что-то было не так. Ее кожу покалывало; сам воздух накалился, как будто от удара молнии.
Возле нее беспокойно спала ее кузина Рейчел, темные волосы молодой девушки рассыпались на подушке, словно пролитые чернила. Рейчел всегда глубоко засыпала через мгновения после того, как ее голова касалась подушки; даже шторм в одну из ночей не потревожил ее.
Отбросив одеяло, Софи потянулась за халатом. От дрожи на ее руках появилась гусиная кожа. За ту неделю, что она провела здесь, такой холодной ночи еще не было. Несмотря на тапочки, доски пола холодили ее ступни.
Она подошла к окну. За скотным двором и надворными постройками линия побережья извивалась, как сияющая змейка рядом с освещенными луной гребнями волн. Что-то было по-другому — что?
Огни бухты. Набережная Пенхоллоу была севернее, но сегодня это направление было погружено во тьму, а золотой свет появился к югу от фермы ее родственников. Не ошиблась ли она? Она закрыла глаза и попыталась представить береговую линию. Деревня, пляж позади имения ее тети, скалы, Эджкомб. Святые небеса. Если это корабль между этим домом и Эджкомбом, то он мог сесть на мель на предательском выступе мыса.
Она открыла глаза и увидела огни кораблей на горизонте. И чем дольше она смотрела, тем они становились больше и ближе. Сердце Софи поднялось к ее горлу. Кто-то совершил ошибку, — как она не могла себе представить, — и зажег маяк совсем не в том месте.
Он развернулась.
— Рейчел! Рейчел, просыпайся!
Девушка что-то промурлыкала и
Надевая платье на свое дрожащее тело, Софи стремглав выбежала из комнаты. Пройдя через небольшую лестничную площадку, она постучала в дверь другой спальни. Не дожидаясь разрешения войти, она распахнула дверь так, что та сильно ударилась о стену.
— Дядя Барнаби. Тетя Луиза. Вы должны проснуться. Сейчас произойдет нечто ужасное.
— Что такое происходит…? — Послышался вопрос тети Луизы, сказанный неясным заспанным голосом в темноте, по контрасту со скрипучим баритоном ее мужа.
— Что, черт возьми происходит?
— Дядя Барнаби. — Софи подошла к кровати и поймала волосатое запястье, не укрытое ночной рубашкой, и потянула. — Прошу Вас. Проснитесь. Сейчас произойдет кораблекрушение и мы должны что-то сделать.
— Отпусти меня, девочка, — он рывком освободил свою руку. — Тебе всего лишь приснился дурной сон. Перестань поднимать шум и возвращайся в постель.
— Но Вы не понимаете. Вы обязаны выслушать меня. Сейчас судно пристает к берегу, а огни маяка горят не там, где нужно. Я видела это из своего окна.
— Божьи зубы, девочка. Твои глаза обманули тебя. Теперь уходи и оставь нас в покое. — Дядя Барнаби повернулся на бок, спиной к Софи.
— Тетя Луиза, Вы верите мне, не так ли? Кто-то совершил ужасную ошибку с береговыми огнями.
Женщина села, придерживая одеяло у подбородка одной рукой, а другой рукой убирая с глаз домашний чепец.
— Слушайся своего дяди, дитя. Корнуолл, он такой, — лунный свет на воде, видения в тумане. — Ее зрачки были белыми, в форме кольца в темноте, и блестели от страха и, как показалось Софи, настойчивостью. — Людям всегда видится то, чего на самом деле там нет. Возвращайся в постель и не обращай внимания на глупые ночные видения.
— О, но…
— Нет причин для беспокойства. Утром все будет в порядке, — тетя Луиза легла и повернулась лицом к стене, но легкая дрожь в ее голосе противоречила ее словам. — Теперь иди обратно в постель; будь послушной девочкой.
Софи постояла еще минуту, не в силах двинуться от возмущения и явного недоверия. Как она могла просто развернуться и пойти обратно в постель? Особенно тогда, когда заверения тети Луизы скорее напоминали предостережения?
Кто-то был обязан что-то сделать и быстро. Должна ли она попытаться разбудить кузена Доминика? О, он только сердито взглянет на нее так же, как делал с самого ее приезда сюда.
Вероятно, она не остановит корабль на пути, но она могла побежать в деревню и разбудить кого-то, кто зажег бы настоящие береговые огни маяка. Кинувшись на кухню, она подула на горячую золу в очаге, нашла горячий уголек и зажгла фонарь. Потом схватила плащ, висевший на крючке за дверью садового сарая, набросила его себе на плечи и выбежала к дороге.
Повторяющиеся рыдания все завлекали Чада еще на один холм, вокруг еще одного месторождения, но никогда не звучал близко. Все дальше и дальше отходил он от дороги.