Темные числа
Шрифт:
Птушков, смотревший церемонию по телевизору, почуял шанс получить прибавку к пенсии. Он написал в отдел кадров действующей организации. Ногти стучали по клавиатуре, будто канарейки, жадно склевывающие последние зернышки проса с блюдечка. Птушков подробно изложил, какой неоценимый вклад его профессиональные знания могут внести в строительство нового павильона. Он стоял у истоков создания первых советских ЭВМ и программ, в-третьих, во-вторых и, наконец, во-первых. Он распечатал письмо на качественной бумаге и приложил копию газетной статьи о своем славном тренерском прошлом. Спустя двадцать три месяца он получил автоматически сгенерированное письмо: Отдел управления кадровыми ресурсами ОАО «ВВВ» приглашает его в указанную на обороте дату пройти собеседование на должность экскурсовода.
После торжественного открытия Птушков стал через день после обеда водить экскурсионные группы по Всероссийской выставке
Каждые выходные запускаются все экспонаты выставки. Штатным сотрудникам помогают добровольцы – в прошлом инженеры и информатики. Старым владельцам нравится эта специальная акция. По секрету они перешептываются о «симфонии социалистической технологии обработки данных». Жужжат тысячи электронных ламп, повизгивают матричные принтеры, тарахтят механические машины для сортировки перфокарт, релейные панели выстукивают обратные полиритмы – «как в старые времена», когда нужно было срочно рассчитывать термоядерные процессы, стыковочные маневры на орбите и характеристики ортотропных материалов, расшифровывать секретные коды, анализировать антиправительственные анекдоты и определять материальный и культурный уровень жизни наряду с вытекающим из этого планом производства эластичных лент и брошюр Гегеля («И где теперь эти показатели?»).
Как только включаются огромные компьютерные динозавры и внешнее оборудование, расположенным поблизости электростанциям приходится увеличивать обороты, покрывая огромный расход энергии в ВВВ. А Птушков в такие дни использует в пять раз больше глазных капель.
Облицованный желтой и серой плиткой коридор ведет в первый зал нового павильона. Здесь неожиданно пахнет соснами и смолой, и создается впечатление, что ты ошибся дверью и попал на выставку достижений лесного хозяйства. Запах исходит от трехэтажного куба, точнее, его каркаса, который возвышается до светового люка и выглядит как обратная сторона кулис на съемочной площадке. Внутри куба воссоздана комната: легендарная лаборатория Лебедева. То, что лаборатория находилась в столице Украинской ССР, упоминается вскользь; в каталоге, самое большее, указывается место рождения Лебедева. В конце концов, МЭСМ – первое звено в истории русской техники.
– Вот так выглядел дом, где родилась наша первая ЭВМ, – говорит Птушков и указывает на неоштукатуренные кирпичные стены и трещины в оконных рамах. Полы в прихожей, впрочем, тщательно натерты, одноцветные ступени лестницы и видавшие виды перила блестят. Дверные проемы пусты, «подобного рода препятствия устранены еще до начала монтажа». Под потолочными балками вьются кабельные жгуты, сквозь ячейки этой сети просматривается пространство до третьего этажа, межэтажных перекрытий нет. По остаткам лепнины и плинтусу на высоте трех метров можно видеть, где раньше проходила граница между этажами. Птушков ведет группу по первому этажу мимо приборов выше человеческого роста. Громоздкие металлические углы корпусов закреплены в досках пола и стенах, иначе плиты не выдержат громадный вес. Большая часть плит оснащена электронными лампами размером с кулак, 6N9N, в несколько рядов от верхнего края до основания. На некоторых корпусах установлены карболитовые выключатели и измерительные приборы, устаревшие амперметры – стеклянные крышки вполне можно принять за иллюминаторы на круизном лайнере. Слева у входа расположена консоль управления. Основанием служит явно дореволюционный письменный стол. Встроенные в консоль выключатели и лампочки аккуратно подписаны с помощью трафарета, большинство сокращений соединяются тонкими линиями: многочисленные порядки включения. По ним едва ли можно понять, как пользоваться ЭВМ, если нет инструкции или справочника. «Кнопку Enter вы здесь не найдете».
– Но прежде чем мы продолжим путешествие во времени, я хочу обратить ваше внимание еще на одну невидимую деталь. Вот здесь, в выдвижном ящике пульта управления. Это два молотка: один для обработки
Когда переводчица повторяет этот риторический вопрос (или что она последнее сказала?), Птушков выдерживает многозначительную паузу и продолжает:
– Я вас уверяю, герб СССР здесь ни при чем. История компьютерной техники связана с ударами молотком. Каким образом? Во-первых, борьба с отработанным теплом. Шесть тысяч вакуумных ламп нашей мини-ЭВМ вмиг создавали адское пекло. Во время испытаний в лаборатории жара стояла, как в натопленной бане. Поставить кондиционер или вентилятор – в послевоенные годы об этом и мечтать было нечего. Но, как я уже говорил, Сергей Алексеевич Лебедев мог решить любую проблему! Он распорядился проломить потолок между этажами, и в ход пошли молотки гораздо большего размера. С того дня отработанное тепло беспрепятственно уходило вверх, а оттуда через форточки – наружу.
Пока переводчица говорит, а взгляды экскурсантов устремлены вверх, Птушков вытирает пот над губой.
– Во-вторых, профилактический ремонт. В прошлом веке было принято время от времени стучать по техническим приборам. Знаю, сегодня это трудно понять. В приборах есть хрупкие детали, и уже только по этой причине такое обращение кажется вредным. Ничего подобного! Хоть ламповый радиоприемник, хоть ЭВМ: один хороший удар по корпусу, и прибор снова начинал работать. Я с детства помню, как по Феофании каждое утро разносились удары молотков. Эти удары, можно сказать, приводили мини-ЭВМ в рабочее настроение. Поскольку перед вами функционально полноценная копия, она тоже выдержала бы парочку ударов молотком. Правда, смотритель бдительно следит за каждым моим движением.
– На то есть причины, Леонид Михайлович, – тут же произносит тот, а переводчица, которая знакома с этой игрой, снисходительно улыбается.
По специальной выставке в подвале Птушков экскурсии не водит. Однако о демонстрируемой там мини-ЭВМ ОМЭМ он мог бы многое рассказать из собственного опыта – как-никак он сам участвовал в разработке опытного образца.
В начале шестидесятых идея сконструировать ЭВМ для каждой советской семьи стала предметом обсуждений. Советский Союз тогда был преисполнен научной и экономической мощи: доктор Демихов занимался трансплантацией голов собакам, а спутник передавал данные из космоса, Гагарин облетел вокруг Земли, а от испытания водородной Царь-бомбы «Иван» задрожали кофейные чашки по всему миру. То, что советские заводы производят межконтинентальные ракеты быстро и легко, как сосиски, звучало вполне правдоподобно – наряду с заявлением, мол, московские врачи скоро избавят человечество от насморка. На Венском саммите Хрущев хвастался и стремительным развитием советской вычислительной техники. Отказавшись от избитого сравнения с сосисками, он сообщил американскому президенту, что скоро в каждой советской квартире появится вычислительная машина. В ответ на скептический взгляд Кеннеди Хрущев пригласил его лично убедиться в этом в следующий плановый период. Кеннеди ответил, что советская экономика, без сомнения, и дальше будет стремительно развиваться, тем труднее ему понять, почему Хрущев, у которого много дел в собственной стране, интересуется таким жалким клочком земли, как Лаос. После этой пикировки на гала-ужине в австрийской прессе появилось словосочетание «народная ЭВМ». А председатель Госплана посчитал уместным учредить хотя бы конструкторское бюро по разработке мини-ЭВМ. Без лишнего шума отозвали часть незадействованных ассистентов с других проектов и поручили заняться созданием отечественной мини-ЭВМ (ОМЭМ).
КБ ОМЭМ вскоре было предано забвению и могло спокойно развиваться в темном конце длинного коридора. Почти в срок разработчики создали опытный образец. Птушков, отвечавший за разработку и оптимизацию программы управления, уже представлял себе, как получит первую серьезную награду. Государственная приемочная комиссия выразила удивление и пришла к единодушному выводу, что о готовности к серийному производству не может быть и речи. ОМЭМ не соответствует ни общему уровню производительности труда, ни целевому плану. При самоокупаемости цена за единицу товара превысит среднегодовой доход рабочего за пять лет. И все равно ЭВМ не сможет даже полностью окупить объем инвестиций из государственного бюджета – к такому выводу пришел председатель комиссии. На осторожное замечание, что двузначную экспоненту на гектографической копии техпаспорта легко могли пропустить, коротко отрезал: очень жаль, но ввиду не терпящих отлагательства задач представляется целесообразным не тратить больше ни копейки на этот проект. А поскольку как раз к этому времени Никита Сергеевич увлекся архитектурными решениями для стандартных советских квартир, на том дело и застопорилось. КБ ОМЭМ немедленно распустили, персонал разбросали по стране, стремясь способствовать прогрессу, а опытный образец перевезли во Дворец пионеров на Ленинских горах.