Темные изумрудные волны
Шрифт:
— А, это пожалуйста! На номера у меня отличная память. Вот он: в215ро, тридцать четвертый регион.
У Иосифа Григорьевича вырвался удивленный возглас.
— Еще вопрос, Сергей Владимирович: говорил ли Виктор в вашем присутствии, с кем он собирался встречаться в тот вечер? Может, вы слышали обрывки фраз…
— Дайте вспомнить…
Некоторое время Третьяков думал, потом ответил:
— Нет, не припоминаю… А! Когда мы с Витей разговаривали, его водитель заглянул и сказал: «Никитос приехал». Наверное, он имел в виду того, кто вышел из «девятки».
И снова Иосиф Григорьевич удивленно, и в то же время радостно воскликнул. Никитин — главарь банды,
Давиденко продолжил расспросы, но больше ничего относящегося к делу не услышал. Напоследок он поблагодарил за оказанную помощь, и предупредил, что следователь свяжется с Владивостокскими коллегами — показания нужно зафиксировать на бумаге.
— Извините, что потревожили. Совет вашей красавице, да любовь!
— Спасибо, Иосиф Григорьевич.
Положив трубку, он встал, и зашагал по кабинету. От двери к окну, и обратно.
«Да что ж я медлю!» — подумал он, и бросился звонить Галееву. Сообщив услышанные новости, положил трубку.
«Личное, или общественное, это пусть Галеев разбирается», — подумал Иосиф Григорьевич.
В дверь постучали. В кабинет вошёл Еремеев.
С тех пор, как Иосиф Григорьевич принял решение поддержать Рубайлова, и был разработан соответствующий план действий, на некоторое время было отложено осуществление давнего замысла — в пользу нефтяной компании «Волга-Трансойл» отжать сеть автозаправок и нефтебазу, принадлежавших фирме «Бизнес-Плюс». За эту услугу гендиректор «Волга-Трансойл» пообещал устроить начальника ОБЭП руководителем юридической службы, на солидный оклад и соцпакет. Отличное предложение для особиста, которому скоро уходить на пенсию. Теперь эту идею придется отложить до выборов. Каданников, соучредитель «Бизнес-Плюса», и Еремеев, руками которого планировалось осуществить задуманное — добыть компромат на хозяев этой фирмы — участвуют в Рубайловском проекте. Их пока трогать нельзя.
— Добрый день, Игнат Захарович! Хоть бы предупредили о своём визите, я бы рубашку новую надел!
— Извините, что не по регламенту, Иосиф Григорьевич. Дело очень срочное.
— Вот это да! А я обрадовался, думал так зашли, покалякать.
Шумно дыша, Еремеев посмотрел в упор на Давиденко.
— Не того человека взяли. Ошибка вышла. Трегубов тут ни при делах.
Иосиф Григорьевич вспомнил об обстоятельствах дела, которое вёл следователь прокуратуры Сташин, и сразу ответил:
— Что значит «ни при делах»? Он там главный фигурант. Его опознали сотрудники магазинов, с которыми он «поработал». Выясняется, кто такой «очкарик», его подельник. Трегубов ездил на «Мерседесе» Кондаурова, на одной из автомоек его видели с Мкртчаном. Его подтягивают, таким образом, ещё и к делу Кондаурова. Ошибаетесь, Игнат Захарович, он очень даже «при делах».
— Трегубов работает на Каданникова. Это наш человек.
— Да хоть на директора Каспийского моря! Думаю, этой фигурой можно пожертвовать. На носу выборы, не забывайте о нашем проекте.
Еремеев сжал кулаки.
— Всё подстроено. Подонки… Придушил бы вот этими руками! Трегубов невиновен. Сташин, подонок из подонков, некомпетентен в сыскной работе. Говорю, как опытный адвокат.
— Что там с его компетенцией, это пускай Кекеев разбирается. При чем тут я?
— Иосиф Григорьевич… Нам с вами решать, как сложить кубики. «Пирамиду» вы придумали, виновных вы нашли. Ваш Зюбенко вытащил на свет божий этих «микросхемщиков».
— Одним из которых оказался ваш Трегубов, — продолжил Иосиф Григорьевич. — Поймал его Сташин,
— Падонкафская работа, — прорычал Игнат Захарович. — Сын Сатаны, он выбрал не тот путь.
— Это пускай его отец, то бишь начальник, решает. Как вы себе это мыслите, столько всего сделано — опрошено более сотни свидетелей, пойман подозреваемый, опознан, — куда, под чей хвост, всё это засунуть? Признайтесь, чем вам так дорог Трегубов?
В выражениях, бурлящих, как горный поток, Еремеев принялся доказывать, что Трегубов никак не мог быть организатором сложной схемы с радиодеталями, он простой исполнитель, «опричник», никак не организатор большого дела.
— Правильно, — откликнулся Иосиф Григорьевич, — он прикрывал своего подельника, который и является организатором. А на роль мокрушника, замочившего урюпинцев, он как раз подходит. Есть еще жертвы…
Но о них он предпочел промолчать. Высветилась вдруг идея, о которой он давно думал, но именно сегодня она так четко выкристаллизовалась. Учитывая подозрения Галеева в отношении Еремеева, цепочка Трегубов — Никитин — Еремеев, и еще кто-то четвертый, а может быть, и пятый, — чем не искомая группа?! Никитин, стрелявший в Кондаурова — а теперь это почти доказанный факт — не мог же он действовать из спортивного интереса. Не польстился же он на коврики из «Мерседеса». Выстрелил и убежал, не захватив с собой никаких ценностей. Да, таких людей, как Кондауров, просто так не убивают. Те, кто мог быть заинтересован в его смерти, не так уж много. Соучредители Кондаурова по «Бизнес-Плюсу» и по другим предприятиям, а это Каданников, Солодовников, и еще два-три человека. И… Еремеев, который вёл дела Кондаурова, имел доступ ко многим документам.
И он продолжил предельно корректно:
— Игнат Захарович… Давайте двигаться в фарватере нашей общей идеи. В кратчайшие сроки мы выстроили то, о чем договорились на нашем совещании. «Пирамида» «Три-Эн» лопается. Вкладчики протестуют, устраивают демонстрации. Учредители… пойманы, двое скрываются… Благодаря нашим усилиям… убытки вкладчикам… пусть незначительно пока… но возвращаются… Подтягиваем других членов преступной шайки. Трегубов — идеальный кандидат, он колется на убийстве урюпинцев… и еще других… и берет на себя организацию «пирамиды» и других мошеннических схем. Какая нам разница, организатор он или просто бегал за пивом?! Суд разберется. С Трегубовым работают дознаватели, и он выдаст нам своих сообщников. Идеальная схема. Рубайлов доволен — мы даже обгоняем его. Он еще не провел через городскую думу законопроекты, благодаря которым мы так хорошо сработали. Чего же вы хотите, защитник Трегубовых, «очкариков», и прочих пиндосов?!
— Тут явное попрание закона идёт, Иосиф Григорьевич. Трегубов непричастен к делу. Сташин… грамотный следователь, но тут он ошибается.
— Игнат Захарович, друг сердешный… Милиция только те ошибки допускает… которые мы в своем управлении позволяем допускать. В этом деле я не вижу никаких погрешностей. Уверен, что Кекеев их тоже не видит. Трегубов виновен.
— Нельзя пускать под жернова честных людей, не подонков.
— Ой ли… Хорошо! Я присоединяюсь к вашему стремлению защитить «не подонков». Обещаю не предпринимать никаких действий, руководствуясь сроками, предусмотренными уголовно-процессуальным кодексом. Но не ручаюсь за Сташина и Кекеева… И еще, Игнат Захарович. Мы работаем в команде. Поэтому решения мы должны принимать коллегиально. Наши партнеры могут неправильно понять эти междусобойчики и подковерные перешёптывания. Что скажут Рубайлов, Градовский, Кекеев, Каданников?!