Темные изумрудные волны

Московцев Федор

Андрей живо представил себе убийцу, сидевшего на заднем сиденье машины, и то, как он вытаскивает пистолет и расстреливает впереди сидящих людей. Затем представил адвоката, обшаривающего салон в поисках ударника, и прячущего улику в кармане убитого.

— Как он там?

— Подонки! Хотят навесить на него всех убитых в городе собак. Этих козлов, урюпинцев, тухляк из политеха… и прочее дерьмо.

Последовала длинная тирада о том, что он готов своими руками придушить всех подонков, тех, кого не сможет придушить, застрелить, а остальных отправить на лесоповал.

— Так что нам делать? — спросил Андрей.

— Выручать Ромку.

Около

часа они обсуждали все возможные варианты, и не смогли за это время выработать единую стратегию. Еремеев везде видел трудности и подводные течения. Оказалось, что дело это пустяковое, но именно сейчас он связан по рукам и ногам, и не может нажать на нужные кнопки.

— Я как раз с… очень серьёзными людьми… раскручиваю дело о мошенничестве. Туда много чего будет навалено. Преступную шайку накроют, будет громкий процесс. После этого в городе наступит рай для бизнеса, и для честного предпринимательства. Так вот они взяли, замели Ромку. Как всё случилось, ума не приложу. Давал я нужные дела, кандидатуры, их посчитали несерьёзными, стали отрабатывать эти ваши микросхемы. Я выпустил ситуацию из-под контроля, тут моя ошибка, да. Но я не могу высовываться, меня сочтут пристрастным. Я должен аргументировано что-то говорить, не просто так: отпустите его, он хороший.

— Говорил ему: наряжайся гоблином, — буркнул Андрей.

— Рано радуешься, на тебя у них куча фотороботов, некоторые очень даже похожи на оригинал, — сообщил Еремеев.

— Отпечатки они где-то оставляли? — спросил его Вадим.

— Отпечатков нет у следствия.

— Офигительно! Если все дело в показаниях — наехать на свидетелей, и пускай меняют показания.

— Кто будет наезжать? «Офис» ни при делах — парни работали по-своему, никому не отстёгивая. «Офисные» не впрягутся, — проговорил адвокат озабоченным тоном. — А если за деньги — очень дорого.

Тут Еремеев с Второвым многозначительно переглянулись. Нет, решили они, «офисных» никак не привлечь. Выяснилась еще одна деталь. Роман выдвинул алиби: работа в «Золотом Глобусе». Сотрудники подтвердили, что в нужные дни он находился в казино, но, после того, как следователи надавили на них, пригрозили уголовной ответственностью за дачу ложных показаний, свидетели отказались от своих слов. И стало ясно, что подозреваемый обманывает следствие. Наезжать на работников казино без согласия Каданникова никак нельзя. А ему всего не расскажешь…

Тут Вадим воскликнул:

— Шавликов! Этот гопник соберет кодлу и сделает всё за копейки. Он и любые показания даст.

— Своей речью он запутает любое следствие, — добавил Андрей.

— Да, как я сразу про него не вспомнил? — сказал Еремеев.

— Есть на примете один клоун, — проговорил Андрей, как бы разговаривая сам с собой.

— Кто такой? Что за зверь? — почти хором спросили его собеседники.

И Андрей рассказал про Леонида Козина, по кличке «Казюля», которого использовали для скупки радиодеталей. Познакомились с ним на блошином рынке, больше года назад. Андрей был там всего два раза, потом стал посылать туда Леонида — чтобы самому не светиться. Закупив детали у торговца, который, как выяснилось, воровал их на каком-то предприятии, Козин ехал в мастерскую на научном городке — опять же, с которой предварительно была установлена договоренность — и там мастер припаивал к деталям дополнительные микросхемы и транзисторы, изготовляя «фирменное изделие».

В условленном месте Леонид передавал Андрею «товар», его упаковывали

в яркую упаковку, и развозили по клиентам.

Но сейчас дело не в этом.

Козин — бывший уголовник, имеет несколько ходок, отмотал в общей сложности лет пятнадцать. Первая отсидка — за убийство по неосторожности. Габитус подходящий, и на руках наколки. Малограмотный, низкоорганизованный субъект. Для него что Баба-Яга, что президент, что Иисус Христос, что Джеймс Бонд, что покемоны и черепашки Ниндзя — всё в одной цене. Воры в законе, «братва», тюремная иерархия — это сила. Но самое главное, парень — типичная «шестерка». Из тех, кто на зоне терпит любые унижения, быть бы поближе к «паханам». Падок на всё, что, пусть даже условно, выделяло бы его из общей массы. Решающий довод, благодаря которому его убедили сотрудничать, был такой: канадская компания развернула производство радиотоваров, скоро в Волгограде построят завод, и тогда те, кто начинал дело, хорошо поднимутся. Каданников «в теме», и в скором времени Козин будет вхож в «офис». И ему нарисовали картину — как он приезжает на Чуйкова, 37, стоит и курит вместе с «пацанами», потом направляется вразвалку в офис. И он согласился.

Сейчас можно попытаться уговорить его взять на себя хотя бы что-то — пообещав, что его имя будет мелькать в прессе и по телевизору. Кроме этого, если громкое дело — значит, на зоне он будет в почете. На свободе-то он вообще никто. Главная задача — добиться, чтобы Козин пришёл в милицию и дал хоть какие-то показания. А дальше — если дознаватели прихвачены…

— Ты не думаешь, Андрей, что его уже повязали? — спросил Еремеев. — Я пока не слышал о таком, но оперативники проверяют все места сбыта радиотоваров, все мастерские.

— Вот уж не знаю.

— Это офигительный вариант! Этого парня смогут опознать на рынке и в мастерской.

— И те люди, с которыми поработает Шавликов, — добавил Андрей.

— Ты говоришь, его внешний вид не тянет на организатора.

— Так у нас, Игнат Захарович, есть мумия. Тот директор магазина — центровой парень, чем не организатор? Опять же, погиб во время бандитской разборки — тоже хорошо. Без главаря шайка стала плохо работать и вскоре распалась.

Еремеев задумался. Поразмыслив, он сказал:

— Так-то оно так, но как эту байду следакам втюхать?

Стали обсуждать другие варианты, но в итоге, ничего, кроме Шавликова и Козина, не придумали. И на этом расстались.

Приехав домой, Андрей собрал вещи, которые могут понадобиться в ближайшие дни, и пошёл к Кате.

…Эти дни она находилась в постоянной депрессии, очень мало ела, много курила, неохотно разговаривала. На улицу не выходила, целыми днями сидела дома. Два раза к ней приходили подружки.

Однажды вечером она, стоя на коленях, умоляла его как можно быстрее уехать из Волгограда. Андрей ответил, что, во-первых, не будет с ней разговаривать, пока она не встанет с пола, и не успокоится. Подняв её и усадив к себе на колени, он сказал:

— Мне достаточно одного твоего слова, чтобы я всё понял, зачем ты так волнуешься? Мы же обо всём договорились — там, на море. Мы обязательно уедем. Мне нужно сделать кое-какие дела, и я свободен.

— Какие дела?

— Очень важные.

— Исчерпывающий ответ.

— Катюша! Я ж не перекати-поле — напялил кеды, и вперёд! Два-три дня, пожалуйста, потерпи.

— Я не могу ждать.

— Почему?

— Потому.

— Катя!

— Не спрашивай меня. Ты обещал мне верить на слово.