"Тёмный фаворит" Особый случай

Прилепский Александр Федорович

за

отдельными

столиками,

сплетничала, флиртовала.

Ближе к двенадцати приехал Долгоруков.

Для беговой администрации это стало полнейшей

неожиданностью. В последние годы Владимир

Андреевич посещал бега только в дни розыгрыша

приза учреждённого обществом в его честь, да

ещё когда сопровождал особ августейшей

фамилии или очень знатных иностранцев,

гостивших в Первопрестольной.

– Ваше сиятельство,

что же вы нас не

известили?! - басил вице-президент общества

Колюбакин, лобызаясь с хозяином столицы.
– Мы

бы подготовились, как следует.

– Вы, Александр Васильевич, и без

подготовки всегда можете достойно принять хоть

меня, хоть коронованных особ.

– Большой Московский приз сами будете

вручать?

– За этим и приехал. Хочу сказать членам

общества несколько слов.

– По поводу этих писем пакостных?

– Да. Признаюсь, слушок о том, что у нас

Императорскими призами торгуют, меня сильно

задел.

– А меня-то! Две ночи заснуть не мог. Но,

слава богу, всё выяснилось. Меня господин

Голиков с утра порадовал... Пойдёмте в беседку,

164

Владимир Андреевич, в большом зале уже столы

накрыты.

– Повременим малость. Вот вручим приз,

тогда и выпьем по бокалу шампанского. А я пока

в своей ложе посижу, свежим воздухом подышу.

До чего же хорош воздух на Ходынке!

Благодать...

Генерал-губернаторской

ложи

на

московских бегах не было. Но Александр II, в

знак особого расположения, разрешил Владимиру

Андреевичу пользоваться Императорской ложей,

предназначенной только для членов августейшей

фамилии. Александр III это распоряжение ещё

официально не подтвердил, но и протестов из

министерства двора пока не поступало.

Желание президента общества закон.

Колюбакин велел оповестить действительных

членов и почётных гостей, что фуршет будет

после розыгрыша Большого Московского приза.

– Не сносить нам голов, Лёша, если Витязь

проиграет, - Малинин шутливо толкнул приятеля

в бок и указал взглядом на Императорскую ложу.

– Лично приехал проверить. Больно уж ты

категоричен был: «Обязательно выиграет!».

– Обязательно, друг мой. Ты ведь сам видел,

как Витязя сегодня на бега вели. Жеребец в

исключительном порядке.

165

– Так-то оно так. Да ездок мне не очень

нравится. Далеко пока Ефремову до

таких

наездников как Чебурок и Полянский.

– Да, опыта у Васьки пока маловато... Но

ничего, не боги горшки обжигают.

– К тому же поглядел я сейчас на проездке

на Турка и залюбовался.

– Какой Турок, Сергей? - возмутился

Лавровский. - Он хорош только на длинные

дистанции. Вот если ехать семь с половиной

вёрст...

– Не скажи! В позапрошлом году в

трёхверстовом Колюбакинском призе он вторым

пришёл.

– А ты вспомни, как бег складывался? Две

лошади, запамятовал кто именно, проскачку

сделали. Любезный захромал. Вот и вышел Турок

на второе место.

– Путаешь ты, Лёша. Любезный тогда

вообще не бежал.

– Как это не бежал? Мы, друг мой, тогда на

нём четвертную проиграли.

– О чём спор, судари мои?

К ним подошёл старый наездник Герасев.

Вообще-то устав бегового общества запрещал

наездникам находиться в местах отведённых для

публики. Но все уставы и положения, как

известно, пишутся для того, чтобы их нарушали.

– Да вот прикидываем, кто Большой

Московский возьмёт, - сказал Лавровский. -

166

Думаю Витязь. А вы как полагаете, Семён

Терентьевич?

Увидев, что к их разговору внимательно

прислушиваются несколько игроков, Терентьев,

зевнув, лениво ответил:

– Это уж как бег сложится... У всех шансы

имеются.

Потом понизил голос до шёпота:

– Васька Ефремов, как узнал про слухи,

будто Большой Императорский приз они с

Рибопьером купили, так прямо и заявил: «Уж я им

языки-то укорочу. Мой приз будет. Всех «за

флагом» брошу». И ведь бросит! Сила у Витязя

немереная. Главное, чтобы жеребца не сорвал... А

Зима не в порядке. Петька с утра с хозяином

переругался до матерного лая. Снимайте, говорит,

кобылу с приза, нечего её зря гробить. А

Кочергин

уперся:

«Поедешь

и

никаких

разговоров!» Ох, будет скандал... Побегу я, судари

мои. В пятом заезде мой Сашка Сорокин на

Стрельце едет. Надо проверить, всё ли сделал, как

я приказывал. Смело на него ставьте, не

ошибётесь...

К Герасеву, угодливо улыбаясь, подскочил

известный всем бегам «жучок» Кузя, из

недоучившихся семинаристов:

– Семён Терентьевич, как вы полагаете,

Индюк сегодня придёт?