"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
Малинин. А потом твердо добавил.
– Не осуждаю.
С такими как этот Грязнов и ваш Дубецкий
миндальничать нельзя. Иначе они над нами же
смеяться станут.
–
Взрослеешь, Сергей, - улыбнулся
Муравьёв. - Пора тебе в сыскное возвращаться.
Мне толковый помощник нужен.
Сергей молчал. Честно говоря, он уже
понял, что редакторство - это не его стихия.
Часами корпеть над макетом очередного номера -
уныло.
заведениям, выклянчивая платные объявления для
журнала, - противно. Деланно улыбаться,
выслушивая нотации цензоров, - унизительно. А в
перерывах
между
этими
малоприятными
занятиями приходится ещё и воду в ступе толочь -
вести с авторами долгие, до хрипоты, споры по
поводу каждого слова, вычеркнутого из их
статей... Вот сыск - совсем другое дело! Конечно,
служить с такими типами как пьяница и
бездельник
Чистяков,
продажная
шкура
Ватошник, корыстолюбивый Николас приятного
мало. Но ведь не только из них управление
состоит. Есть ещё умница Вася Степанов, сыщик
от бога Саня Соколов, обещавший со временем
стать ему достойным конкурентом, отчаянный
храбрец Лёша Рабинович...
Ответа Муравьёв так и не дождался:
149
– Ладно, вернёмся к этому разговору в
другой раз. Разумеется, если меня сегодня в
отставку не турнут.
Опасения были вполне обоснованны. Час
назад Николас телеграфировал из 2-го участка
Пресненской части: «Проверено 48 дач и домов,
номера Стёпкина и Захарова. Седой не
обнаружен».
Неутешительные
сведения
поступили и из Петровско-Разумовского участка
от Соколова.
Начало светать. Муравьёв расхаживал по
кабинету и рассуждал:
– Подвёл меня Виктор. Не ожидал я такого...
Мы ведь в молодости друзьями были, в одной
палатке спали, из одного котелка кашу ели.
Меняет время людей... Да ладно, ничего
страшного. Поеду в своё имение под Тверью. Оно,
Серёжа, мне пока только убытки приносит, но
если с умом взяться за хозяйство... Нет, вздор!
Какой из меня помещик?! Ничего другого, как
ловить жульё разное, я не умею...
Малинин, чтобы хоть как-то отвлечь его от
грустных мыслей, спросил:
– А, что это за черные чётки, с которыми
Дубецкий никогда не расстаётся? Драгоценные?
– Нет, из простого обсидиана. Армяне
называют этот камень «сатани ехунк», коготь
сатаны.
– Камень зла?
150
–
прикладывать они быстрее заживают. На себе
проверил. Но главное в другом. Говорят «сатани
ехунк» даёт силы достойно переносить самые
трудные жизненные ситуации, с холодным
сердцем принимать важные решения и без страха
менять свою жизнь... Когда наш батальон стоял в
Карабахе ухлёстывал я за одной восточной
красавицей. Ох, и хороша девка была! Только она
мне от ворот поворот дала. Влюбилась в Витьку и
подарила ему на память эти самые чётки,
принадлежавшие её роду триста лет. С тех пор он
с ними и не расстаётся. Говорит, они ему удачу
приносят. Поэтому, как я из бумаг Степанова
понял, и весь свой хоровод серебряными
кольцами с обсидианом обеспечил.
– Чёрный камень лучше смотрится в золоте.
– Нельзя. «Сатани ехунк» золото не любит,
вместо пользы вред причинить может.
– Вот уж не думал, что вы суеверны.
– На войне, Сергей, многие суеверными
становятся. Помню, прислали в наш батальон
подпоручика Курбатова. Его из гвардии за
вольнодумство... Тихо!
С улицы послышался шум. Сергей тут же
подскочил к окну:
– Ого! Два экипажа сразу подъехали. Это
Алексей вернулся. С ним Карлуша Петион и целая
толпа народа. Думаю, рановато вам, Константин
Гаврилович, об отставке думать.
151
Увидев, что приехали не в жандармское
управление, а в сыскное, начальник которого его
давний приятель, Дубецкий приободрился. В
канцелярии он наотрез отказался отвечать на
любые вопросы:
– Разговаривать буду только с полковником
Муравьёвым!
В комнату вошел Муравьёв:
– Слушаю тебя, Виктор.
– Костя, прежде всего, призови к порядку
этого башибузука. Сперва он грозился нас
перестрелять, а потом руку мне чуть не сломал.
– Это ты о ком?
– О ротмистре Брусникине, - Дубецкий
указал на Алексея.
Малинин поспешно отвернулся, его душил
хохот. А Константин Гаврилович оставался
серьёзен, только глаза смеялись.
– Как же я могу приказывать столь важному
лицу, как ротмистр Брусникин. Он подчиняется не
мне, а самому... Догадываешься о ком я? Вот и
хорошо... Алексей Васильевич, чем вы обидели
нашего петербургского гостя?