Тёмный лорд
Шрифт:
Том задумчиво посмотрел в окно на толпу первогодок. У него никогда не было сестры, и, тем более, он не мог представить, что будет с кем-то тискаться, как Бренда или Люси. И все же слова профессора его почему-то взволновали. Если даже капризную и изнеженную Эмилию встревожили предсказания по шару, значит, что-то тут было не так.
*
Оливия Хорнби не бросала слов на ветер. С начала семестра она, как прирожденная охотница, организовала настоящую травлю Миртл. Прежде всего, Оливия прозвала соперницу «прыщавой плаксой» и сделала все, чтобы эта кличка получила широкую
— Хотелось бы повесить очки Прыщавой Плаксы целыми, — притворно вздохнула Оливия на уроке травологии, удостоверившись, что соперница слышит ее.
— Ты уверена, что их получишь? — шепнула Ариана.
— Не позднее зимы, — стрекотала слизеринка. — Место, куда повесить трофей, я присмотрела. А потом, — мечтательно добавила она, — хочу коврик из кожи Плаксы! Расстелю его у кровати: и трофей шикарный, и ножкам по утрам будет теплее, особенно зимой…
— Заткнись, гадюка! — крикнула Миртл к изумлению притихшего класса.
Оливия, ожидавшая такого поворота, тихонько наслала на чернильницу Миртл заклинание левитации. Чернильница взлетела и опрокинулась на сидевшую рядом райвенкловку Кристин Фейгвуд. Профессор Бири отчитал Миртл и снял с Райвенкло тридцать баллов. После уроков Оливия удовлетворенно наблюдала, как райвенкловка заливалась слезами на подоконнике.
— Прыщавая еще не представляет, кому осмелилась объявить войну, — сообщила подругам слизеринка, идя вприпрыжку на обед. — Ой, Том, привет! — радостно крикнула она, поправляя складки форменной юбочки.
Риддл вяло помахал ей, от чего девочка пришла в восторг. По непонятной причине Оливия обожала его, спрашивая совета по любому вопросу. Сам Том, щурясь от яркого солнца, с тревогой читал письмо Миранды. Девочка писала, что болезнь ослабла, но профессор Дуйзинг оставляет ее до конца июля.
С наступлением погожих дней Люфтваффе возобновили налеты, и вскоре от бомбежки пострадал Собор святого Павла. Еще хуже шли дела на Балканах: объединившись с болгарами, Вермахт заставил союзников дорого заплатить за зимние успехи. В «Пророке» публиковали колдографии бесконечных колонн немецких мотоциклов, вьезжавших в Любляну и Белград. Десятого мая эсэсовцы, как туристы, взобрались на Акрополь и установили штандарт со свастикой над Парфеноном. Друэлла в то утро съязвила, что скоро на континенте не останется государств, кроме Рейха.
С началом лета страх окончательно поселился в Хогвартсе из-за наделавшего переполоха десанта Вермахта на Крит. Газеты успокаивали, что парашютисты понесли огромные потери, но они упрямо шли к Ираклиону. В первый день лета все было кончено: волшебники с кокардами в виде черепов прохаживались вдоль руин Кносского дворца.
— А ведь мы следующие, — заметила Друэлла, отложив газету.
— С чего ты взяла, Розье? — прыснул Мальсибер. Его вечная тень Энтони Крэбб тупо рассмеялся.
— Потому что мы такой же остров, балда, — резонно возразила Друэлла.
Том удивился ее спокойствию: Розье, казалось, была готова к последнему бою на ступеньках Хогвартса.
Двадцать второго июня Том вышел на завтрак в начале восьмого. Волшебный потолок изображал темно-синее небо, по которому пробегали легкие перистые облака. Позевывая, Том развернул газету, да так и впился в заголовок:
РЕЙХ НАЧАЛ ВОЙНУ С СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ. ГРИНДЕВАЛЬД ПРОВОЗГЛАСИЛ ПОХОД НА ВОСТОК
Том протер глаза, пытаясь понять, не очередной ли это сон. Однако газета осталась на месте, а колдография по-прежнему изображала бой вокруг утонувшей в ивах крепости на реке с причудливым названием — Буг.
— Правильно, давайте теперь дружить с Россией, — скривился первоклассник Орион Блэк, изучая передовицу. — Мало нам крови их Дурмстранг попортил…
— Думай, что говоришь, Блэк, — ответила Элеонора Монтегю, не отрывая взгляда от газеты. — Русские сейчас воют за нас. — Посмотрев на нее, Том вспомнил, как после гибели отца она плакала, уткнувшись в его плечо.
— И ты туда же, — пискнул Орион. — Все побегут плясать перед Москвой на задних лапках. Правда, Том? — Элеонора, отложив «Пророка», также с надеждой взглянула на Риддла, словно он был судьей в споре.
— Нора права, — Тому показалось, что он никогда не говорил так властно. — Ты идиот, Блэк, если не понимаешь, что сейчас только русские могут остановить Гриндевальда. — С этими словами он пошел к выходу.
Миновав гулкие мраморные ступеньки, Том вышел во двор и побрел к озеру. Завтра предстоял экзамен по трансфигурации, и Том сел повторять материал. Вскоре, наслаждаясь погодой, во двор высыпал весь их курс. Ученики разместились небольшими группами кто на покрывалах, а кто и вовсе на траве. Дженни Сполдинг и Мона МакКейб, сняв туфли и гольфы, присели на берегу озера и опустили тонкие длинные ноги в прохладную воду. Старшеклассники как завороженные смотрели на такое зрелище.
Через час Том понял бессмысленность своей затеи и осмотрел лужайку. Экзамены мало кому шли на ум: все говорили только о начавшейся войне. Филипп Диггори залез на дерево, и рассказывал хаффлпаффцам о мощи русской армии на Украине. Даже Эмилия Гринграсс с Мари Аркон, усевшиеся под грибок, болтали, судя по обрывкам французских фраз, о прочности «линии Сталина»*.
— В России был разбит даже наш Наполеон, — грассировала Мари.
— Не забывай, Наполеон был маглом, — возразила Эмилия. — А Вермахт — волшебная армия…
Эмилия, поймав взгляд Тома, откинула длинные золотистые кудри и послала ему кокетливую улыбку победительницы. Том, осмотрев ее воздушную фигуру, задумчиво посмотрел на белые короны лилий, цветущие в заросшей заводи.
Его отвлек от размышлений идущий вдоль озера профессор Дамблдор. Рядом с ним следовал высокий человек, в котором Том без труда признал доктора Дуйзинга. Отложив книгу, слизеринец быстро пересек лужайку и оказался возле трех огромных валунов.
— Значит, никакой надежды? — вздохнул горько Дамблдор, проходя мимо камней, за которыми притаился Том.