Темный менестрель, Марина Х

Темный менестрель

на обложку

Марина Х

Шрифт:

Глорфиндель устроил мне допрос с пристрастием. А я думал, что он умер. Как оказалось, да. Умер. Но решил вернуться с берегов Валинора. Уникальный случай кстати, обычно не возвращаются. Так вот, в мои полуправдивые бредни о Высшем нолдоре, поющем на человеческом языке, вроде поверили. Особенно после песни, которую уверен, эльфийская цензура петь бы запретила: Он был эльфийским королем И арфы плач ведут о нем, Гил-галад значит звездный свет И рыцаря прекрасней нет, И благородней короля Еще не видела земля. Он бился рядом с королем, Он был прославленным вождем, Ведь Элронд свой высокий род, От светлой Лютиен ведет, В нем отблеск славы давних дней, Кровь майар, эльдар и людей. А третий был король людей И среди смертных королей, Он всех могущественней был, Владыка Верных Элендил И грозный меч в его руках, Вселял в серца неверных страх. Четвертый был неустрашим, Кто мог в бою сравниться с ним. Исильдур яростный душой, В сраженьях бешеных герой, Безжалостна его рука И нет Врагу страшней врага. А пятый мудрый Корабел, Что бранной славы не хотел, Тому кто любит шум волны, Сраженья звуки не нужны, Hо долг зовет карать врагов И к бою Кирдан был готов. И бился против всех Один, Проклятый Черный Властелин, Бой впятером на Одного, Стал поединком для Hего, Он знал, что безнадежен бой, Зачем же спорил Он с судьбой? Что ж вихрем Он не улетел, Он не сумел иль не хотел И вот распятый на мечах, Он мертвый пал на мертвый прах И не спасло Кольцо Его, Бессильно было колдовство. Hо полно говорить он Hем, Он был Врагом и сдох Врагом, Мы лучше славу воздадим, Героям что сражались с ним, Тем рыцарям что впятером, С одним расправились Врагом. Единственное, что меня тогда спасло от гнева сенешаля, это то, что калек бить нельзя. Имя мое, как Темный менестрель, так и закрепилось. Просто эльфы Имладриса не посчитали должным обращаться ко мне по “благородному имени Эльдар”, которого я явно не заслуживаю, даже будь оно у меня (придется если спросят, зваться Маркаунон, вот и стану воистину недостойным). Так и звали Темным Менестелем — на человеческом. Или просто Темным, как будто я, мориквенди какой-то. Впрочем, учитывая проблемы с “освещением”, я понял их намек. Однако силы моей это не отменяло. Раны излечатся, когда выведется яд. А вот магия моя неизменна, но им об этом знать не стоит.

Обедал я в своей комнате.

Процесс поглощения еды был чрезвычайно неудобным. Из дыры, коей являлась моя левая щека, все проливалось и вываливалось. После применения магии дела пошли лучше, главное не забывать жевать, только на правую щеку. Левую часть рта составляла, только чудом уцелевшая жила, иначе бы у меня была “улыбка до ушей”. На месте левого глаза было безвекое бельмо. Глаз, хотя бы синхронно со вторым двигался и то, радует. Волосы только-только начали отрастать, отчего у меня на голове появился черный пушок. Что в сочетании с острыми ушами смотрится дико. Одно ухо еще и будто кто-то погрыз. Мой венец навечно врос мне в голову. Узорчатая передняя часть, неподвижно впечаталась мне в лоб. Даже лысыми бровями было трудно двигать, отчего я теперь всегда выгляжу хмурым. С затылком и прочим не лучше — обруч накалился и там и волосы на голове теперь растут вокруг этого препятствия, не предусмотренного природой. Я увидел свою ключицу. И четыре ребра ниже грудной мышцы. И кусочек тазовой кости. Через зеркало увидел и лопатку. Рука пострадала от запястья и ниже, казалось кожи на пальцах и вовсе не было. Перчаток я тогда не носил, вот и аукнулось. Чувствительности нет и подвижность хромает. Но моему кузнечному делу, ощутимой преградой это не станет. Главное особо тонкой работой и ювелирными изделиями, ближайшее время не заниматься. При всем при этом, моя верхняя левая часть тела, была покрыта бледно розовыми и белыми разводами опаленной плоти. Раньше они были насыщено красными, но воспаление спало. В местах ожогов Свет не проявлялся, и мой “Карающий Взгляд”, отныне был зеленым и одноглазым, что по моему, только усиливало устрашающий эффект. Так, теперь “Сон”, ох и напугаю же я своих подданных... ... Ну вот, что я говорил?

Дверь в мою комнату тихонько отворилась. Мэглин-Эрестор, кто же еще? Видимо раны вызывают отвращение у эльфов, правда мне на это наплевать. А вот ему хоть бы хны. Впрочем, все нолдоры, ребята психически крепкие, а уж погорельцы Нарготронда, имевшие дело с огнем Глаурунга и подавно. Эрестор вновь окинул взглядом мое лицо: — Воспаление сошло на нет. Хорошо. Вижу, вы не хотите использовать иллюзию? — Я очень плох в их наложении, точнее поддержании. Да и не нужно мне это. Супругу я пока искать не намерен, а отталкивающее лицо мне только на пользу. Лишний раз пялится не станут, а значит меньше риск опознать во мне Владыку Эрегиона. — Не болит? Я отрицательно покачал головой: — Только онемение. Да и я, часто жегся в кузнице и научился обезболивать собственные раны. А что? Должно болеть? — Эльфы, из тех кто выжил в огне, кроме вас и короля, скончались от болевого шока. Я не целитель, но помоему дело не совсем в ожогах. Может им и повредило нервные окончания, но раны их хроа — тела, были не настолько велики как ваши или Трандуила. Думаю дело в драконьем яде, он повреждает фэа — душу. Те эльфы в большинстве своем были сильванами и молодыми синдарами. Свет их оказался слишком слаб, чтобы противостоять отравлению. — А что там с новым королем Зеленолесья? — Лицо пострадало, тоже левая часть, как и шея, да и глаза тоже. Однако не столь сильно — правый просто времено ослепило, а левому повредило роговицу — зрение в обоих глазах восстановится, со временем. Самое забавное — волосы у него лишь немного оплавились, да брови одной нет. Сказали, что он на днях придет в себя, это вы, на удивление быстро восстановились. — Семь лет, это по твоему быстро? — Скептически спросил я, отодвигая подадьше мысли о том, как я в таком состоянии справлял нужду. Хотя признаться, после заточения у магов-извергов и повторного младенчества, это не самое унизительное из того, что со мной происходило. — Учитывая, что сравнивать мне можно только с королем Зеленолесья, да его подданными? И то, что жертвы огня Глаурунга скончались все до единого? Я понимающе кивнул. Эрестор подешел к моей постели и стал заправлять ее. Я сидя на том фиолетовом диванчике, даже не пытался его отговорить это делать — бесполезно. — По моему, то что ты нянчишься со мной злит сенешаля Имладрис. Ты же советник. — Мне плевать, что его злит, а что нет. По моему этого эльфа в Залах Мандоса немного недолечили. Или он сам сбежал оттуда. Никак иначе не могу объяснить его паранойю. Стража на него постоянно жалуется, причем мне, а не Элронду. Так как я единственный кому хватает храбрости послать его в зад. — Советник презрительно фыркнул, стеля покрывало, — То что он старше почти всех в Имладрисе, еще не позволяет ему давить всех своим авторитетом, но статус Высшего делает его идолом для поклонения юных эльдар, особенно учитывая, что он вернулся из Амана. Я думаю, что его оттуда просто выгнали. — Ну надо же, нашелся тот, кто сумел вывести тебя из душевного равновесия. Впрочем, Глорфиндель и мне настроение портит, одним только своим появлением. В дверь постучали. Эрестор поспешил открывать, увидев вошедшего, он уважительно поклонился. — Владыка Элронд. — Я начал вставать с насиженного места, однако господин Ривенделла успокаивающе махнул рукой. На пальце которой я заметил знакомое мне кольцо. Вилья — кольцо воздуха, то самое, которым я научился кое-как пользоваться. Я не показал на лице признаков узнавания артефакта. Что с моей ущербной мимикой удалось довольно просто. У Трех есть носители? Я же просил уничтожить кольца. Они не смогли?.. Или не захотели? — Вижу раны Вас не беспокоят. Однако я должен убедиться. — Ну вот, режим “Мадам Помфри”, он же целитель, теперь начнет допрос по поводу моего самочувствия... Я беспрекословно позволил Владыке Имладрис начать осмотр. Нет, не болит. Да, я теперь много ем. Нет, неудобств не испытываю, кроме очевидных. И так далее. — Вот и прекрасно. Раны от драконьего огня заживают долго и Вы должны быть к этому готовы. Вы владеете искусством иллюзий? — Да, однако мне обычно не хватает концентрации на ее поддержание. Уж лучше ходить так, чем потом внезапно напугать кого-то. Лучше пусть окружающие постепенно привыкают — проблем меньше будет. Элронд кивнул и присел рядышком на диван. — Как Вас зовут? — Ну вот, теперь начался настоящий допрос. Уверен, сенешаль ему уже все рассказал. Видимо Полуэльф хочет подтверждения. Стоп. Знакомое ощущение. На веритасерум похоже, меня тогда этой сывороткой правды в Минестерстве накачали едвали не до ушей. Это его собственная способность или Вилья помогает? Ха! Я знаю как недоговаривать под сывороткой. Лгать нельзя, это да. Но вот сказать частичную правду, недоговорить или ответить на другом языке, можно! Я тогда выбесил все Министерство Магии своим змеиным шипением. — Темный менестрель. Так назвали меня гномы Мории. — Ну да, гномы и назвали. — Неужели иного имени у тебя нет? Это ведь всего лишь прозвище. Тебя ведь раньше так не звали. — Есть конечно, но я им давно не пользуюсь. — Угу, имя “Тьелперинкваро” едва-ли мною не забыто как страшный сон. — Почему же ты не используешь эльфийское имя? — Говорят, что недостоин. — Правда между прочим. Это мне эльфы в Имладрисе сказали, правда вообще, про любое эльфийское имя. — И каково же твое имя? Я сам могу для себя решить, достоин ли ты его. — Ладно, мое имя на эльфийском языке означает “Правитель”. — Родовое имя, вообще-то. Ну и не говорить же, что Высшего нолдора назвали на Синдарине, кой на Валиноре был не в почете и язык сей нам поведали прибывающие на кораблях телери? Ого. Чего это мой бывший секретарь на меня вытаращился? Да. У меня много тайн, не все же ему знать. — Ясно. А как ты предпочитаешь звать себя сам? — Это ему мое имя Рода не понравилось? Тоже мне вежливость. Просто скажи, что не хочешь обращаться ко мне как к Правителю — считай королю. Я же в твоих глазах никто. — Темный менестрель, это мне импонирует. Да и версия моего имени на синдарине, звучит не столь броско. Маркаунон, если вы не знаете более точного слова.

Элронд кивнул и преставил ноги поудобнее, расслабленно привальвшись к спинке дивана.

— Откуда же ты? Ты ведь нолдор, еще и из Высших. — Откуда и все — из Амана. Я был с Первым Домом когда те покинули берега Валинора. — Правда я, был тогда совсем сопляком. Но пусть считает меня даже старше чем я есть, обратного все равно не докажешь. Я сам не знаю сколько именно мне лет — в Мордоре пару раз сбивался на десятки. — Ты видел там столицу Телери? — Альквалонде видел, как и Лосгар. — Буркнул я. Элронд кивнул своим мыслям. Это подтверждает его мысли о моем возрасте, и что я действительно видел Свет Дерев и Резню. — Ты ведь жил в Эрегионе? — Да. В Ост-ин-Эдхиль. — Что же там произошло? — Элронд чуть наклонился вперед с интересом буравя меня взглядом. — Саурон пришел войной. Город буквально исчез. Руины, думаю, вы видели — дымящиеся обгорелые камни на месте крепости. Саурон, как оказалось, хорошо владеет огнем и плавит голыми руками даже металлы. — А вот это было сложнее, столько разных не взаимосвязанных предложений, и все для ответа на один вопрос. Правда, и вопрос крайне не точный оказался. — Почему не вывели безоружных в Хазад-дум? — Владыка Келебримбор сказал, что враг не известен, и есть ли у него волки и летучие мыши тоже. Могли и нагнать в дороге, все же путь не близкий. Как оказалось — волки были и всадники на лошадях тоже. — Говорить о себе в третьем лице очень непривычно. — Почему же ты единственный уцелевший? — Я пленник. Я не только менестрель, но и один из мастеров Гвайт-и-Мирдайн — народа ювелиров. Ему понадобились мои услуги. — Тоже правда. Я — мастер, но Саурон забрал меня, не только по этой причине. — Ты скакал со стороны Черных Врат. Причем впереди орочьей армии. С какой целью? — Чтобы спасти как можно больше эльфов, пока не поздно. Не успел правда. Только одного синдара прикрыл. Саурон приказал мне возглавить войско, но видимо, только чтобы деморализовать и подманить побольше врагов, а потом выпустить на всех драконов. Этого я не знал. — Да, спасти эльфов и перебить всех “человеков” в зоне видимости. А идиотизм Орофера и налетевшие рамалоки все мне похерили. Элронд устало качнул головой в согласии, или он просто кивнул своим мыслям? Оу! Это его магия так истощила? Уже круги под глазами появились. Видимо это колдовство черпает немало сил и скорее всего психических. — Этот синдар — наследный принц Великого Зеленого Леса. Трандуил Ороферион. — Я не знал. Мне ваш советник поведал это мне только по пробуждении. Элронд устало улыбнулся и встал с дивана, уже выходя через двери, он спросил: — На твоей голове венец, откуда он? — Сам выковал. И зачаровал тоже. Надел — чтобы лицо прикрывало, он заколдован действовать как шлем, но обзору не мешает, правда на пламя драконье он рассчитан не был. — В бою эльфы действительно могли носить заколдованные обручи, а вот в мирное время его носили лишь Лорды, да главы знатных семей. Забавно. Я в глазах Элронда, наверно очень иронично смотрюсь. “Правитель”, Высший, и даже с венцом из мифрила, да только за душой ничего нет. Ни подданых, ни статуса, ни земель, ни денег, ни дома, ни коня. Одежды и еды и той нет. Меч один, да груда расплавленного серебра, еще перстень Родовой, который при всем своем желании не снимешь. (Молот адамантиновый, я перед боем, еще в Барад-дуре оставил). Еще и калека, что полуслеп и лицом безобразен. — Что ж, выздоравливай. Целители будут регулярно приходить и делать перевязки. — Все, он ушел. Допрос окончен. — Я... Не могу поверить... — Эрестор, смотрел на меня с восхищением, — Еще никому не удавалось солгать... — Что? Я сказал чистую правду! Не моя вина в том, что кому-то всегда не хватало лишь капельки ума и воображения. Я всегда говорил: что такое “правда”, всегда зависит

от точки зрения. Обычно грубая ложь — это отрицание, она простая и не умелая, ее легко проверить. Но самая страшная, это та, что основана на правде, страшна тем, что она вызывает сомнения в том, что считаешь “правдой” ты, такой лжи всегда больше веришь. Я же отвечал на неточные вопросы, неточным ответом. Вот и все. Эрестор посидел со мной еще некоторое время и мы обсудили, как мне теперь быть? Ривенделл бы принял меня, не все конечно были бы рады. Глорфиндель, точно против. Однако я боялся раскрытия. Да, Элронд бы порадовался мастеру-кузнецу, способному создавать артефакты разной степени легендарности, но мне это не нужно. Я думал. Советник думал. Пока тому не надоело и он не ушел, разочарованный моим упрямством. Но я точно решил покинуть долину Имладрис — параноидальный сенешаль и Владыка “детектор лжи”, самим своим фактом своего местонахождения рядом со мной, угрожают моему душевному равновесию. Видимо Эрестор волнуется, что покинув его, мне придется путешествовать по тавернам и петь за еду. Но, я маг? Или не маг? Не пропаду. Надоест скитаться — домой в Ост-ин-Эдхиль отправлюсь.

— Темный менестрель? — Сей вопрос мне задал незнакомый эльф, что вошел в мои покои. Сильван — значит из свиты Трандуила. — Да. Вы что-то хотели? — Владыка Трандуил пришел в себя этой ночью и спрашивал о вас. Однако нам запретили беспокоить вас до наступления полудня. Я пришел просить вас, наведаться в покои выделенные Владыкой Имладрис, к моему Королю. Он, как я говорил ранее, желает вас видеть. Если вы можете последовать за мной, конечно. — Сильванец многозначительно посмотрел на мои перевязки. — Хорошо, я согласен встретиться с Королем Зеленолесья. Ведите. Я встал и последовал за светло-русым эльфом в кожаной чешуйчатой кирасе. Меня вели длинными коридорами и мы даже перешли в другое крыло здания. А Имладрис красив. Много мостов, арок, повсюду водопады, ухоженые деревья. Пристань небольшая. Только это мирное поселение. Ни одного форта, башни или крепкой стены не вижу. Только если тот каменный мост разрушить, чтобы враг не прошел. А потом что? Грести на лодках и как можно дальше? Хотя в воздухе чувствуется магия, Вилья не иначе. О. Лесные эльфы-стражники. Значит мы уже близко, видимо это крыло для зеленолесцев. Так, а это похоже гвардейцы — единственные лесные эльфы в металлических доспехах и с щитами. Обычно все сильваны обряжены в кожаные кирасы и вооружены луками да короткими клинками, но никак не копьями и алебардами. Гвардейцы расступились, за их закрытыми глухими шлемами и кольчужной тряпкой (паранжа?), лица не видно, однако я все равно заметил как они отвели взгляд от моих ран. Дубовые тяжелые двери отворились и мы прошли в просторное помещение с большой кроватью и окном. У стены тоже был диван, а на стене зеркало... именно что было — теперь это одни осколки. Похоже у кого-то реакция, на увиденные раны, была более бурной чем у меня. Я перевел взгляд на кресло, стоящее у окна, повернутое к оному. Кажется в нем кто-то сидел. Мой провожатый остановился на пороге и произнес: — Владыка Трандуил, Темный менестрель по вашему приказу прибыл. — Доложил он как в магловской армии. Кому он там, что приказал? Меня же “желали”, а не “хотели” видеть. — Свободен. — Произнес холодный голос со стороны, сидящего в кресле. Мой провожатый кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собою двери. Странно. Учитывая всю эту охрану, оставлять наследника престола наедине с, пусть и калекой, крайне не разумно. Если конечно на дереве за окном не сидит лучник. Это было бы в стиле сильванов. Эльф встал из кресла и повернулся ко мне. Полуденное солнце светившее из окна, не сильно мешало рассмотреть короля. Синдар. Действительно высокий, мне тогда не показалось. Одет в зелено-золотые одежды. Волосы, слегка неровные после стрижки опаленых концов, достигали пояса. Золотые, а в свете солнца они и вовсе создавали сияющий ореол. Свечение Души, довольно тусклое, по моим меркам, особенно для синдар, но это видимо из-за ран. Кстати о них. Того дупла в щеке, как у меня нет. Просто пламя слизало кожу и немного жира, не особо повредив мышцы, но все равно похоже на сырое розовое мясо. Глаза — зеленые и слегка мутноватые, подслеповато щурятся изучая меня. Роговицу немного оплавило, да? Шея действительно до ключицы обгоревшая. Ну. В целом он достаточно неплохо выглядит. С меня-то еще даже перевязки не снимали — рано. — Голодх. — Констатация факта. Рассмотрел меня таки? Ну и как тебе? Зато будешь смотреться в зеркало и не думать о своей внешности слишком категорично: “Есть рожи пострашнее и они не принажлежат оркам”. — Да, я действительно Нолдор. Или Голодх, если на синдарине. — Почему? — О как. Почему что? Почему спас? — Вы первый, кто попался мне под руку. Я даже не знал кто вы. На вашем месте мог оказаться любой из вашего войска. — И тогда, я бы вероятнее всего, погиб. Благодарю. — Не стоит. — Что голодх делал во главе армии Врага? — Вай! Взгляд-то какой страшный. Но я страшнее могу, особенно сейчас. — Был пленником и кузнецом. Являлся средством ослабления боевого духа. И приманкой. — На это король кивнул. — Темный менестрель. Это не имя, а прозвище. Как тебя зовут? — Маркаунон, если на синдарине. Однако, имя мне не соответствует, как говорят, поэтому я откликаюсь на псевдоним. — Мне тоже претит звать тебя Правителем. Поэтому, действительно, пусть будет менестрель. Ты ведь певчий? — На человеческом пою. Гномам, посещавшим Эрегион, эльфийские песни не пришлись по вкусу, а на гномий язык я не рискнул посягать. — Так ты из Эрегиона? — Синдар в удивлении чуть приподнял лысую бровь. — Да. Я мастер-ремесленник из Гвайт-и-Мирдайн, лучших кузнецов нолдор. Вы нас прозвали народом ювелиров. Мы копили и преумножали свои знания и умения еще со времен проживания на Благославенных Землях. — Так ты последний из них. — Король задумался. Что-то мне это не нравится, неужто ему тоже кузнец редкой породы понадобился? Хотя, в принципе я не против. В Зеленолесье я не был и меня, как Келебримбора, там не знали. Я с синдарами только в Дориате встречался, но они почти все вымерли уже. Ну и те, кто в Совете был, однако на нолдоров они внимания никогда не обращали. — Я так понимаю, что у тебя более нет дома? — Нет. — До меня уже дошли слухи, что тебе в Долине Имладрис не особо рады. — Король направился к столику, прищурившись, пытаясь разглядеть что на нем. — Сенешаль Глорфиндель опасается тех, кто побывал в лапах Тьмы. Однако, смею заметить, что Гортхаур Жестокий отнюдь не Моргот. Да и требовалось от меня, только умение стоять за наковальней, а не махать мечом. И если вас интересует — Ост-ин-Эдхиль я не предавал. Король налил себе из кувшина в кубок вина. Пролил немного, но я даже не пытался помочь. Синдары гордые, а их король, тем более. — Если ты того желаешь, можешь жить в моем дворце. Под наблюдением конечно же. — Трандуил задумчиво пригубил вино, смотря куда-то мимо меня. — Я удивлен вашим предложением. Ведь я — нолдор. И у нас в целом, с вашим народом не очень хорошая история. — Ты был в Дориате? — Слегка напрягшись произнес король. Ясно, попытается развить тему до Резни. — Был, но в качестве гостя, а не врага. Я был под знаменами Фелагунда из Нарготронда. И в братоубийстве, что было в Гаванях Сириона, я тоже не участвовал. — В таком случае я не имею причин тебе отказать, тем более, что ты спас мне жизнь. — Король вновь расслабился и поставил кубок на поверхность стола. Вернее попытался — кубок соскользнув, упал на пол, разлив содержимое по ковру. Никто из нас не обратил на это внимания. Даже если я мог поймать его, я этого не сделал. Во превых: я не верю, что можно так промахнуться, будь ты даже абсолютно слеп. У эльфов Абсолютная память, не надеясь на зрение он мог просто по памяти, поставить кубок на место. А с координацией у него все в порядке, в отличии от меня. Во вторых, я ему не слуга. И пока он не попросит помощи, по своей инициативе я вмешиваться не стану. Уверен, осколки зеркала, до сих пор не убрали по его приказу, иначе здесь бы уже давно висело новое. — Присаживайся. Ты изранен и имеешь право сидеть перед королем. — Трандуил махнул рукой, украшеной тяжелыми перстнями, в сторону простого деревянного стула у двери. Это уже жест доверия, насколько я слышал, у Орофера в отличии от Тингола, этикет был чуть-ли не строже чем во дворце Гил-Галада в Линдоне. — Почему же тебя прозвали Темным менестрелем? Ты не мориквенди и я не верю, что дело в цвете волос. — Вы возможно не знаете, впрочем я и сам не уверен, но все дело в моих песнях. Они обычно веселые, но в них порой сокрыта жестокая правда. Правда о Темных временах. Я даже в Мордоре пел, за это меня еще больше не любят, а одной своей песней я разозлил сенешаля Глорфинделя. — Что же. Я желаю что бы ты и мне спел. Я сам буду судить, позволить тебе потом, это делать в Зеленолесье или нет. — О чем вы хотите что бы я спел? О Дориате, о Короле Тинголе? — Еще будет время. Нет. Я хочу услышать о голодхах. Феанорингах. Зачем они вообще пришли в Средиземье, неужели все дело действительно было в каких-то светящихся камнях? — Так Вы не знаете... Хорошо, но повторяю, вам может не понравится:

...И вот — пришла великая пора.

Уводит нас во Тьму святая месть.

Нам не дано взаправду умирать

— Ну что ж, мы славно поиграем в смерть.

Игрушки Валар, в жизнь играли мы

— Враг, будь он проклят, оказался прав.

Мы вырвались из золотой тюрьмы,

Но за прозренье нам заплатит Враг!

Пусть кровью захлебнется Альквалонде,

Пусть в Лосгар догорают корабли

— Мы за Тремя Огнями во Тьму уходим,

Изгнанники Благой Земли!

Веди же нас на битву, Феанор!

Любой, кто против нас отныне — враг.

За все грехи — единый приговор.

Не все ль равно тогда, за что и как?

Заране Валар мы осуждены

— Не все ль равно, чем мы оплатим цель?

Вся кровь земли не возместит цены

Трех Звезд в железном Вражеском венце!

Пусть кровь не остывает на клинках

— Она всегда была богам по нраву.

Пусть даже Эндоре падет во прах

— Все будет Илуватар во славу!

Мы — проклятые рыцари богов.

Нет Проклятым ни близких, ни друзей

И крови нет родной — есть просто кровь,

Что пролита во славу Трех Камней.

И мы уходим за своей судьбой,

Оставив Светлый Аман за спиною

— Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,

Под стягом со Звездою Феанора!

Мы Свет несем на остриях мечей,

Мы кровью вражьей Три Звезды омоем,

И вот тогда во славе и мощи всей

Вернутся в Аман Нолдор... — Я прекратил петь, увидев изказившееся в ярости лицо короля:

— Камни, проклятые Морготом, камни! Вся эта кровь эльдар, действительно из-за них! — Я почему-то не удивлен, что вы так думаете. Однако, нолдоры об этом конечно не распространяются, но многие всего-лишь хотели свободы от Валар, отчего и пошли за Феанором и его Домом, который вела именно Клятва. Однако, способы обретения этой свободы в итоге, стоили немало пролитых рек эльфийской крови. Ибо мы служили Феанорингам вассалами. — Пой. Что хочешь пой! Лишь бы понять. Понять и не забыть, пусть все учатся! Дабы не совершить подобных ошибок! Пусть, весь Имладрис слышит! — Как прикажете, — Я спокойно кивнул, на начавшуюся истерику короля. Давно пора, а то я догадываюсь, что он похоже не давал волю эмоциям после пробуждения. А ведь для него, смерть отца и войск — сильное потрясение, да и рана эта неприятная. Я усилил горло Сонорусом, и мой голос стал слышен во всех уголках Ривенделла.

Цена свободы высока,

Возможно, даже слишком.

“Цена свободы — это жизнь,

И уж никак не ниже.”

О, видит небо, я плачУ!

“О нет, ты только начал.”

Не знаю сам, чего хочу!

“А я давно не плАчу.”

Из-за тебя, исчадье Тьмы,

Мы уязвимы стали,

Болезнь и смерть познали мы!

“Чего ж вы ожидали?