Темный свет
Шрифт:
— Это так… необычно. Словно весь мир с тобой заодно. Но как такое возможно? Я же не колдунья.
— Если поверить, все может быть, — ответил парень. — Это необычный дуб, ему насчитывают тысячу лет, он, оказывается, теска голубому дубу, росшему тут давно неподалеку.
— Голубой дуб… — растянуто протянула я. — Жаль, что его больше нет.
— Но есть в этом и польза: больше не будет кровопролития за его жизненную силу.
— Из-за чего он сгорел? — я села на качели, оттолкнулась и взмыла кверху. Тросы недовольно заскрипели.
— Никто точно не знает. Отец прибыл сюда и основал Бенд с
— Отчего вампиры, ведьмы и оборотни постоянно враждуют между собой? Неужели вы не можете найти компромисс?
— На сегодняшний день Царство переживает смутные времена. Законы Братства постоянно нарушаются, оттого зреет недовольство между сторонами. Каждое сообщество хочет править нашим миром, все чаще стали происходить столкновения между расами, а все из-за того, что многие недовольны нынешним правителем. Многие строят козни, и, похоже, война между расами неизбежна.
— Ты полагаешь, что вскоре начнется война?
— Может, в таких тихих городках, как Бенд, не чувствуется скорое предшествие битв, но в Городе Теней — столице нашего мира — приближение войны ощущается всеми, — вздохнул Роберт. — Я боюсь, что невинные люди могут пострадать от вечной вражды. Вампиры и оборотни враждуют с незапамятных времен, несметное число невиновных душ было погублено из-за их благородства и эгоизма, и никто не желал подписать мир, вот отчего мы страдаем веками и страдают другие. Разумеется, в далеком прошлом они жили в согласии и радости, однако это было очень давно и ныне не те времена.
— Выходит, все чрезвычайно плохо, — подвела я итог. — Если война неизбежна, ты будешь в ней участвовать?
Роберт пожал плечами:
— Может быть, однако трудно что-либо предпринять, когда толком ничего не знаешь.
Я вспомнила видение, в котором город горел, вампиры убивали людей, и вдруг представила эту войну.
— Ты бы хотела стать вампиром? Жить вечно? — внезапно спросил Скотт после минуты молчанья.
— Нет, — твердо ответила я, нисколько не сомневаясь.
— И почему?
— Быть может, потому, что все люди, которые мне дороги, через пару десятилетий умрут, и жизнь потеряет смысл. Быть может, я боюсь, что изменюсь и в жизни не стану прежней. А быть может, боюсь будущего, не хочу знать, что случится через двадцать лет, через сто, хочу жить настоящим.
В уголках губ Скотта появились ямочки — очевидно, его порадовал мой ответ. Он поднял голову к небу, посмотрев на возрастающую луну.
— Пора возвращаться, — решил Скотт, помогая мне ступить на твердую почву.
Не став тратить время на обратную долгую и утомительную прогулку по лесу, Роберт подхватил меня и со всей скоростью бросился бежать в сторону поместья. Когда мы прибыли, начало смеркаться. Стефани расставляла басистые молочные свечи, а Элеонор зажигала их. Адам и Альваро проверяли костер, чтобы в случаи чего он не разрушился и ненароком не прибил кого-нибудь. Габриэля не было видно, но зато Брайан уже таскал сухие сучья и палки, кидая их на костер.
— И все-таки мне как-то не по себе, — прижавшись теснее к Роберту, сказала я.
—
— Нет, не надо. Я не хочу обижать твоих родителей своими капризами.
— Они не обидятся, если мы уйдем и…
— Ты обязан участвовать в церемонии, — перебила я его, — это твой долг. — Я помолчала, собираясь с мыслями, потом закончила: — Хорошо, я приму участие в ритуале.
— Уверена? — Роберт недоверчиво посмотрел на меня.
— Уверена.
Взявшись за руки, мы зашагали к Скоттам. На лужайку неровными полосами ложились тени грядущей ночи, и если бы не горящие по периметру факелы и свечи, поляна бы давно уже лежала во тьме. Молочная луна висела под головами, чуть затрагивая верхушки елей. Элеонор оторвалась от сортировки пучков трав и подошла к нам.
— Нам нужны еще свечи, — объявила она. — Роберт, не сходишь за ними?
— А где они? — крикнул Роберт, потому что Элеонор уже была на другом краю лужайки.
— В подвале дома посмотри, или же они в коробках на третьем этаже! — отозвалась Элеонор.
— Пошли, — сказал Роберт, и мы направились в сторону особняка.
Я рассчитывала увидеть красно-кровавые обои на стенах, скульптуры демонов и летучих мышей, паутину на потолках — то, что показывали нам старые фильмы, — и ошиблась. Здание изнутри не имело ни намека на фильм ужасов, напротив, было выполнено со вкусом, в нежных пастельных тонах. Пол в холле уложен керамической плиткой, в центре — темный узорный круг. По обеим сторонам комнаты на второй этаж тянулись две закругленных лестницы из белого мрамора. В вытянутых вазах стояли свежие цветы. Роберт повел меня на второй этаж, вдоль коридора, обвешанного картинами знаменитых художников. Дом Скоттов напоминал лабиринт: то тут, то там располагались комнаты, другие коридоры.
— Сколько же тут комнат?!
— Тринадцать спален и двенадцать ванных комнат, — пояснил парень, в очередной раз заворачивая за угол. — Пока я ищу свечи, ты посидишь в моей комнате.
Наконец он притормозил у двери со ставками из затемненных стекал. Парень открыл дверь, жестом приглашая меня войти, и я очутилась в спальне с широкими окнами.
— Моя комната, — объявил Скотт.
Это была светлая спальня, обклеенная попурри-обоями, состоящими из молочно-фиолетовых, персиковых и шоколадных оттенков; на полу лежал ковер такой же, как у меня, но только мягче; на бесконечных полках хранились книги, старые и новые, диски с фильмами и музыкой, а в середине располагалась громадная воздушная кровать. Я плюхнулась на нее и тут же попала в ловушку нежных перин.
— Мило, — сказала я, присаживаясь.
— Тебе нравится? — он пристроился под боком. — То есть, всего достает? Я не люблю, когда наставлено много вещей.
Я кивнула и поглядела наверх. На потолке были нарисованы спирали, которые пересекались друг с другом, образуя плетения.
— А это что? — я указала на потолок.
Вместо ответа, он плотно задернул шторы, и комнате сделалось темно.
— Взгляни.
Я заново запрокинула голову и ахнула. Спирали при дневном свете были кремового тона, однако сейчас они светились нежно-голубым. Ощущение такое, будто ты попал к инопланетянам.