Темный свет
Шрифт:
— Теперь понимаю. У вас все так запутанно!
Роберт ухмыльнулся и, приобняв меня за плечи, повел к костру.
Под наступающим покровом ночных сумерек мы веселились у костра. Роберт принес для меня теплый плед из дома и расстелил его на земле. Мы сидели, прижавшись друг к дружке, весело смеясь над дурачеством Адама и Брайана, которые, налив себе по кружке вина и сплетя руки, неугомонно отплясывали на фоне огня, напевая песню, какая звучала из магнитофона. Роберт как-то упоминал, что обращенные вампиры не пьянеют (хотя бы его не буду тащить на своей спине домой), но не помню, чтобы он говорил,
— Боже мой, да он вообще сейчас себя не контролирует, — заметила я, наблюдая, как Адам тянется к Стефани, но теряет равновесие и с глухим звуком падает наземь. Габриэль и Брайан кинулись его поднимать, а Стефани зажала рот рукой, дабы не расхохотаться.
— Он всегда напивается, — ухмыльнулся Роберта, смотря, как Адам встает и что-то неразборчивое бормочет себе под нос. — На каждом празднике он в стельку пьян, а потом отсыпается целый день.
— Ладно, хотя бы ты не опьянеешь.
— Не торопись, я тоже бываю нетрезвым, но, может быть, не так часто.
— Ты же говорил, что обращенных алкоголь не берет!
— Это так, однако не забывай — я наполовину обращенный, другая моя половина — мормо.
— Вот черт! — нахмурилась я, представив, что тащу домой пьяного Роберта.
Скотт рассмеялся, закидывая на мои плечи плед.
— Я обещаю тебе, что ты не увидишь меня таким, каким представила меня сейчас.
— Ну-с, спасибо!
— Эй, Роберт, сыграй нам что-нибудь на гитаре, а Стефани станцует, — попросила его мать, жестом подзывая к себе. — Давай, бездельник, не одному же Адаму нас развлекать.
— Ты играешь на гитаре? — удивленно спросила я.
— Да, но я только учусь… — нехотя признался он.
— Эй, не строй из себя скромника! Ты прекрасно играешь! — не согласилась Элеонор. — Давай же!
— Я не…
— Ну же Роберт, — умоляюще посмотрела на брата Стефани, — сыграй мне, только и всего.
— Да, братан, забабахай нам что-нибудь стоящее! — поддержал Стефани Габриэль.
— Роберт, Роберт, Роберт… — закричала Элеонор, отбивая в ладони ритм, и мы все принялись призывать Скотта. — … Роберт, Роберт, Роберт!..
— Ладно, ладно! — сдался Роберт, поднимая руки. — Уговорили!
Все одобряюще загудели. Парень поднялся с земли, подошел к Стефани. Альваро подал ему гитару, и Роберт, усевшись на стул, начал играть мелодию Джона Леннона.
— Вот это по-нашему! — одобрительно кивнула Стефани, вставая недалеко от брата. Словно ожидая чего-то, она застыла в позе, а потом Роберт запел, и она медленно двинулась в танце.
Мы одобрительно загудели и захлопали в ладоши. Роберт покачал головой и, не переставая напевать, чуть заметно улыбнулся уголками губ, до сих пор не веря, что нам удалось его уломать.
Скотты удобно пристроились вокруг Роберта и Стефани и, не отрываясь, смотрели на них, пока те не кончили играть.
— Сыграй еще, Роберт! — крикнула Элеонор.
— Э, не, — усмехнулся тот, — мы договаривались об одном выступление.
—
— Да, Роберт, — кивнула я, лукаво глядя на него, — сыграй еще… для меня.
Моей просьбе отказать он не мог, поэтому покорно положил гитару на колени и провел пальцами по струнам, настраиваясь, однако бросил на меня острый взгляд, говорящий, что не простит мне этой выходки. Роберт играл и пел для нас целый вечер, теперь уже не только одна Стефани танцевала под его музыку, но и Элеонор, и я, которую вытащили поневоле из теплого одеяла. Адам, пошатываясь, встал на ноги, горящий желанием присоединиться к нам, но и шага не ступил, как распластался на полу. Альваро и Брайану пришлось его поднимать. Мы смеялись и веселились. Элеонор частенько убегала в дом. Не знаю, что там у нее стряслось, а да ну ладно, меня это в любом случаи не касалось.
Я вся выдохлась. Вынырнув из танца, я направилась в сторону столов с едой.
— Пить очень хочется! — ответила я на безгласный вопрос танцующих.
Напившись вдоволь виноградным соком (хорошо, что у них есть еще кое-что, кроме вина), я взяла в руки яблоко и стала ножом отчищать его от кожуры. Но лезвие ножа соскочило, порезав мне кисть.
— Ай!
Я сморщивалась, терпя боль. Вытащив из коробочки салфетку, прижала к ранке, останавливая кровь.
— Что случилось? — встревожено спросил Альваро, подойдя ко мне.
— Порезалась, — ответила я, показывая шрам, — ничего серьезного.
— Плохо дело, — тревожно сказал Альваро.
— А? — переспросила я, но его взгляд был обращен не на меня, за мою спину.
— Давай быстро за меня! — резко произнес Альваро, потянув меня за руку.
— А что там?
Я повернула голову. На ступенях поместья стояла маленькая девочка, лет восьми, в беленьком простеньком платьице, прижимая к груди плюшевого медвежонка, белокурые волнистые волосы развивались на ветерке, открывая миленькое личико в форме сердца. Я подумала, что сам ангел спустился с небес на землю. Но присмотревшись, увидела одну деталь, которая отличает ангела от демона — ее кроваво-красные глаза.
Вот тут я почувствовала себя плохо. Мир перед глазами поплыл куда-то в бок. Ноги перестали слушаться, подкосились, я почувствовала, что падаю, и меня подхватывают крепкие руки. Звуки музыки стихли, вокруг закричали. Я посмотрела на ребенка. Вены, что шли к глазам, набухли на ее лице, выпирая наружу. И новая волна боли пронзила череп — я уже не понимала, где находилась. В стороне промелькнул образ призрака с желтыми глазами и тут же исчез, а потом мелькнул еще один, и еще…
Хотела закрыть глаза, но чьи-то холодные пальцы тронулись моих щек.
— Челси, Челси! — перед глазами появилось размытое изображения парня с карими глазами. — Держись, Челс, не уходи!
Держись… Держись…
***
Я застонала, поднимаясь и открывая глаза.
— Что произошло?
Я лежала в салоне «ниссана» Роберта. Голова у меня страшно раскалывалась, как после видения, тело затекло и не сразу слушалось указаний, плюс ко всему этому меня тошнило, будто я съела что-то испорченное.
— Как ты?