Темный Властелин Деркхольма (илл. Горбунова)
Шрифт:
— Глупость какая! Один не может себя вылечить, другой не может совладать с заклинанием железа… Да любому драконьему птенцу это — раз плюнуть!
Было совершенно очевидно, что Чешуй просто ворчит себе под нос, но Блейд с Китом пристыженно заерзали.
— Но меня никто никогда не учил заклинаниям железа! — крикнул Блейд.
— Даже если бы я умел себя лечить, чем бы это помогло? —
— Тихо, — проворчал Чешуй. — Сперва надо найти… а, вот она!
Они летели над порыжелой осенней степью. Блейд увидел, как равнина наклонилась и поплыла по кругу: Чешуй разворачивался по ветру. Шум огромных крыльев напоминал голос бури. Земля ринулась навстречу. Она была куда более неровной, чем казалась с высоты, и ее усеивали камни. Потом Чешуй пророкотал:
— Давайте, топайте.
И, скользнув над самой землей, дракон уронил свою ношу на траву. Блейд и Кит поднялись, зашатались и столкнулись друг с дружкой. Чешуй же изящно приземлился рядом с высоким валуном, на котором приплясывала маленькая золотистая фигурка.
— Ну, будет, девочка. Все в порядке. Вот тебе еще твой черный птицекот — прихватил за компанию. Я подумал, что ты и его захочешь получить. О вкусах не спорят.
— Лидда! — воскликнули в один голос Блейд и Кит.
Лидда поднялась на задние лапы, обхватила передними огромную шею дракона и нежно потерлась клювом об огромную морду.
— Спасибо, Чешуй! Я тебя люблю!
Рядом с Чешуем грифонша казалась совсем крохотной.
— Да на здоровье, — проурчал дракон. — Ты мне тоже нравишься.
И он горделиво выгнул шею, как будто сказал это всерьез.
Лидда рассмеялась, соскочила с валуна и понеслась навстречу Киту и Блейду. И они закружились в грифоньем танце — в последний раз они так плясали, еще когда все были маленькие, — кружились, прыгали, махали крыльями и руками и заливались смехом. В конце концов Блейд окончательно выдохся и оставил грифонов плясать одних. Даже теперь Лидда казалась ему маленькой. Это была какая-то новая Лидда — стройная, изящная, ясноглазая, и когти ее выглядели смертоносными и беспощадными; и еще больше неумолимой силы чувствовалось в изгибе ее длинных, блестящих золотистых крыльев. Она весело хлопала ими Кита по носу, но при этом они не переставали выглядеть смертоносными.
— До чего же она потрясающе смотрится! — заметил Блейд, обращаясь к Чешую.
— Да, и охотница из нее хорошая, — согласился Чешуй. — Она как раз охотилась, когда мы с ней вчера встретились. Так что она уже знала, что я здесь, когда долетела следом за тобой до той песочницы. Как тебя угораздило вляпаться в такую историю, а?
— Это все Барнабас. Он добывает магию для мистера Чесни, а тот ему платит, — объяснил Блейд.
Стоило ему упомянуть имя мистера Чесни, как Чешуй тут же застыл, словно ящерица на камне.
— А как туда попал Кит — я даже не знаю, — добавил Блейд.
Кит с Лиддой теперь скакали друг напротив дружки и хлопали крыльями. И на фоне сверкающего великолепием золотистого оперения Лидды подрезанные крылья Кита смотрелись до боли ужасно.
— Эй, птицекот! — прогудел Чешуй. — Отрасти себе нормальные перья. На эти глядеть невозможно.
Кит перестал скакать. Он расправил то крыло, которое было сломано, и уставился на него. Потом осуждающе
— Совершенно верно, — кивнул Чешуй. — Это я смог заштопать. Но перьев я не ращу.
— Но… — пролепетал Кит. — Я не могу… Они не могут…
— Чепуха! — рыкнул дракон. — Смотри!
Блейд так толком и не понял, что же именно сделал Чешуй. Кит на миг застыл, склонив голову набок, потом изумленно взглянул на дракона.
— Что, всего-навсего?
— Да, всего-навсего — если ты, конечно, не собираешься отрастить себе еще чешую и гребень, — ответил Чешуй. — А пока будешь растить перья, сядь и объясни, как тебя занесло в ту песочницу. А то от этих ваших курбетов, что вы тут выписываете, меня на еду тянет.
— На самом деле он обычно просто так ворчит, — тихонько сообщила Лидда Блейду. — Хотя я подозреваю, что драконы — они почти постоянно чуть-чуть сердитые. Кстати, а ты безрукавку порвал. Ты в курсе?
Блейд глянул туда, куда пришелся удар Кита. Из прорехи проглядывала кожа, покрытая пупырышками и пятнами крови, но рана исчезла бесследно.
— Спасибо! — сказал он Чешую.
— Она хотела получить тебя целым и невредимым, — объяснил дракон, взмахом хвоста указав на Лидду. — Итак, Кит?
Кит уселся лицом к ветру, съежился — грифоны всегда так съеживались, когда хотели сохранить тепло, — и сосредоточился.
— Это все гуси, — сказал он.
— Что?! — в один голос переспросили слушатели.
— Ну, после того как солдаты меня подстрелили и я упал в озеро, я лежал там на дне в грязюке и думал, что умер, — объяснил Кит. — А потом гуси донырнули туда и клювами повытаскивали стрелы. И я понял, что задержал дыхание, и подумал, что мне, наверное, все-таки стоит глотнуть воздуху. Тогда я оттолкнулся, забарахтался, поднялся наверх и стал дышать, быстро-быстро. К тому времени вокруг меня собралась вся стая. Они принялись меня пихать и клевать, и все перемазались в моей крови. Я попытался от них отодвинуться. Плыть я вроде как не мог, но они все клевались и клевались, и я в конце концов добрался до берега. На берегу был какой-то человек. Он говорил гусям, что надо делать, но у них никак не получалось вытащить меня из воды. В конце концов человек взял меня за клюв и сам вытащил. А потом сказал, что ему очень жаль, но мне вправду пора понять, что убивать людей — это не игра. И он ушел и гусей забрал с собой, а меня оставил лежать на берегу. Как-то странно это все было… Кровь у меня больше не шла, но крыло было сломано, и чувствовал я себя препаршиво. А вскоре показались ловцы из Костамары, с повозкой. Они собирались ловить львов для арены, но я их тоже устроил. Они накинули на меня сеть и подрезали мне крылья, а потом погрузили меня на повозку и привезли в Костамару.
— Как я тебя понимаю! — сказал Блейд и поежился.
Кит задумчиво взглянул на него.
— Боюсь, не до конца, — сказал он. — Ты был четвертым человеком, с которым меня поставили драться. Как думаешь, что случилось с остальными? Убить человека до ужаса легко. Льва уже потруднее. Я убил шестерых. Но что льва, что человека — одинаково паршиво. Все они хотели жить. И я тоже хотел — сначала. Так что получалось — или я, или они, вот что самое ужасное. И у меня было ничуть не больше прав на жизнь, чем у них. Просто у меня был клюв и когти, а у них не было.