Темпоральная Бездна

Гамильтон Питер Ф.

Вскоре интел-центр информировал ее о некоторых досадных неполадках. Не все системы сохраняли стабильность постоянно. В отчетах о работе устройств она заметила упоминания о неожиданных сбоях. Но при проверках в режиме реального времени они исчезали, а анализ ни разу не обнаружил причин их возникновения. Единственным общим фактором было то, что эти сбои чаще возникали в самых сложных системах.

Джастина еще день потратила на принятие решения. Вернее, на то, чтобы смириться с досадной необходимостью. Корабли, доставившие на Кверенцию предков Идущего-по-Воде, спустились с неба или упали – ни в одной легенде

точно не сообщалось. Тем не менее больше эти корабли не взлетали.

Было в Бездне что-то такое, что противостояло технологиям – возможно, другая квантовая структура, связывающая здешнее пространство-время. Смущала и общая концепция ментального верховенства, господствующая в Бездне. Как будто Властитель привел в действие какие-то факторы, мешающие работе корабля. А могло быть и так, что коллективный разум ядра препятствовал полету «Серебряной птицы».

Джастина ничуть не сомневалась, что «Серебряная птица» намного надежнее старых кораблей колонистов, каким-то образом добравшихся сюда несколько столетий назад. В первую очередь она поручила интел-центру провести тщательный анализ квантовой структуры и определить, можно ли внести изменения, чтобы вернуть функцию сверхсветовой скорости. Затем воспользовалась портативным узлом восприятия, имевшимся на борту, чтобы усилить свои мысли, и составила приветственное послание Небесному Властителю, прося найти ее и встретиться. Она перевела систему в режим непрерывного излучения.

После этого инграв-установка начала разгонять ее небольшой корабль до семидесяти процентов от скорости света по направлению к ближайшей звезде. Если ничего не изменится, путь займет у нее четыре года, а защитные поля при такой скорости смогут уберечь корабль от пылевых облаков.

Джастина дала команду интел-центру оживлять ее через определенные промежутки времени или в экстренных случаях. В последний раз просмотрела показания сенсоров. Снаружи ничего не изменилось. Наконец она вошла в медицинскую камеру и запустила процесс погружения в небытие.

Десятый сон Иниго

Театр «Пуалю» располагался в середине переулка Доулон в районе Кобара. Снаружи его можно было и не заметить: театр занимал подвальное помещение магазина игрушек, чьи витрины пестрели раскрашенными деревянными куклами и собачками. Узкая дверь находилась в углублении между витриной и мастерской кожевника. Два швейцара стояли по обе стороны от входа и притопывали ногами, стараясь согреться в прохладную полночь.

Эдеард и Кристабель подошли к театру за четверть часа до начала представления. Эдеард сдвинул капюшон куртки, и швейцар сначала вздрогнул, но сразу же заулыбался.

– Нас известили о вашем приходе, – сказал он. – Добро пожаловать в «Пуалю», Идущий-по-Воде и вы, госпожа.

Дверь открылась, за ней оказались округлые ступени, ведущие в подвал. Снизу потянуло теплом, донесся гул голосов и негромкая игра на гитаре.

– Он скоро начнет, – добавил швейцар вслед Эдеарду и Кристабель.

С каждым шагом вниз становилось все теплее. Эдеард заметил волнение в мыслях Кристабель и ее нерешительную улыбку, когда они вошли в сам театр. Это было просторное сводчатое помещение с нишами в стенах, где находились буфеты, предлагающие напитки и легкую закуску. Узкую светящуюся полоску в центре потолка дополняли масляные лампы в кованых

решетчатых колпаках. Эдеард настороженно покосился на их стеклянные резервуары. В дальнем конце зала поднималась деревянная сцена, и стоящий на ней гитарист пытался своей игрой заглушить голоса собравшихся.

Кристабель сняла пальто. Стоящие рядом люди с любопытством посмотрели на ее голубое шелковое платье, отделанное перламутром. Затем Эдеард сбросил плащ, открыв черно-алый мундир с серебряным поясом и снежно-белой рубашкой. Его наряд вызвал еще больше удивленных усмешек.

– А, вот и наши щеголи, – громко окликнул их Максен.

Кристабель с улыбкой обняла Максена. Потом подошел Динлей и принес Эдеарду бокал. Бойд приветствовал их веселым смехом, Сарья обнялась с Кристабель, а слегка подвыпившая Кансин крепко поцеловала Эдеарда.

– Что вас задержало? – спросил Динлей.

Его рука лежала на плечах рослой девицы с огненно-рыжими волосами, спускающимися до самой талии. Эдеард с трудом удержался, чтобы ничего не сказать – Динлей всегда выбирал девчонок, не уступавших ему ростом.

– Приятная вечеринка, – ответил он.

Кристабель рассмеялась и погладила его по щеке.

– Мой бедный мальчик. Он так храбро держался, – пояснила она его сослуживцам. – Все папины друзья стремились поговорить с ним за ужином, а они такие же старые и скучные, как и папа. А потом все их дочки непременно хотели с ним потанцевать.

Эдеард смущенно пожал плечами.

– Такова цена славы, – сказал он Бойду.

– Не обращай внимания, – посоветовал ему Максен. – Все это временно. Лет через десять от славы останутся далекие воспоминания да загадки в салонных шарадах под Новый год.

Эдеард поцеловал Кристабель.

– Видите, я стараюсь стать достойным членом общества.

Она рассмеялась и в ответ обняла его. Им было легко и просто вместе. Они радостно улыбались друг другу и не испытывали ни малейшего напряжения. Эдеард знал, что ждать осталось недолго, и предвкушение наполняло его сердце приятным теплом. Кристабель ничем не напоминала тех девчонок, которых он выбирал просто ради секса или ради уютного комфорта, как Джессиль. Он и Кристабель станут самой прекрасной парой, какую только могут составить два человека.

– А вот и он, – воскликнул Динлей.

На сцену легкими шагами вышел Дибал. Он приветствовал зрителей взмахом руки, и в ответ послышался радостный гомон. Следом за ним на сцене появился и его оркестр: три барабанщика, саксофонист, пианист и еще два гитариста. Возможно, из-за отблесков ламп с маслом джамолара или из-за прекрасного вина, выпитого во время приема, Эдеарду показалось, что Дибал и его оркестр сияют разноцветной радугой. Все музыканты вышли в немыслимо ярких костюмах, и Эдеард присоединился к восторженному приветственному хору.

Громкие и ритмичные песни были нисколько не похожи на мелодии, исполнявшиеся на приеме. В них говорилось о любви и разлуке, предательстве и коррупции, они осмеивали и разоблачали поступки членов Высшего Совета. Они были злыми. Печальными. Стихи Дибала отлично ложились на музыку. Эдеард и Кристабель энергично танцевали. И пили. Он даже сделал пару затяжек кестрика из пущенных по кругу папиросок. Его примеру последовала и Кристабель. После первого же вдоха ее мысли стали излучать неистовый восторг.